Елена Мушкина — известный журналист, много писавшая на тему семьи.
Вышедшие когда-то в «Неделе», её тексты не теряют актуальности и сегодня.
Читайте и сможете убедиться в этом сами.
Из книги Е.Р. Мушкиной «От станции Любовь до станции Разлука» (Москва, 2021).
Задача — распланировать дальнейшую жизнь Аллы и Николая буквально по дням. Жизнь, связанную с сыном. До личных отношений психологу нет дела. Его интересует Петька.
Скрупулезно, стараясь все предусмотреть, предвидеть, составляют они договор. То ли расписание, то ли график дежурств… Выходные дни, праздники, каникулы:
В этом году Петька проведет каникулы с мамой в деревне, в следующем — с папой в турпоходе. Еще через год — один месяц с мамой, второй — с папой…
И так до совершеннолетия.
Я за голову схватилась:
— Михаил Александрович, чушь какая-то! На тринадцать лет вперед! Жизнь внесет коррективы. Все это нереально. И несерьезно.
— И реально, и серьезно. Конечно, изменения будут, сотни, тысячи. Но они будут потом, а сегодня, по горячим следам, Аллу и Николая надо приучить к мысли: «Ребенок наш. Мы оба должны о нем заботиться». Такой перспективный план жизни дисциплинирует. Это как бы идеальный вариант, который они берут на вооружение. Дальше, когда все станет привычным, не страшны никакие изменения.
— Записываем. Обо всех изменениях надо предупреждать. Как минимум, за двое суток. И обязательно самого сына. Психически ребенок очень зависит от отца, ждет встреч-общений.
Не забудьте и о командировках. Бывает, не появился отец в положенное время, вдруг звонит по телефону: «Сынок, знаешь, где я? Срочно выехал, ты уж, брат, извини!» Сын, наверное, извинит, но осадок в душе останется.
— Записываем. Договорившись о совместном мероприятии, не надо ждать-встречать мальчика на улице, около метро, даже около подъезда. Зачем нейтральная территория, когда есть дом!
Лучше зайти за ним, и уж совсем прекрасно, если отец пальто снимет, если все втроем, с мамой, попьют они чайку, дневник школьный посмотрят. Недолго посидят, полчасика, но ребенок спокоен и счастлив — мама с папой рядом, о нем разговаривают.
Неважно, что разведены! Зато они его любят, а он — их.
Вот теперь и можно сказать: «Ну, сын, пошли к слонам! Мы ведь в зоопарк собирались!»
— Записываем. Как будете вести себя, если Николай женится? Если Алла выйдет замуж? У Пети появится отчим…
Кстати, маленькому ребенку часто объясняют, что теперь он должен называть нового члена семьи папой. Недопустимо! На Западе такое вообще невозможно, даже если родной отец умер. Это просто новый муж мамы. Станут они друзьями — вот и хорошо. Друзьями, но не больше.
Отец у Пети единственный и неделимый — Николай.
— Записываем. Третьи лица. Речь идет о бабушках-дедушках, о других родственниках. Пункт важный чрезвычайно, потому что для них мальчишка этот — свет в окне. Не погасите свет!
— Записываем…
Речь пойдет об алиментах. Казалось бы, ответ однозначный: нужны. Правда, сначала Николай и Алла о них вообще не вспоминали. Мальчик должен был жить на два дома, так что неизвестно, кто кому платил бы. Теперь платить, естественно, будет Николай. Но не алименты. Он будет давать деньги на содержание сына. Так решили оба. Разница огромная — результат рыночной экономики.
Сейчас при разводе женщины стараются вообще не подавать на алименты. Невыгодно! Ведь суд живет по старым правилам: на ребенка — 25%. Ну, принесет Николай в суд справочку о зарплате, из отдела кадров, будут с него удерживать сумму, на которую и килограмма колбасы не купишь. Алла не дура, знает, что у него коммерческое дело, что доходы солидные.
Так ведь и Николай не дурак, чтобы афишировать в суде свои заработки! Не договорились бы сейчас, с помощью семейного посредника, — вот он, новый очаг возгорания! К счастью, договорились. Знаете, сколько отвалил Николай сыну? 300 долларов ежемесячно!
Вообще же в мире алиментов все меняется. Раньше Лабковский объяснял разведенным мужчинам: не должны они требовать от жен чеков и квитанций, подтверждающих, что деньги женщина не проела, не пропила, а истратила на сына. Сегодня другая крайность. Игра в благородство.
Скажем, ушедший муж широким жестом оставляет бывшей жене и ребенку квартиру, не требуя размена. А жена, не желая отставать, таким же широким жестом отказывается от алиментов. И гордится этим. Напрасно! Ребенка надо кормить, одевать.
Качество жизни отца должно влиять на качество жизни его сына или дочери.
