The Best — так без затей назвал Сергей Мазаев большой концерт своей группы «Моральный кодекс». Накануне выступления, которое пройдет 2 февраля, музыкант встретился с корреспондентом «Известий» и поделился своими мыслями о проблемах музыкальной индустрии, современном обществе и Владимире Высоцком.
— Вы не так часто даете концерты. Дальше будет тур или просто решили порадовать слушателей?
— Устраиваем большой концерт в честь нового сезона, споем всё самое лучшее, пару новых композиций. Не разочаруем наших слушателей.
— Кроме «Морального кодекса», у вас еще есть «Оркестр Сергея Мазаева», он тоже выступит?
— Да, эстрадный оркестр — моя давняя детская мечта. На концерте его не будет, это совершенно разные жанры. «Моральный кодекс» — самостоятельная единица и мое самое главное достижение в жизни. Но песни, которые играю с оркестром, я не могу исполнять с родной группой. А мне они нравятся.
— Любопытно, как состоявшиеся музыканты вроде вас приходят к мысли, что для счастья им еще что-то нужно — например, оркестр.
— Где-то в середине 1990-х Антон Фрадкин, внук композитора Марка Фрадкина, обратился ко мне с просьбой спеть одну из песен его деда на творческом вечере. Мне тогда досталась песня «Вот так и живем, не ждем тишины». С клавишником Константином Смирновым сделали ее в электронной аранжировке. Всем понравилось.
Потом на Поклонной горе 9 мая я спел «Темную ночь». Так мы стали приходить с песнями советского периода на разные концерты. И сейчас на концертах «Морального кодекса» нас часто просят спеть песню Игоря Матвиенко из сериала «Граница. Таежный роман» («Ты неси меня, река». — «Известия»). Но как ее можно спеть без оркестра?
В этом году планируем большой концерт, уже начали репетиции. Оркестр — громоздкое событие, дорогое, и я не имею право кормить музыкантов «завтраками». А для души у меня еще есть камерный квинтет, сделали программу «Классика без кодекса», играем произведения Мендельсона, Беллини, Дебюсси.
— Вы уверены, что наша публика любит классическую музыку?
— Для любой музыки есть публика. Но люди, которые слушают и понимают классическую музыку, и без меня будут ее слушать. Скорее я привлекаю тех, кто до этого ее не воспринимал. Помню, что в Воронеже хлопали между частями произведения. Легко было понять, что в зале присутствуют люди, которые ни разу не были в филармонии.
— Но прежде всего вы рок-н-рольщик. При этом «Моральный кодекс» нельзя увидеть на крупных рок-фестивалях таких, как «Нашествие», например. Да и на ТВ вы — нечастый гость.
— Раньше мы участвовали в «Нашествии», а сейчас почему-то не зовут. Судя по последним отзывам, у фестиваля мало на что остались средства. Что же касается телевидения, то нам неприятно бесплатно отдавать свои права на показ телеканалам, которые не зарекомендовали себя в умении снимать потрясающие концерты. Основой авторского права должна быть сама песня. Но у нас нет такого понятия в правовом пространстве. Хотелось бы, чтобы в Госдуме рассмотрели эту ситуацию и был принят соответствующий закон. Это поможет музыкантам выжить.
— На чей опыт можно ориентироваться при создании такого закона?
— Если посмотреть на опыт западных стран, то «сто процентов» песни делят так: 10 из них принадлежит тем, кто сделал копирайт, а 90 — тем, кто его воплотил: правообладателям, звукозаписывающим фирмам. Они уже распределяют эти проценты между исполнителями, продюсерами и т.д. В большинстве своем музыкант получает одну или две сотых процента от тиража. У хорошего музыканта, который работает только в студии, из этих сотых процента суммируется в конце жизни неплохая пенсия. Это экономическая основа шоу-бизнеса.
А у нас нет никакого смысла ничего писать, участвовать в фестивалях, телесъемках. Как-то позвонил мне Евгений Маргулис, предложил участвовать в его передаче «Квартирник». Я с радостью согласился, только поставил условие: права на программу, которую он снимет, мы поделим пополам. Узнав о моем условии, он не перезвонил.
— И всё же вы готовы возродить музыкальный фестиваль «Поколение», чтобы помочь молодым артистам.
— Да, предложил его возродить. И Федор Бондарчук передал мне его со словами, что я могу с ним делать всё, что сочту нужным.
— Будем ждать. Думаю, фестиваль поспособствует не только продвижению молодых исполнителей, но и повышению того, что называется культурный уровень. Сейчас много разговоров о деградации.
— С этим не соглашусь. Деградации сейчас не происходит, люди даже быстрее развиваются. Раньше не было такой общедоступности и скорости в распространении информации. Я вот из «старого мира», мне 60 скоро. Помню, как звонить выходили в автомат, для этого «двушечки» откладывали. Но обилие информации не помогает сконцентрироваться на чем-то одном. Вот это печалит.
— Вы когда-то говорили, что, если музыкант внедряется в политику, это есть понижение его музыкантского статуса. Но представители рок-музыки нередко занимаются общественно-политической деятельностью. Взять того же Юрия Шевчука, да и вы — человек в этом смысле неравнодушный.
— Если у человека есть социально-общественная идея, не зависящая ни от государства, ни от политиков, тогда это нормально. Шевчук выражает ее в своих песнях. Это его личное дело, он так видит, это его гражданская позиция. Шевчук — скорее рокер, а это понятие шире, чем музыкант. Это разновидность художника, живущего вне социума. Он должен видеть общество со стороны, тогда он сможет его описать.
Я в политике оказался в 1991 году на баррикадах у Белого дома, в 1996 году поддерживал Ельцина, в 1999-м — правые силы, они тогда вошли в Госдуму. Там как раз познакомился с Путиным, потом стал его доверенным лицом, остаюсь им и по сей день. Почему я им стал? Он ввел плоскую шкалу налогов в 13%. А это самый демократический закон в мире, просто никто ничего в этом не понимает и спросить не хотят. У нас культ учителей потерян, люди сами всё знают. Как в анекдоте: я приехала в Москву учиться, а посмотрела вокруг — и так всё знаю (смеется).
Связывать музыку с политикой — личное дело артиста. Человек должен быть самим собой, ему должно быть комфортно внутри себя. И он должен быть честен. Если он честен, то и в политике он будет таким, и вне ее. Вот это меня больше волнует. Если людям нравится, у них душа болит в политике, если они идут туда, так как считают, что сделают лучше, то их порыв благороден. Их не за что осуждать.
— Продолжим о музыкантах. Правда, что вы жили в одном доме с Владимиром Высоцким? И кто для вас Высоцкий — музыкант, поэт, актер?
— Я родился в том же дворе, где родился Высоцкий. Безусловно, это одна из самых великих личностей нашего Отечества, самородок, человек, который описал Россию своего времени очень точно. Он великий. Через его песни наши потомки будут изучать эмоционально-нравственное состояние общества тех лет.
— В наше время существуют подобные личности? Герой нашего времени есть?
— В наше время не происходило таких катаклизмов, не забывайте, что Высоцкий — дитя войны. Он созрел как личность в начале 1950-х. Тогда было безумное количество одиноких женщин, страшный дефицит мужчин. А героев нашего времени ищите среди парковщиков, пиарщиков или охранников.
