Нас называли акселератами. Мы и правда были какие-то все преждевременно повзрослевшие. По крайней мере, внешне. Особенно если сравнивать нас со школьниками нынешней эпохи. Мужикастые, рослые, крепкие. Многие в старших классах уже брились. Сейчас я думаю, что это тоже было не просто так. Время заставляло нас взрослеть.
Кадр из фильма «Лох – победитель воды»
Потом был Петербург конца 90-х. Мне казалось, что безумие осталось в радостно покинутом маленьком северном городке, но на самом деле оно только начиналось. Запуск MTV в России, дети новых русских с громоздкими сотовыми телефонами первых моделей, рейвы, ночные клубы и козырёк общаги, усыпанный почерневшими чайными ложками. Журналы «Железный марш» с рецензиями на порнофильмы и призывами убивать нерусских, гуляющие по рукам, и скинхеды в ботинках «Доктор Мартинс», марширующие по площади Восстания. Новогодняя поездка в замызганную и грязную Москву.
Я пытаюсь найти общее ощущение, которое могло бы объединить все эти впечатления. И понимаю, что это ощущение неустроенности. Всё было пропитано всеобщей неуверенностью и нестабильностью. Ничего нельзя было знать наверняка. И я, конечно, сам того не понимая, нащупывал дорогу в будущее наугад, словно слепой, шарящий по воздуху руками.
Я поступил на журфак абсолютно интуитивно, толком не понимая даже, что такое журналистика. И во время первой же практики в ней разочаровался. Разочаровался, по сути, авансом, так толком и не попробовав её на вкус. Но когда в Питерском подразделении ИТАР-ТАСС бородатый дядечка начал знакомить нас с суровой журналистской реальностью, я моментально решил, что это для меня слишком скучно. И в тот же момент понял, что просто перепутал журналистику с писательством.
Что делать дальше с этими выводами я толком не понимал. Все учились, и я тоже должен был учиться, невзирая на свои внутренние ощущения. Это правило я усвоил ещё в школе. Быть как все. Положено делать уроки – делай. Положено знать математику – учи. А почему положено, кем и когда положено – о существовании подобных вопросов я в те годы даже не подозревал. Мне даже не приходило в голову, что вопросы можно задавать. Меня никто этому не научил.
Сейчас я думаю, почему и по сей день в школах учат разбираться в экономической географии и дифференциальных уравнениях, но ни черта не говорят про наши чувства, как их распознавать, и для чего они нам служат? К последнему классу средней школы наши головы набиты по самое не хочу знаниями о чём угодно, кроме знаний о нас самих. Это специально? Или просто так получилось? За двадцать пять лет, минувших с окончания школы, мне ни разу не пригодились знания об интегралах, но одному Богу известно, сколько раз мне как воздух была нужна информация о том, что мне делать со своим одиночеством.
Кадр из фильма «Лох – победитель воды». Сергей Курёхин
Учился я по привычке хорошо, но мне было совершенно неинтересно. Я учился на автомате, не понимая, для чего учусь. Вернее, я не учился, а учил – поглощал информацию и воспроизводил её чисто формально, никак не внедряя в жизнь и не превращая в опыт. Лишь через двадцать лет, когда один из моих учителей научил меня по-настоящему учиться, я осознал, что до этого момента учиться не умел. Меня не научили учиться. Я просто повторял модели поведения, скопированные, зачастую бессознательно, с других. Некоторые из этих моделей были успешными.
С журфака мне пришлось уйти. В 16 лет у меня начались запои. Я дважды пытался покончить с собой. Мне пришлось вернуться из дышащей свободой культурной столицы в свой занюханный, провинциальный, но довольно богатый, благодаря полезным ископаемым, городок.
В армию меня не взяли. Я доехал до точки сбора в весёлом и пьяном призывном вагоне. Мы приехали ночью. Прапорщик, сопровождавший нас, сообщил:
- Так, к 8 утра являемся по указанному адресу.
- А спать-то где? – удивились мы.
- А где хотите, – отрезал прапорщик, и мы отправились сначала за водкой, а потом на поиски жилья.
На пару с товарищем мы нашли недорогую комнату. До сих пор удивляюсь, как нам это удалось в 2 часа ночи – мобильные телефоны были тогда вещью исключительно редкой. Я решил, что алкоголя маловато и отправился в магазин за добавкой. Там же познакомился с местной молодёжью, и мы решили зайти в подъезд и выпить за знакомство. Очнулся я несколько часов спустя в этом же подъезде, с разбитой головой и пустыми карманами.
«М-дааа… - покачал головой военный на призывном пункте, разглядывая мой залитый кровью свитер. – Руки покажи. Нет, дружище, тебе в армию нельзя. Свободен». Наслушавшийся рассказов демобилизованных друзей о том, какой была служба в армии 90-х, против внезапно вернувшейся свободы я ничего не имел.
Вечный Искатель
