Победитель кинопремий «Ника» и «Золотой орел» 2019 года режиссер Алексей Федорченко считает, что разбирается в литературе больше, чем в кино. Он вообще занимается многим. Снимает фильмы, пишет сказки, умеет слушать тишину, а в 1990-е даже участвовал в криминальных разборках. Накануне выхода в прокат фильма «Война Анны» (в кинотеатрах с 9 мая), уже получившего множество наград, режиссер дал интервью «Известиям».
— За «Войну Анны» вы получили главные кинопремии страны. Такой оценки авторской картины уж точно никто не ожидал. Ваша версия — почему наградили?
— В первую очередь кино хорошее. Фильм получился, я сразу это понял и был спокоен за то, как его оценят. Но я действительно не надеялся на победу, просто потому что не думал об этом, занимался другими работами. На оценках я был сконцентрирован, когда представлял свои первые фильмы. Сейчас, когда мне уже ничего не надо доказывать, я спокойнее отношусь к успеху.
Конечно, мне безумно приятно, что этот фильм собрал и «Белого слона» (награда Гильдии киноведов и кинокритиков. — «Известия»), и более официального «Золотого орла», и либеральную «Нику». Это здорово и говорит о том, что «Война Анны» — кино не только авторское, но и зрительское. Я надеюсь на успешный прокат — если на протяжении года людям говорят, что фильм хороший, часть из них к этому прислушается.
— Релиз фильма назначен на 9 мая с пометкой «экспериментальный формат». Что это значит?
— Если честно, из-за многочисленных поездок я немного выпал из процесса, связанного с прокатной судьбой картины. Точно знаю, что прокат будет проходить широко и хорошо, но подробностями не владею.
— Знаю, что вашу картину прокатывает та же компания, что и фильм «Довлатов», который в кино показывали всего четыре дня.
— Зато какие это были четыре дня! Четыре дня аншлагов стоят месяца обычного проката. Думаю, что и к нашему фильму будет большой интерес у зрителя, и нескольких дней окажется достаточно, чтобы собрать кассу.
— Авторское кино наконец-то стало показывать хорошие зрительские результаты. Об этом можно судить по сборам фильмов «Нелюбовь», «Лето», «Аритмия». Можно уже говорить о тенденции
— Зритель соскучился по умным фильмам. Это только кажется, что кино и телевизор могут развиваться исключительно вниз, отупляя и обессмысливая всё, что показывают. Иногда кажется, чем глупее и пошлее сделаешь, тем больше будет у проекта зрителей. Видимо, всё же есть какой-то предел, люди наконец-то захотели умного, красивого, не пошлого, не банального.
Более того, наконец-то стали возвращаться деньги, вложенные в картины. Киноиндустрия в нашей стране стала превращаться в бизнес. Благодаря этому многие фильмы снимаются за счет привлечения собственных средств, а не только за государственный счет.
— За последний год вышло около десяти картин, включая «Войну Анны», посвященных Великой Отечественной войне. С чем связан этот бум на военные фильмы?
— Наш фильм не про Великую Отечественную, а про Вторую мировую войну. «Война Анны» — кино про девочку, которая победила во Второй мировой войне. Почему про это снимают остальные — мне понятно. Поскольку сегодня у нас нет особых достижений, кинематографисты вынуждены снимать картины про достижения дня вчерашнего. О том, что у нас было самое яркое: победа в войне и покорение космоса. Я думаю, эти темы будут эксплуатироваться в кино некоторое время.
— Возможно, в условиях, когда мир во всем мире, — понятие очень зыбкое, режиссеры хотят напомнить людям, как страшны войны?
— К сожалению, не все этого хотят. Советское кино показывало войну в первую очередь как трагедию, а не как победу человечества. И смысл праздника Победы был такой: только бы не война, не дай нам Бог, чтобы война повторилась. Сейчас этот смысл в кинематографе изменился. Стали превалировать инфантильные лозунги о том, что мы снова сможем повторить военные подвиги и дойдем до Берлина. Поэтому мне, конечно, ближе позиция советских режиссеров, которые войну пережили. Я больше люблю те фильмы.
— Как за эти годы изменилась жизнь Марты Козловой — маленькой девочки, исполнившей главную роль в картине?
— Марта выросла, повзрослела, пошла в школу. Когда мы снимали фильм, ей было всего шесть лет, а сейчас уже девять. Мне кажется, что слава и успех никак не повлияли на ее психику. Ей, конечно, нравится получать призы, но она не живет миром кино.
— Неужели родители не стали водить ее дальше по кастингам? Как это обычно бывает: ребенка заметили и мама с папой уже прочат ему карьеру телезвезды.
