В это зимнее утро в начале восьмидесятых я приехал на работу в половине девятого. Шел дождь со снегом, всюду блестели лужи.
Не успел надеть белый халат, раздался телефонный звонок. Звонил наш начмед Павел Васильевич ( о нем я писал ЗДЕСЬ).
— Владимир Израилевич, зайди ко мне..
Прегрешений за собой я не помнил и спокойно пошел к начальству.
— Израилевич, я сегодня дежурил. Поздно вечером меня вызвала сестра на четвертый этаж. Один больной, Серченя, да ты его знаешь, там твои записи в истории,- напился, валялся в лужах, пришел весь грязный, в рвоте…Я его отругал, отправил спать.
А ночью, около половины второго опять к нему позвали. Снова рвота, сильные боли живота, бледный лежал. Потом заболела грудная клетка и снова живот… Я подумал — может быть непроходимость или прободная язва, а может спонтанный пневмоторакс… Повел я его на рентген, посмотрел — все чисто, нет воздуха под диафрагмой, нет спонтанного пневмоторакса, а ему болит и болит, аж корчится. И давление снизилось…
Тогда я вспомнил, ты читал нам лекцию об инфарктах. Звоню в областную кардиологию — у них машина поломалась… Дал ему обезболивающее — стало легче, он уснул. Едва я утра дождался. Посмотри его, может кардиограмма что покажет, а то вызовем хирурга.
Судя по рассказу начмеда, с кардиограммы нужно было начинать, а не водить больного по этажам туда и обратно. Кардиограф в ординаторской был, но читать ЭКГ без меня никто не умел. Мои попытки обучить врачей началам экстренной электрокардиографии пресекались тем же Павлом Васильевичем.
— Израилевич, не дури. Рядом областная больница, если что — вызовем консультанта!
Довызывались…
Я перелистал историю болезни. Серченя Григорий, 24 года, механизатор. Женат, есть маленький ребенок. Лечится у нас 3 месяца, инфильтрат с распадом в средней доле справа, туберкулез бронха, массивная бациллярность. Лекарства переносит плохо. Зa время пребывания — три записи о пьянстве, одна из них моя. Если бы не пил — мог бы считаться ангелом…
Я подошел к койке. Передо мной был атлетического сложения парень, черноволосый, лицо искажено болью, держится за живот.
— Доброе утро, Григорий. Как себя чувствуешь, что болит?
— Доктор, болел живот, а теперь в груди больно и в спину отдает. Как руки подниму за голову — чуть легче…
— А как все началось?
— Вчера я выпил с друзьями за оградой, хлопцы с деревни приехали наведать.
— Да, уже слышал. Сколько выпили?
— Доктор, почти ничего. Четыре бутылки на троих, две белой и две самогонки, у нас так в детском садике пьют… Да вы не думайте, самогон хороший, очищенный…
— Хорошо, что было дальше?
— Посидели мы, потом привели меня земляки, отвык выпивать… Правда, уронили в лужу пару раз. Пошел я к себе в палату, а тут Павел Васильевич. Накричал на меня, сказал, что выпишет. Я сильно расстроился… Добавил в палате еще четвертушку, перекурил это дело, успокоился, заснул. Ночью просыпаюсь — живот схватило сильно, аж дух заняло, ни вдохнуть, ни выдохнуть. И рвоты начались, а живот все сильней болит. Пришел Павел Васильевич. Он посмотрел, помял живот, потом прослушал меня — говорит, пойдем на рентген. Пошли мы на первый этаж, он крутил, вертел меня, говорит, ничего плохого не вижу. Пришли обратно — снова сильнее живот болит, опять рвота… Сделали укол в вену, уснул я. А сейчас опять больно…
— Лежи спокойно, сейчас сделаю электрокардиограмму.
По клинике похоже на абдоминальный синдром при заднем инфаркте, подумал я. Правда, возраст… Но и у молодых я видел инфаркты не один раз. Посмотрим, что на ленте. — Точно, острый задне-нижний и боковой инфаркт, распространенный, но не глубокий, без аритмии.
— Ну что, доктор?
— Лежи, лежи. Сейчас тебе придется полежать.
— А что у меня?
…Говорить или промолчать? Пожилого и разумного больного я бы постарался успокоить, сообщить осторожно, постепенно…А этому промолчишь — опять напьется…
-Лежи. У тебя, дорогой, острый инфаркт. Ты знаешь, что это?
-Слыхал. Да вы шутите. Это только у стариков бывает, с кого песок сыплется. А я — гляди, доктор — и Гриша сжал здоровенный кулак и напряг бицепс.
И вдруг он побледнел, покрылся крупными каплями пота и откинулся на подушки.
— Лежи, не фокусничай. Если встанешь — можешь сразу умереть. Лежи несколько дней, пока не разрешу встать, а то помрешь.
Нужно сказать, что бациллярных больных с сопутствующими болезнями в другие больницы не принимали и они должны были лечиться на месте. У нас в стационаре я уже лечил больных с заболеваниями сердца. Были среди них и больные с осложненными инфарктами, но, слава Богу, до сих пор никто не умер и я знал, что делать.
