Фото: Правозащитный центр «Мемориал»
21 июня из колонии-поселения в Чечне условно-досрочно освободился правозащитник, руководитель грозненского офиса «Мемориала» Оюб Титиев, задержанный в январе 2018 года и осужденный на четыре года за хранение наркотиков. Он и его коллеги заявляли, что наркотики были подброшены с целью парализовать работу по защите прав человека в Чечне. Сейчас офис в Грозном закрыт и, по всей видимости, не откроется, а в «Мемориале» обсуждают, как продолжить работу с регионом. “Ъ” поговорил с Оюбом Титиевым о том, какие проблемы есть в Чечне и что он будет делать дальше.
— Оюб Салманович, вы говорите, что не оставляли правозащитную деятельность. Вы и в СИЗО, и в колонии-поселении консультировали заключенных?
— Приходилось. Ко мне каждый раз обращались люди. И на прогулке в СИЗО приходилось давать консультации, и в колонии-поселении. Без этого невозможно было обойтись: людям это было нужно. Про меня до того начали везде писать и показывать, что в колонии-поселении практически все уже ждали моего приезда.
— Раньше ваше имя было в тени. И хотя вы работаете в «Мемориале» с 2000 года, общественность узнала о вас в январе прошлого года после задержания. Нет ли опасений, что сейчас известность может повредить вашей правозащитной работе? Как это происходит в условиях Чечни?
— Для этого я и не лез на обложку, всегда старался оставаться в тени, чтобы можно было как можно дольше продолжать работать. Но вот этот случай может навредить моей работе.
— Пострадавшие меньше будут за помощью обращаться?
— Думаю, здесь — навряд ли. В Чечне пострадавшие практически не обращаются. Да и наш офис здесь закрыт. Может, в других регионах. У нас же по стране много офисов, больше 50 представительств, и люди могут туда обращаться.
— А как вы тогда в Чечне продолжите работать?
— Нет, в Чечне я не буду работать. Мы закрыли чеченский офис.
— Но ведь остались же в республике проблемы с правами человека?
— Да, они и по всей стране остались.
— Можете перечислить, какие самые актуальные проблемы с правами человека в Чечне?
— Сейчас актуальной информации нет — я же был практически изолирован полтора года. Наверное, проблемы те же, какие и были: лучше не стало. И спецтюрьмы, и пытки, и исчезновение людей — все это как было, так и осталось.
— А почему пострадавшие от пыток боялись открыто заявлять об этом? Им угрожали или это стыдно?
— Есть разные обстоятельства. Разумеется, были и угрозы, и реальные пытки. Но были люди, которые обращались, над этим сейчас работают (правозащитники.— “Ъ”). Но писать об этом сейчас не стоит.
— Судя по рассказам ваших коллег и адвокатов, в Чечне есть силовики, которые не одобряют насилие и пытки. Они даже сообщали о задержанных их родственникам. Как это можно объяснить — тем, что у всех есть семьи, или все-таки есть те, кто не готов выполнять преступные приказы?
— Есть, конечно, порядочные люди везде: и в полиции, и в других структурах, в том числе властных. Вот этим и объясняется, но есть и проходимцы, которым все равно. Вот такие люди и занимаются пытками.
— Вернусь к вашему освобождению. Вы вышли условно-досрочно. Какие ограничения на вас наложены?
— Да, у меня остался еще условный срок — почти два года и семь месяцев. Это время нужно отмечаться раз в две недели. Я еще не был, пойду на следующей неделе в полицию, точно об этом узнаю. Ездить можно в пределах района. А если дальше, то нужно обосновать выезд. Это закон.
— Вот вы продолжите жить в Курчалое, где живут и работают те полицейские, которые свидетельствовали против вас на суде. Как они будут смотреть вам в глаза?
— Они не будут смотреть мне глаза, и я им не буду. (Смеется.) Они не ходят по улицам, а ездят на машинах. Так что мне с ними не придется ни встречаться, ни разговаривать.
— Но их родственники ведь также живут в селе.
— (Вздыхает.) Да наплевать.
— Адвокаты говорили, что дело о подбросе наркотиков должно было ударить по вашему имиджу. Как думаете, удалось? Нет?
— Нет, конечно. Все знают, что я никогда не занимался этим. Это абсурд.
— К вам в селе подходят люди, приветствуют?
— Да, здесь много народу.
— Это дело показало, что все-таки мер безопасности для вас было недостаточно. Вы будете что-то менять в плане безопасности? Может, видеокамеры в доме, в машине поставить?
— Да-да, вот как раз над этим и надо поработать, пересмотреть эти меры. Думаю, мы этим и будем заниматься в ближайшее время. А камеры мы ставили, но это не сработало.
Анастасия Курилова