— Да, я понимаю, о чем вы. У Марты, к счастью, вменяемая мама, которая смотрит на всё это спокойно и очень правильно.
— Знаю, что вы пишете книгу. Зачем это нужно режиссеру?
— А я не режиссер, и никогда не учился на режиссера.
— Но широкая аудитория знает вас по режиссерским работам.
— Верно, но в литературе я разбираюсь больше, чем в кино. Я очень редко и мало смотрю фильмы, увлекаюсь только тем, что мне сильно нравится. В литературу же я погружен с детства, она для меня намного важнее. Чем меньше сказано, тем больше подумано, поэтому на первом месте — тишина, на втором — музыка, на третьем — радио, на четвертом — литература и только на пятом — кино.
— Книгу о судьбах репрессированных ученых вы пишете в формате сказки. Почему?
— Сначала я просто увлекся этой темой и стал собирать книги о репрессированных ученых. Когда у меня сложилась большая библиотека, я каждый день стал изучать их биографии, судьбы, мемуары. Пропускал через себя столько информации на эту тему, что объемы можно сравнить с десятком фильмов.
Тогда мы с моим соавтором Лидой Канашовой стали придумывать какие-то короткие истории — нам захотелось поделиться с людьми этими судьбами, рассказать правду об ужасах сталинизма и этом страшном времени. Так мы постепенно вырулили на привычный мне жанр сказки.
Я и в кино снимаю фильмы-сказки: даже если это документальная картина, она всё равно где-то в шаге от реальности. Так и с книгой об ученых получилось: мы поняли, как художественно осмыслить истории, которые десятками сыпались на меня каждый день.
— Написанное вами перерастет в новый фильм?
— Думаю, да. «Войну Анны» я снял по собственному произведению. Сценарии следующих моих фильмов я пишу вместе с Лидой Канашовой. Уже написали четыре сценария и три пьесы. Что-то создаем по мотивам литературных произведений, что-то — по реальным случаям.
— Сценарий фильма о киноиндустрии 1990-х основан на реальных событиях?
— Да, я взялся за эту тему, потому что в то время работал заместителем директора по экономике Свердловской киностудии. Мне захотелось донести до людей хронику непростых событий, связанных с киноиндустрией тех лет. В результате многие киностудии погибли, а Свердловская смогла выжить. Я чувствую, что если об этом не расскажу я, то уже никто не расскажет. Это вообще будет кино, созданное бухгалтером, потому что о многом я говорю именно со стороны экономики предприятия.
События, о которых будет рассказано, происходили 25 лет назад, а о создании картины я впервые задумался в начале 2000-х. Тогда я видел это кино как очень жуткую драму с большим количеством смертей и крови. В результате, фактически не меняя сценария, мы вышли к комедии. Изменился мой взгляд на произошедшее, сместился ракурс. И всё же «Кино эпохи перемен» (так называется фильм) — это комедия-реквием.
— Что собой представляла киноиндустрия 1990-х?
— Ее тогда просто не было. Это было время выживания, время смены экономической формации, о кино мало думали. Мы делали фильмы только ради сохранения профессии. Поскольку в стране совсем не было проката, все кинотеатры в один момент исчезли и не открывались до середины «нулевых», фильмы не доходили до зрителя. Мы варились в собственном соку непонятно для чего, спасая имущество и недвижимость государства.
Страшные годы: были попытки рейдерских захватов, привлекался ОБЭП, налоговая, ГРУ, кого-то пытались посадить, происходили постоянные допросы и обыски. Мы прошли через всё, даже через «стрелки» с бандитами.
— Вам самому угрожали?
— Конечно. К счастью, меня ни разу не ранили, хотя в бандитских разборках я несколько раз принимал участие.
— В начале апреля вас позвали поработать на Сухумском международном кинофестивале в качестве председателя жюри. Абхазия, с одной стороны, республика кинематографическая, с другой — там даже ни одного кинотеатра нет…
— Я тоже об этом задумывался, когда работал на фестивале. Киносмотр, особенно в таком изолированном обществе, как абхазское, — это окно в мир. Для них очень важно посмотреть, как живут люди в других странах, может быть, немного сменить вектор своего восприятия мира и реальности. Я вообще считаю, что для каждого города фестивали — это место силы. Везде, где они есть, возникают сообщества, которые интересуются, возможно, не только кино, но и современной или классической музыкой, живописью.
Я заметил, что в Абхазии прекрасные локации, здесь можно снимать кино в каком угодно жанре. За время, проведенное здесь, я многое успел посмотреть и запомнить на будущее, даже нашел несколько мест, которые меня очень заинтересовали..
Наталья Васильева
