Недавно выудил у себя множество, на мой взгляд, интересных (где-то, возможно, и слегка наивных) заметок касательно литературного творчества. Всё это писалось ещё в Литинституте, буквально рождалось на семинарах моего мастера, Сергея Николаевича Есина.
Слегка отредактировав, решил поделиться с Вами… Возможно, если и Вам это покажется интересным, выужу что-нибудь ещё.
Сергей Николаевич Есин. Автор фото - также наш друг, товарищ и однокурсник, Alexander Corvus
Согласен, да, это не совсем касается кино, о котором на 1001.ru я пишу чаще всего. Но думаются некоторые мысли могут оказаться не бесполезными и для начинающих сценаристов. В особенности, если у них нет "литературного прошлого" - в таком случае, им крайне важно понимать, насколько интересным может быть подход к казалось бы простым "словесным ситуациям", без литературы подобное понимание "наработать", "нарастить" очень сложно.
Итак:
Что касается удивительных метафор.
Полгода тому, когда на семинаре разбирали Сашин рассказ, разговор коснулся фразы «тихие трусы». Помнится, фраза некоторых развеселила, а некоторых обескуражила. Трусы, мол, могут быть чистыми, грязными, просторными, тесными, могут быть семейниками, или... в подробности вдаваться не стоит.
Но запоздало возражаю: здесь мы встретились с особым видом метафоры, я бы назвал ее «касательной», и этот прием действительно открывает новые, сильные возможности, до которых классическим (в вульгарном смысле этого слова), проверенным, благоразумным подходом не добраться. А дело в чем. С одними только этими трусами примеров может быть очень много, приведу один, для раскачки. В контексте домашней обстановки, расслабленного, «мясистого» обладателя этих трусов – при, безусловно, медитативном настрое возникают ответвленные ассоциации к прилагательному «тихий» - тихой может быть музыка, осевшая в этих комнатах, тихой может быть (абстрактно) жизнь, тихим может быть сам человек, хозяин, тихим может быть пейзаж за окном; в конце концов, можно представить себе домашнего кота, толстого, спящего, всем довольного, тоже тихого. Отсюда – по цепочке касательных ассоциаций – вновь возвращаемся к «обладателю трусов», который так же уже не может не внушать нам умиротворенных, теплых, почти родственных чувств, какие внушают созерцания спящих котов и чарующих закатов (которых, на самом деле, в реальном течении данного рассказа не было вовсе).
Или, например, в статье Вл.Маркова о Хлебникове (вступительная статья к полн.собр.сочинений Вел.Хлебникова, Спб, «Академический проект, 2001) наткнулся на превосходный разбор одной-единственной строчки: «По лесу виден смутный муж», где всё те же неявные ходы, но в сжатости и зашифрованности своей открывающие многоуровневые смыслы и действительную поэзию. Здесь предлог «По» в значении «В» - вроде бы так не принято, однако «По» изображает движение, нестатичность данного мужа, и мы из одного предлога выводим опять же десятки новых ассоциаций, вплоть до визуальных картинок; эпитет «смутный» - пример изящной метонимии, когда муж смутен не сам по себе, но в глазах наблюдателя – здесь же его лесное мелькание, движение, которое уже было задано начальным предлогом.
Всё это важно. Именно подобная выразительность, именно подобные краски способны сотворить из просто стихов поэзию, из просто картины – нечто живое, объемлющее.
Мысли далее:
Есть ошибка, небрежность, неказистость, упущение, провал и т.д., а есть неправильность, такая «неправильность», что метит в полную противоположь перечисленному и никак с ними в один ряд через запятую встать не может.
Мы часто имеем дело с разного рода плохими текстами, часто же их «худо» сопровождается следующими причинами: автор недостаточно дальновиден, глубок, плохо владеет языком, не понимает сути творчества, мнит себя кем-то не тем, кем пребывает на самом деле, не развит душой, к словам относится без должного трепет и содроганья... отсюда исходят разные и подчас отвратительные результаты; в данном случае вообще все те «ошибки» - лишь признаки, тогда как нужно искоренять, если то возможно, причины; то есть пытаться шлифовать, исправлять, выдергивать ошибки отдельно, выборочно, в процессе нахождения – занятие бессмысленное, безрезультатное, к тому же, хлопотное.
Но есть «неправильности». Вся история, не только литература, строится на «неправильностях». С «неправильности» начался мир, с «неправильности» зажглось движение его. По сути «неправильность» лишь от того такова, что идет вразрез с общественным мнением, порицаема дураками и сохранителями норм. Разумеется многое друг другу рознь, в одну кашу смешивать многие понятия вовсе не стоит; однако бесспорен тот факт, что каждая неправильность всякого из наших великих поэтов, или писателей, позволяла культуре нашей совершить очередной шаг вперед, всякий новый гений не похож на предыдущих, хотя то и не значит, что гениальность состоит в непохожести, нет; но быть неправильным вовсе не так страшно, но нужно, ибо это движение, ибо если язык застынет в нормах и догматическом оформлении, то прекратится если не всё, то уж литература наверняка.
Вспоминается еще читаная где-то заметка какой-то нехорошей критикессы по поводу детских стихов какой-то неплохой поэтессы. Критикесса нашла массу неправильностей во «всего-то четырех строках», там и предлог неверно поставлен, там и суффикс неверный, там ударение несловарное – «Что за бедность языка!» - вопияла критикесса, - «Как можно читать такое детям! Ведь тут сплошные ошибки, даже логические!». Критикессе невдомек, что именно в этих ошибках все счастье, весь смак, что они-то и открывают в ребенке (если допустить невероятное: что нынешних детей возможно воспитывать стихами) творческое начало – здесь важен идейный, внутренний, духовный взрыв, срывающий все замки и дающий силу, движение. Пусть такой «воспитанный» не станет поэтом, зато человеком умным, чувствующим и уникальным он станет и не сможет не стать.