— Если хочешь остаться жить, с этой минуты не выпивать, лежать, принимать все лекарства, что назначу. Я к тебе буду приходить каждый день, пока не поправишься. Запомни — главное, не курить. Это несовместимо с лечением такой тяжелой болезни. Узнаю, что закурил — откажусь тебя лечить.
А вы помогайте ему, обратился я к соседям по палате, и смотрите, чтобы он не нарушал режим и, особенно — не курил.
Я записал назначения, первую капельницу поставили при мне. В течение дня я несколько раз заходил к Грише, состояние было стабильным. Анализы крови подтвердили наличие инфаркта.
В следуюшие дни лечение шло по плану. Через несколько дней я разрешил Грише вставать, затем понемногу ходить, постепенно наращивая нагрузку. Кардиограмма улучшалась. Каждый день я повторял одно и то же:
— Не курить и не выпивать. Но рюмка спиртного не так вредна, как сигарета.
Лучше ты выпей одну рюмку, но не закуривай!
— Доктор, да разве я дурной или враг сам себе…
Но вдруг на седьмой или восьмой день я заметил отрицательную динамику на ЭКГ, ферменты в анализе крови тоже повысились. Встревоженный, я пришел к своему больному.
— Ты не нарушал режим? Не выпивал, не курил?
— Вот зуб даю,ничего такого не делал, все лекарства пил..
В разговор вмешался пожилой учитель сельской школы Иван Петрович, лечившийся уже несколько месяцев.
У него был тяжелый бациллярный процесс,выявленный давно. История его была любопытной и отвратительной.
Несколько лет он ухитрялся работать в школе, подставляя вместо себя на обязательные профилактические полугодовые рентгеносмотры своего здорового родственника. У того в легких было всего несколько плотных очагов, и по этим данным Ивану Петровичу разрешали работать в школе. По другой справке, где был указан фиброзно-кавернозный туберкулез, и это было правдой, Иван Петрович получал вторую группу инвалидности…
Открылось это случайно.
В очереди на освидетельствование спецВТЭК по туберкулезу оказался односельчанин учителя, который видел, что Иван Петрович получил нерабочую вторую группу, и знал, что учитель одновременно работал в младших классах… Разразился большой скандал. Районного фтизиатра, за взятку написавшего оба взаимоисключающиx диагнозa, хотели судить, но ограничились снятием с должности. Ивана Петровича отправили лечиться к нам в стационар и уволили из школы. Его законная вторая группа инвалидности осталась с ним…
Иван Петрович от всего отказался — я не врач, что мне врачи пишут, то я подаю в инстанции…
Сколько он заразил туберкулезом своих учеников, никто не знает до сих пор…
Так вот,Иван Петрович мне заявил:
— Израйлевич, не слушайте Гришу! Он каждый день по нескольку раз выходит на лестничную клетку и курит! Потом приходит в палату, за сердце держится…
А
— Слышали, что доктор сказал? Можно выпивать! А там и сигарета не повредит!
— Это правда? — спросил я у нарушителя.
— Правда, правда! Каждый день курит, и в палате курит, надоел уже — загалдели мужики. Как пройдет обход — так и закуривает.
Я жутко разозлился.
— Это я беспокоюсь за тебя, хожу по несколько раз в день, меняю лекарства, распинаюсь тут перед вами… Все, мы так не договаривались. Сейчас приведу Павла Васильевича, выпишем за нарушение режима и переведем тебя в Борисовскую туббольницу. Там к тебе терапевт будет ходить раз в 10 дней. А будешь продолжать — там и умрешь и дочку сиротой оставишь. Что, твое здоровье нужно мне больше, чем тебе? Если не понимаешь хорошего отношения — все, хватит…
Такого поворота Гриша не ожидал,да и раздраженным меня никто из больных никогда не видел.
— Доктор, да я не хотел… Да и курю я не в затяжку… Без курева уши пухнут… Доктор,не надо выписывать, я здесь лучше хочу лечиться. Я больше не буду…
— Посмотри на себя. Здоровенный мужик, а ведешь себя, как ребенок. «Больше не буду»…
Опять выступил учитель.
-Израилевич, не выписывыйте его. Помрет он там, я знаю ту больницу, да и специалистов по сердцу там нет… Мы за ним посмотрим, а чуть что — скажем вам.
Я уже остыл.
— Хорошо, я тебя оставлю. Но учти, это у тебя инфаркт, а не у
Я вновь переменил назначения. Конечно, я продолжал ходить к нему каждый день. Выздоровление проходило гладко. Если Гриша и нарушал режим, то я об этом не знал.
На удивление быстро прекратилась бациллярность и закрылась полость.
Через 3 месяца я его выписал на амбулаторное лечение в Борисовский район.
Еще через
У тех, кто перенес инфаркт в молодом возрасте, велика вероятность повторных тромбозов, a прогноз тяжелый…
