Феминизм — проблема некрасивых женщин, любой пиар, даже отрицательный, идет на благо проекту, а собственный трудный характер не помогает лучше понимать своих детей, уверена Оксана Акиньшина. Об этом, а также о двух новых проектах — «Чернобыле» Данилы Козловского и «Полете» Петра Тодоровского — актриса рассказала «Известиям».
— Вы говорили, что в начале карьеры относились к съемкам как к обязательству. Уважение и любовь к профессии возникли у вас лишь на фильмах «Стиляги» и «Высоцкий». Почему именно там?
— После съемок «Стиляг» у меня началось принятие того, что делаю. А на «Высоцком» оно переросло в абсолютное понимание. Это было связано и с возрастом, и с людьми вокруг. «Стиляги» и «Высоцкий» были для меня очень трепетными и важными картинами, и к их командам я относилась также.
— К какой из последних ваших работ вы относитесь с таким же трепетом?
— К фильму «Чернобыль» (режиссер Данила Козловский. — «Известия»). Думаю, это самая главная, самая любимая моя работа. Там всё сложилось — это абсолютно мое кино. Я его чувствую, как своего ребенка. Я играю женщину, живущую в Припяти, у нее 10-летний сын, и они оказываются заложниками катастрофы.
— Вы рассказывали, что вам не нравятся фильмы про русскую действительность. Чем «Чернобыль» от них отличается?
— А при чем здесь « Чернобыль»? Под «русской действительностью» я имела в виду нашу «чернуху». Грубо говоря — сюжеты про мам, бьющих своих детей. То самое кино, которое у нас почему-то считается великим драматическим, хотя это самый простой с точки зрения режиссуры жанр. Я его называю халтурным. Обязательно нужно показать какую-нибудь деревню, обязательно должен быть алкаш, обязательно нужна сиротка. Вот о чем я.
— Под «русской действительностью» я имела в виду то, как показал эту трагедию HBO в своем сериале «Чернобыль».
— Фильм HBO не имеет никакого отношения к реальности. Я даже не смогла досмотреть этот сериал, потому что он мне не очень импонирует, во-первых. Во-вторых, то, как они это всё показали, полнейшая чушь. Город Припять на тот момент можно было сравнить с Силиконовой долиной сегодня — это был самый современный, молодежный, прогрессивный, новый город страны. Средний возраст жителей составлял около 26 лет. Припяти было буквально несколько лет, поэтому обшарпанные стены в их фильме — полнейшая неправда.
— Вас оскорбляет, что в американском кино Россия — это всегда никчемные русские?
— Просто это выглядит странно. Думаю, что американцы, которые снимают такие фильмы, скорее всего, побывали в России. Наверное, видели, что у нас не все носят шапки-ушанки, что по улицам не разгуливают медведи, рестораны есть такие же — мишленовские, и вещи мы покупаем в таких же магазинах, что и они. Да, мы другие, но от таких клише пора отойти, можно чуть глубже вникнуть в предмет.
— В последние годы вы довольно много снимались в картинах легкого жанра и говорили, что соскучились по серьезным ролям. Работа в сериале «Полет» попадает под это определение?
— Отчасти. Сериал драматический, в нем уж точно нет ни легкости, ни веселья. Для меня идеально, когда сначала играешь очень эмоциональную, драматическую роль, а следующая работа другого жанра — более легкая. Ты выдыхаешь, становишься позитивнее, даже взгляд меняется. Это комфортно для моего организма, психики, внутреннего наполнения. Но, к сожалению, далеко не всегда всё складывается именно так.
Мне понравилось, что этот сериал рассказывает о пути к внутренней свободе, о том, как люди стремятся дышать полной грудью, думать открыто, совершать поступки. Мы ведь часто что-то чувствуем, но не имеем смелости зайти в эту дверь: тормозим, опасаемся, оглядываемся... «Полет» — история о борьбе с внутренними страхами, которые мешают жить.
— Я бы хотела поговорить о Михаиле Ефремове, который тоже сыграл в этом проекте.
