У девочки выпала ресница — сдуй и загадай желание. У ребенка день рождение, перед ним торт со свечками — задуй и загадать желание. Божья коровка села на палец? Подуй на нее и загадай желание.
Unsplash
Главное в этих примерах — желание. Стремлением желать и верить руководит страх. Создавая ситуации, в которых можно попросить о том, чего не хватает, человек обретает надежду не столкнуться со страхом. Со страхом частицы «не»: не заработать много денег, не стать известным, не-не-не...
Если отходить от «земного», то открывается новое поле для размышлений. Я опросила своих друзей, что они загадывают чаще всего. Среди тех, кто не побоялся открыть тайну, самым распространённым было такое: здоровье и счастье близких. Я банальный человек, поэтому мое желание почти всегда такое же. Стоит задуматься. Люди часто загадывают это, потому что исполнение такой мечты выше их сил. Остается надеяться на приметы, на Бога, на Вселенную — кто во что верит.
В попытках избежать потенциально опасных ситуаций или событий люди вырабатывают свои механизмы. У меня они тоже есть. И страхи, и механизмы. Хочу о некоторых рассказать. Я верю в целительную силу искренности в обществе. Когда слышу откровения других, чувствую себя не так одиноко и глупо. Хочется оправдать этим свое желание быть полезной.
Заметили? Только что я обронила один страх из своей коллекции. Чуть выше, в предыдущем предложении: «хочется быть полезной» расшифровывается в «боюсь быть никому ненужной». Я не специально, честно.
Итак, страхи:
«Сидишь беременная, бледная. / Как ты переменилась, бедная»
А. Вознесенский
В книге Анни Эрно «Событие» рассказана автобиографическая история про подпольный аборт. Мне запомнилась одна фраза: «Я хочу, чтобы это из меня достали». Вот «ЭТО» меня и пугает. Еще боюсь ответственности, изменений в теле, быть матерью, быть женой. Боюсь быть женщиной? Возможно.
С одной стороны, способность женского тела выращивать внутри себя новую жизнь завораживает. У меня есть возможность, которая недоступна половине населения земли. Это звучит, как авантюра или вызов. Возможности я упускать не люблю. С другой — мой азарт не сможет наполнить меня материнскими чувствами. Мне страшен не только процесс беременности и родов. Я боюсь, что я не смогу полюбить ребенка. При мысли о долгом беременно-рожающем мероприятии, а после о новом кричащем человека, который постоянно будет рядом, меня бросает в дрожь. Я пойду на что угодно, лишь бы «это» не появлялось. Признаю, не по-христиански. Признаю, что могу перерасти. Но пока что я сдуваю с пальцам выпавшую ресничку. Она улетела исполнять мое желание «не залететь».
«Нас томительно стиснули стены тюрьмы, / Нас железное давит кольцо...»
К. Бальмонт
Один день Ивана Денисовича — классика тюремной прозы. Недавно перечитывала эту книгу и, на удивление, не обнаружила чувства страха, который обычно у меня возникает во время разговоров о тюрьме. Наверное, все герои пытаются хоть немного внедрить свою рутину в тюремную жизнь. Отсюда впечатление не тотальной обреченности. Так ли это работает в жизни? Я не знаю. Но тюрьмы все равно очень боюсь.
Меня пугает даже не столько тюрьма, сколько возможность совершить преступление (по неосторожности, например) и попасть туда. Быть в замкнутом небезопасном месте, где я лишена свободы выбора.
Я сижу в комнате — в четырех стенах, ем один раз в день, сплю, иногда убираюсь. Звучит не особо разнообразно. Но у меня остается выбор. Там выбора нет. Ты делаешь то, что выбрали за тебя. Это страшно.
К тому же, у меня не самый бойкий характер. В тюремной иерархии я буду где-то в середине. Просто хожу, нашептываю что-то под нос, пинаю камни во время прогулки. Именно пинаю, а не вытряхиваю из штанин маленькие куски стен, как это делал главный герой «Побега из Шоушенка». Повторюсь: я не боец.
Страх тюрьмы и совершения преступления (по неосторожности или нет) иногда контролирует все мои движения. Боюсь кому-то навредить: вдруг уроню банановую кожуру на асфальт, на ней кто-то поскользнётся... а чем дело кончиться? Неизвестно.
Задувая свечку на торте, я загадаю «быть свободной».
«Когда я буду, умирая, / Вцепляться пальцами в постель...»
М. Петровых
Я боюсь смерти, но не любой. Быстрой смерти я не боюсь. Ты не ждешь ее, она мгновенно приходит — не успеешь и подумать. Куда хуже медленная смерть. Еще хуже — медленная смерть от болезни, которая уродует лицо и тело. Вот мой страх.
В рассказе Апухтина «Между жизнью и смертью» мертвый герой лежит в гробу. Он слышит все происходящее вокруг: разговоры родственников и тех, кто пришел попрощаться. Я представляю себя в этом гробу.
— Эй, те, кто пришли прощаться! Посмотрите на мое тело, какое оно?
— Оно красивое, такое же, как и было.
После этого я спокойна.
Я не хочу болеть. Боюсь. Боюсь, что буду мерзкой и жалкой. Если придется умереть, пусть я умру хотя бы красивой.
И вот, на меня села божья коровка. Я подую на нее и загадаю банальное «быть здоровой».
Софья Власова