— Записываем, — продолжает Лабковский. И дальше целый перечень расходов, помимо алиментов. Платные кружки и секции, репетиторы, абонемент в бассейн, лагерь… — все должно быть по взаимному согласию и при взаимных материальных затратах. Кажется, договорились…
В общем, помог Михаил Лабковский, помог выйти из бракоразводного тупика. Выйти без синяков и ссадин, в душе и на теле. Начали они с Петьки.
Следующий этап — делить имущество. Камнем преткновения оказалась «Мадонна».
Судебный раздел имущества — уникальная ситуация. Интересно, куда он исчезает, здравый смысл? А вместе с ним под откос катится порой и порядочность, и человеческое достоинство, и умение разговаривать. Масло в огонь подливают друзья: «Стой до последнего!» А еще амбиции, нереальные притязания и требования.
Судебные заседания становятся смыслом жизни, выматывают силы, нервы, а дело с места не двигается, потому что враждующие стороны по-прежнему не могут договориться друг с другом, каждый вываливает на стол судьи чеки, квитанции, справки — это, пожалуй, все, что осталось от их любви.
Алла: Счастье, что чек сохранился! Смотрите, сервиз «Мадонна» куплен 29 июля, а свадьбу играли в августе. Покупали на мои деньги.
Николай: До свадьбы мы два месяца жили вместе. Налетели на сервиз в комиссионке. У жены и рубля с собой не было: все выложил я. Помню, как отдавал чек: «Держи, я могу потерять».
Алла: А то, что денег не хватило, об этом он молчит! И что мы побежали в сберкассу, деньги сняли с книжки моей мамы.
М. Лабковский: Что ж, договорились и до маминой доли! Может, начнем делить сервиз на троих? А дедушка ничего не добавлял?.. В общем, чеки и квитанции смотреть не буду. Это судье нужны вещественные доказательства, чтобы он принял правильное решение.
Мне нужно, чтобы правильное решение приняли вы. Вы сами.
Удивительно, как все распавшиеся семьи похожи друг на друга! Два главных аргумента, словно под копирку: «Мне чужого не надо!» и «Я хорошо помню». Мистика! И он помнит, и она, а начинают рассказывать — ничего похожего.
— Может, Михаил Александрович, и впрямь забывают?
— Голову морочат: мне, судье, самим себе.
Лабковский-психолог видит свою задачу в том, чтобы «довести супругов до кондиции правдивости». Иными словами, чтобы врать перестали. А Лабковский-юрист старается «доложить им обстановку». Объясняет, что суды по имущественным спорам тянутся порой годами. Потом встанет вопрос о денежном эквиваленте.
Оценщик возьмет налог, не менее 10% от стоимости имущества. Потребуются адвокаты: «Знаете, во что это обойдется? А сколько стоят судебные заседания тоже знаете?» Ну, а прейскурант на нервы и на время вообще отсутствует. Эти вещи бесценны.
— Значит так: на следующей встрече судьба «Мадонны» должна быть решена. Слышите меня? Понимаете?! Делить пополам бессмысленно: сервиз обесценится. Вообще пополам — не значит по справедливости. Думаю, кто-то из вас должен от него отказаться. Или продавайте, получайте деньги, каждый свою долю. Впрочем, опять встанет вопрос о размере доли…
Когда речь идет о ребенке, Лабковский пишет договор подробно, стараясь зафиксировать каждый их шаг, на десятилетие вперед. Если же о разделе имущества или квартиры, писать надо меньше, делать больше. Вернее, сделать. Не откладывая на потом, иначе болевая точка останется. Сделать скорее — тогда и квитанции не потребуются, и свидетели.
— Ох, уж эти свидетели! Сама недавно была в такой роли. Позвонила подруга:
— Помнишь телевизор, который вы принесли на серебряную свадьбу?
— Еще бы! Мы тогда скинулись, человек десять… «Сломался?»
— Жизнь моя сломалась! А телевизор работает прекрасно, потому и деремся за него. Словом, разводимся.
Муж доказывает, что подарок — общий, свадебный, значит, его надо включить в список того имущества, которое будет делиться между нами. Не дождется!
Телевизор купили мои друзья, значит, он мой. Судья требует свидетелей. Приди, а?
В общем, откричала она с моей помощью этот цветной ящик. Радуется:
Пуд с души свалился. Отсужу еще две–три вещи, гора с плеч упадет.
— Решение, по-моему, суд вынес несправедливое. Подарок ведь и в самом деле общий. Но главное — решили. Уже хорошо. Кстати, подарки — едва ли не основной камень преткновения. Наши новые миллионеры в эйфории от появившихся у них баксов осыпают невест и жен неземными благами: шубки, коттеджи, мерседесы… А ведь когда-то все нищими были. «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить…» Теперь могут. Но при разводе своего не упустят. А разводятся часто, потому что они молодые, жизнь прожигают. Мечутся потом по судам обнищавшие жены. И опять кто-нибудь воскликнет: «Почему мы не заключили брачный контракт? Почему не обговорили все заранее?» Тогда, кстати, уверен, и вашей подруге не пришлось бы искать свидетелей.