— Прекрасно отношусь к Михаилу Ефремову как к актеру, знаю его много лет. Но не буду высказываться ни по поводу инцидента, ни по поводу того, что произошло вокруг него.
— Речь о другом. Есть те, кто считают, что после несчастного случая и последовавшего за ним скандального судебного дела не стоит даже показывать картины с его участием. Что думаете?
— Мы же понимаем, что есть выпускающая компания, рынок, производство и финансовые затраты. Выпуск картины на экраны не зависит от других обстоятельств. В «Полете» Михаил Ефремов — артист, который играет роль, не более. Что касается его наказания — он несет ответственность в полной мере.
— Я уже посмотрела первые четыре серии и могу сказать, что роль его прописана более чем реалистично. Герой Ефремова пьет, употребляет запрещенные вещества, не вызовет ли это гнев у зрителей?
— Я еще не видела ни одной серии. К счастью или к сожалению, как показывает практика в нашей стране, любой пиар во благо проекту. Значит, наш сериал будет на слуху в том числе из-за этого.
— В одной из серий герои обсуждают, что им нужно для того, чтобы полюбить. А что нужно вам?
— Думаю, я должна чувствовать любовь с другой стороны. Но это сложно, чувства — это химия, а сама любовь — нечто, приходящее со временем. Если мы говорим о серьезном чувстве, нужно понимать, что оно не приходит через месяц. Об истинной любви можно судить, когда пара уже прошла через трудности.
— По какому принципу вы сегодня выбираете проекты, в которых снимаетесь?
— Сейчас так мало хороших сценариев, поэтому выбираю скорее команду. К сожалению, в нашей стране от неё результат зависит даже больше, чем от материала.
— Вы говорили, что с появлением дочки стали, как железобетон: увереннее, хладнокровнее. Сейчас, когда она немного подросла, смягчились?
— Я стала еще хладнокровнее и железобетоннее (смеется). Моя дочь настоящий монстрик. Вылитая я по характеру, только еще и грузинка! Это чудовищная смесь. У меня нелегкие детки с очень непростыми характерами.
— Узнаете в них себя в детстве?
— К сожалению, да (смеется). В этом для меня таится большая сложность — себя-то я уже поменяла, а тут — опять то же самое. Мне непросто это принять.
— Психологи пишут, что дети считывают пример родителей. Раз вы поменялись, то и они должны вас копировать, разве нет?
— В примере, который вы привели, речь идет о каких-то поступках родителей. А я имею в виду эмоциональную составляющую врожденную — психика, темперамент. Наши дети всё равно те, кто они есть. Что-то можно скорректировать разговорами и объяснениями, но каждый человек индивидуален. Если он спокойный, то и реагировать будет соответствующе. Если эмоциональный и импульсивный, то со временем он, конечно, научится управлять своими эмоциями, но мышонком всё равно не станет.
— Я читала, что вы боитесь потерять внутреннее ощущение радости, к которому долго шли. Поделитесь, почему?
— Всё время работаю с этим. Долго шла к этому ощущению, потому что я очень депрессивный человек. Мне пришлось пройти целый путь, чтобы научиться наслаждаться. Кому-то это дано с рождения, а кому-то нет. Я проделала очень большую работу, чтобы научиться ценить радость и позитив.
— Анализировали причины депрессивности?
— Таков склад моей психики, у меня тяга к самоуничтожению, саморазрушению. Чем больше отдаешься этому, чем расшатаннее становишься. Если кому-то хочется услышать ответ вроде того, что «меня били родители, и я стала такой» или «у меня в детстве случилась травма», смею вас разочаровать.
— Сейчас все свои болячки принято изливать в соцсетях. Там и родители, которые били, и склонность к суициду, и откровения про партнеров-абьюзеров. Это действительно приносит пользу тем, кто делится?
— Это стало модным. Но, мне кажется, делятся не потому, что хочется, и не для того, чтобы поддержали, а просто ради пиара. Впрочем, мне сложно рассуждать, ведь у меня нет ни одной соцсети, а в смартфоне всего два приложения: WhatsApp и Euronews. В Tik-Tok-YouTube-Instagram-пространстве я не участвую.
