Мне надоело живописать экзотические красоты Средней Азии, по которой я вдоволь наездился. Пора было иллюстрировать свои рассказы. Иными словами, показать моей Ольге всё это вживую.
В те времена в Узбекистан, естественно, не существовало виз, но и не было легальной возможности забронировать номер в гостинице – для этого требовалась бумага или звонок из важного госучреждения, либо же нужно было вести унизительно-заискивающие переговоры с администраторшей с совершенно неопределенным исходом.
Обычно срабатывала цеховая солидарность: местные коллеги с пониманием отзывались на просьбу «помочь с гостиницей». Телефонный звонок из моего журнала «Журналист» (он был органом Союза журналистов СССР и одновременно изданием газеты «Правда», которая в свою очередь была органом ЦК КПСС, то есть главной газетой страны) был сделан звонок председателю журналистского союза Самаркандской области, которым являлся, как и в других случаях, редактор областной партийной газеты.
В нашей редакции был список руководителей местных журналистских союзов, однако трубку снял другой человек. Оказалось, что его только что назначили, пардон, избрали, но он, тем не менее, «всё сделает».
Из Москвы мы никак не могли вылететь. Даже когда нас, наконец, погрузили в автобус и вывезли на летное поле, он внезапно остановился и так простоял несколько часов.
Стояла поздняя осень, мы были легко одеты – летим-то в жаркие края, так что продрогли основательно. Прилетели уже утром и были вычислены и встречены невысоким симпатичным улыбчивым восточным человеком в светлом костюме, который представился: «Ахмеджан Мухтаров».
(Потом, при случае, он мне покажет своё редакционное удостоверение газеты «Ленин йули», где имя будет чуть другим – Ахмаджон. Но он предпочитал первый вариант).
Мы ещё не знали, что сделаемся добрыми друзьями. Что будем встречать его в аэропорту, когда он начнет прилетать в Москву. Что он станет часто гостить у нас дома, а иногда и оставаться ночевать. Что будем водить его по нашим московским друзьям, возить на дачу, что по его просьбе я познакомлю Ахмеджана с моим отцом.
Во время одного из его приездов, – а они стали регулярными, когда он поступил на заочное отделение Высшей партшколы, – он попросил Ольгу помочь купить ему кроликовую шапку.
Пожелание вызвало недоумение:
У вас же в республике лучший каракуль, к чему шапка из такого меха?
Ты не понимаешь, втолковывал Ахмеджан, если я в кроликовой шапке хожу, значит, я был в Москве, другое ко мне отношение.
И Ольга, будучи тогда в положении, вынуждена была выстоять вместе с ним тяжёлую многочасовую очередь в ГУМе, чтобы приобрести пару шапок «московского розлива».
Однажды в середине рабочего дня мы встретились, чтобы вместе перекусить. Ближайшим к моему «Новому времени» приличным местом была шашлычная «Эльбрус», вместо неё теперь Новопушкинский сквер.
«Эльбрус». Начало 70-х годов
Как обычно в те времена, очередь у входа.
Я увидел знакомое лицо моего любимого автора – умнейшего и обаятельного Александра Евгеньевича Бовина. Поздоровался, представил Ольгу и Ахмеджана.
«Предупреждаю, что к обеду я беру бутылочку красного вина», – сообщил, когда мы дождались свободного столика, внешне напоминающий младшего брата Гаргантюа Александр Бовин.
Посидели, поговорили, обсудили тему его следующей статьи для нашего журнала.
Могли ли подумать двое наших собеседников-журналистов, что спустя полтора десятилетия они станут соперниками на выборах в Верховный Совет СССР? И что победит в этом состязании не автор речей Брежнева и бывший руководитель группы консультантов в ЦК КПСС, а потом политобозреватель «Известий» и знаменитый телеведущий, а куда менее маститый узбекский газетчик.Кстати, когда я потом готовил статью о нём для моего журнала, узнал, что Ахмеджан всегда работал в одной редакции – самаркандской газете «Ленин йули» («Ленинский путь»): начал курьером, а дошел до её редактора. (С сожалением должен сообщить, что единственное фото Мухтарова, сопровождавшее давнюю публикацию, затерялось).
Кружка-«памятник»
Последние наши встречи с Ахмеджаном проходили уже в гостинице «Москва», где жили депутаты Верховного Совета, собравшиеся на оказавшуюся исторической XIX партконференцию. Я там был аккредитован, но в кулуарах обнаружить его не удалось. Он был весь в делах и заботах, как и во время начавшегося вскоре Съезда народных депутатов. Позднее из интернета я узнал и о некоторых причинах его занятости.
Здесь я должен сослаться на обозревателя сайта «ЦентрАзия» Ф. Файзиева. Он приводит свидетельство «журналиста, в восьмидесятые годы работавшего представителем одной из московских газет в Ташкенте».
В 1989 году, во время проходившего Съезда народных депутатов, этого корреспондента, отправлявшегося из Узбекистана в Москву, попросили передать посылку редактору газеты «Кишлок хакикати» Ахмаджону Мухтарову.