— Но ведь это ужасно! Михаил Александрович, представьте: включили серебряные юбиляры новенький телевизор, остатки с праздничного стола доедают-допивают. И вдруг, ласково так: «Давай-ка, дружочек, бумажку напишем, да нотариально заверим: если будем разводиться, кому телевизор».
— Зачем утрировать? Во всяком случае, на Западе имущественные права непременно обговариваются. Возможно, о таких «мелочах», как телевизор или холодильник, нам пока говорить и не стоит. Но недвижимость…
Например, один из супругов становится собственником крупного магазина, права на который перешли к нему по наследству. Словом, миллионное состояние. Тут контракт просто необходим, в лучшем случае, брачный, в худшем — бракоразводный. Пусть решают: будет ли другой супруг иметь право на какую-нибудь долю? Или на проценты от прибыли? И размер процентов определить бы. Ничего обидного, полная ясность. Что ж, брак — шаг серьезный, и относиться к нему надо серьезно.
К счастью, у Аллы и Николая, кроме «Мадонны», всего две болевые точки: машина и пианино. Спор, на чьи деньги машина куплена, — это уж само собой. Ну, а дальше… Вспомнили и о взятке, которую давал Николай, чтобы скорее получить права. И о гараже, который «выбила» Алла, тоже, мол, дали не за красивые глаза. И о стоимости ремонта вспомнили, и о ценах на бензин («Он считает государственные цены, а покупали по коммерческим!»).
Николай доказывал, что сохранил Алле дорогую шубу, потому что не трепала она ее в городском транспорте. Дверцу машины распахивал: «Карета подана». Алла подсчитывала, сколько денег стоили ей обеды, когда ездили они за город на машине и расстилала она скатерть-самобранку: «Кушать подано!» Послушаешь: волосы дыбом становятся. И при этом Алла не скрывала, что за руль никогда не сядет, что права получать не собирается. Но все равно: машину не отдам! А Николай вцепился в пианино.
Николай: Это подарок моей мамы. Моей!
Алла: Бабушка хотела, чтобы Петя учился музыке. Мальчик живет со мной. Значит, и пианино — нам.
Николай: Но мы договорились, что сын будет приходить ко мне. Благодаря пианино визиты станут регулярными.
Алла: Это же на другом конце города!
Николай: Пока. Мы все равно должны делить квартиру.
Квартирный вопрос — самый ужасный при разводе. «Разъезжайтесь, и как можно скорее!» — столь мудрое решение судьи сплошь да рядом остается на бумаге. Что делать, если жилье не разменное?
Комната нередко перегорожена шкафом: на одной половине новый муж, на другой бывший — и так еще бывает.
Уходить ему некуда. И вдруг все изменилось. Теперь делай с квартирой, что хочешь: меняй, продавай, а можешь вообще откупиться, выплатив свою долю. Но, боже, сколько же здесь подводных рифов!
— Продавать — а по какой цене? Михаил Александрович, судья признает только расценки, названные бюро технической инвентаризации. Хотя знает: по ним никто не продает, не покупает. Договор получается липовый… Возможностей для обмена много. Возможностей для обмана гораздо больше?
— К сожалению. Например, покупает человек квартиру, чтобы она перешла потом к его детям, внукам. Но у внучки семейная жизнь не сложилась. При разводе ее муж предъявляет права на площадь. Почему, скажите, этот мужчина должен получать часть квартиры, принадлежащей дедушке своей бывшей жены? Значит, нужен брачный контракт.
В общем-то, решить квартирную ситуацию разводящиеся супруги сейчас могут и сами. Но только теоретически. Беда в том, что они, ставшие врагами, просто не в состоянии договориться друг с другом. В лупу будут рассматривать все предложенные варианты размена: «А у нас в квартире газ. А у вас электроплита? И я хочу электроплиту». Значит, нужен семейный посредник.
У Аллы и Николая ситуация — нарочно не придумаешь. Живут в смежной распашонке, хрущевской. Занявшись коммерцией, Николай сразу же внес пай за квартиру. Потом второй раз, всего 40 тысяч долларов. Квартира все еще строится, но — развод! Новоселье будет справлять кто-то один. Кто?! И кто станет дальше оплачивать строительство? И что делать со старой распашонкой? Делить квартиру, которая еще не построена, — разве можно было такое представить! Удивительно, но с помощью семейного посредника разобрались! Нашли решение!
Бракоразводный контракт подразумевает тесный контакт бывших супругов, ради ребенка. Вот какой каламбур получился!