— Почему же?
— Не интересно, не хочу тратить на это время. Для меня написать четыре строчки под фотографией — целая катастрофа. Не могу даже себе представить, что я сижу дома и снимаю сама себя. Для меня это чудовищный бред. Просто листать чужие фотографии тоже не хочу. Мне неинтересно смотреть, по какой дорожке кто сегодня прошел, плевать, кто что надел и чем намазал себе лицо. Я тупею от этого листания и реально теряю на это кучу времени. Мой максимум — это посмотреть интервью с каким-нибудь ученым или просто интересным человеком на YouTube.
— Вам тогда можно вообще с обычным кнопочным телефоном ходить.
— Ну, какие-то фотографии я все-таки снимаю на смартфон, а еще у меня есть электронная почта. В остальном да, можно.
— Весной все издания цитировали ваше негативное высказывание о феминизме. А ведь феминистки борются в том числе за то, чтобы у женщины была такая же зарплата, как у мужчины, если они работают на одинаковых позициях. А против чего высказывались вы?
— Я говорила о диктатуре женщины. Наверное, есть какая-то разница в зарплатах, не спорю... И я не против повышения зарплаты. Но я хочу, чтобы мужчина, с которым я живу, зарабатывал больше, чем я. Вообще не понимаю, почему женщинам надо за это бороться. Если женщина офигенный специалист, пусть делает свое дело, ее обязательно отметят, в том числе финансово. Не понимаю, зачем устраивать из этого какие-то противостояния. Это заведомо проигрышная история, потому что мужчина и женщина — настолько разные, что в принципе не должны существовать вместе. Но, так случилось, что мы живем на одной планете.
Физически женщина слабее и победить мужчину силой, даже эмоциональной, не может. Силой вообще невозможно ничего добиться. Нежностью, спокойствием — да. Мы живем в мужском мире, это же очевидно, и это чудесно. Эти правила заданы самой природой. И хотя у нас есть и женщины-президенты, и политики, и акулы бизнеса, всё равно на управляющих позициях больше мужчин. Назначь женщину на главный пост, она тут же уничтожит женщин вокруг себя. На этом быстро закончится ее феминизм. Но я точно знаю, что за каждым сильным мужчиной стоит не менее сильная женщина.
— Как насчет того, чтобы мужчина брал на себя такую же ответственность за домашние дела?
— Это вопрос человеческих договоренностей, и к гендеру не имеет никакого отношения. У меня с моим мужчиной нет проблемы, кто помоет тарелку. Если я пришла уставшая с работы, я знаю, что он скажет: «Сядь». И сделает всё за меня, ровно как это сделаю я за него. В этом не должно быть обязательства, это вопрос взаимопонимания, любви, трепетности друг к другу, уважения. В идеале союз подразумевает заботу друг о друге.
Еще очень важно уметь разговаривать. Думаю, в нашей стране у пар такие проблемы, потому что в семьях это не принято.
— Может, мы, женщины, хотим, чтобы мужчина сам догадался, чего мы хотим?
— А можно просто взять и сказать ему, чего ты хочешь? Это же элементарно. А еще у женщин почему-то есть внутренний гигантский страх — боязнь своих желаний.
— Например?
— Например, сказать: «Я задолбалась, хочу одна уехать отдохнуть». В этом есть какой-то страх: «Блин, я сейчас уеду, а как же они без меня, а что обо мне подумают?». Огромное количество женщин боятся сделать какой-то шаг для самой себя.
Завершая разговор о феминизме, признаюсь — мне безразличны его идеи. Называю феминизм проблемой некрасивых женщин. Женщины, оставьте мужиков в покое, они тоже хотят быть счастливыми!
— Какие качества вы в себе уважаете, а какие хотели бы искоренить?
— Я преданная, верная, заботливая очень... Но при этом часто бываю агрессивно-эмоциональной. Иногда беспричинно. Поэтому я сложна для людей. Единицы тех, кто меня чувствует, и может сделать так, чтобы я даже не приближалась к этому состоянию. В основном многим попадает. В гневе я страшна....
Наталья Васильева