Корреспондент подчёркивает:
Это был опытный журналист, который с шестнадцати лет работал в редакции самаркандской областной газеты. Причём на работу курьером его взял сам Шараф Рашидов, тогдашний главный редактор этого издания. Рашидов приметил сметливость юноши, его трудолюбие и через какое-то время перевёл его на работу в отдел.
Для молодёжи напомним: впоследствии Рашидов почти четверть века возглавлял Узбекистан, был дважды Героем соцтруда, кавалером десяти орденов Ленина, кандидатом в члены Политбюро, писателем. Однако в истории для многих его имя оказалось связанным с нашумевшим «хлопковым делом» – масштабными приписками.
По прошествии многих лет, – продолжает собкор, – Мухтаров стал редактором газеты. Видимо, он действительно был неординарным человеком. Во всяком случае, вскоре после переезда в Ташкент, где он возглавил республиканскую газету "Кишлок хакикати", коллеги избрали его председателем Союза журналистов республики. И не ошиблись в выборе. Мухтаров неоднократно подчёркивал, что журналист обладает только двумя ценностями: "золотым" пером и толстым блокнотом, поэтому ему надо помогать и поощрять. Его настойчивость помогала преодолевать бюрократические препоны, и благодаря этому не один член Союза смог получить квартиру или автомобиль. Во времена дефицита, который переживала страна, это было равносильно подвигу.
Потом, как уже известно, он станет народным депутатом Верховного Совета СССР. В те годы парламент превратился в настоящую народную трибуну, орган, где обсуждались самые животрепещущие проблемы, волнующую страну. Сессии длились неделями и месяцами.
Всё это время депутаты находились в Москве, жили в одноимённой гостинице. Среди них был и Мухтаров. Вот тогда и возникла ситуация с посылкой – свежими узбекскими овощами и фруктами.
Войдя в номер гостиницы «Москва», где остановился Мухтаров, корреспондент, по его словам, увидел троих мужчин, сидящих за журнальным столиком. Мухтарова он знал, ректора Ташкентского университета Юсупова тоже, а имя третьего вспомнил с трудом – Ислам Каримов, первый секретарь Кашкадарьинского обкома партии.
Собкор свидетельствует:
Я только успел услышать, как Ислам Каримов произнёс: "Не знаю, справлюсь ли я, ведь опыта партийной работы у меня маловато, я ведь экономист, плановик". На что Ахмаджон-ака ответил: "Уверен, что справитесь, в случае чего, поможем".
За дни, проведённые в Москве, из разговоров с земляками-депутатами корреспондент понял: развернулась нешуточная схватка между кандидатами на пост первого секретаря ЦК компартии Узбекистана.
В ЦК КПСС рассматривались различные кандидатуры. Но Ахмаджон Мухтаров при участии многочисленных единомышленников из числа народных депутатов всячески поддерживал своего земляка Ислама Каримова. В итоге его сторонники победили, и Каримов стал первым секретарем ЦК компартии Узбекской республики.
Прошло не так много времени, свидетельствует корреспондент, и между Каримовым и Мухтаровым начались трения. Одним из поводов стала статья, в которой, очень критично оценивая роль и деятельность КПСС, говорилось, что однопартийная система себя не оправдала, что необходимо, чтобы было много партий на политической арене республики, тогда будут учитываться интересы и настроения всех слоёв общества.
Мода на такие материалы только зарождалась.
Ислам Абдуганиевич, был тогда уже президентом, однако до этого являлся первым секретарем ЦК и поэтому, естественно, должен был защищать честь мундира, продолжает журналист, отмечая, что потом в своих выступлениях он критиковал и Коммунистическую партию, и Россию как правопреемницу Советского Союза. А тогда они, по словам собкора, здорово поругались с Мухтаровым, который возглавлял новосозданную газету «Халк сузи» («Народное слово»).
Зайдя в кабинет главного редактора, он стал невольным свидетелем этого, услышав, как Мухтаров говорил в телефонную трубку:
Я разговариваю сейчас с вами не как с президентом, а как с рядовым гражданином. И если вас устраивает однопартийная система, то это не значит, что всё население страны такого же мнения. Каждый имеет право высказаться по тому или иному вопросу. В том числе, по вопросу партийного строительства.
Вскоре после этого Ахмаджон Мухтаров был освобожден от должности главного редактора газеты «Халк сузи». Недовольный таким решением руководства, коллектив редакции объявил забастовку (явление небывалое в истории СМИ республики). Она продлилась больше недели и вроде бы увенчалась успехом: Мухтарова вернули на прежнюю должность.
Однако через некоторое время опять сняли с работы. Теперь уже окончательно. Все эти перипетии, констатирует корреспондент, сильно отразились на его здоровье, и вскоре он скончался.
Всё это произойдёт в будущем, а пока что мы пытались общаться в перерывах или после окончания заседаний народных депутатов. Однако пара наших встреч в просторных номерах гостиницы «Москва» не позволяла толком поговорить как старым друзьям: мы оказывались вовлечёнными в шумное, на грани бесшабашности застолье, участники которого, ощутив себя «государственными людьми», после законотворческого дня позволяли себе расслабиться «среди своих».
Старинный кумган почти полвека напоминает о встречах на узбекской земле
Владимир Житомирский
