После этого эпизода в школе играть на гитаре я стал всё реже и реже.
Источник: unsplash.com
Когда меня на чьём-то Дне Рождения или подъездной тусовке просили спеть, я долго не соглашался и использовал полученное время чтобы довести себя до такого уровня опьянения, когда страх перед выступлением отступал. К сожалению, в этом состоянии отступал не только страх, но и способность попадать по струнам. Ещё через пару лет я сказал себе, что если за эти годы у меня не получилось стать Джо Сатриани или Карлосом Сантаной, то гитара — не мой инструмент, а музыка — не моё призвание. По пьяни я подарил гитару кому-то из друзей и на время забыл о занятиях музыкой и о своём сценическом провале.
Но страх перед выступлениями никуда не делся, и когда я, спустя десять лет, минувших с момента моего феерического фиаско, решил поступать на актёрский и начал узнавать, что для этого нужно, страх вернулся. Ужас, охвативший меня за монитором компьютера, был неописуем. Я был готов рвать на себе волосы. О чём я только думал, когда вынашивал эту сумасбродную идею головое? И как в последней ни разу не промелькнула мысль, что актёр — это человек, который выступает перед людьми? Самым страшным было то, что назад пути не было: намерения озвучены, разрешение отца и благословение матери получены. Сказать им о том, что я передумал, было немыслимо.
Я не помню, сколько времени у меня ушло на то, чтобы собраться с мыслями и привести себя в порядок, но каким-то чудом я себя туда всё же привёл и смирился с тем, что мне вполне может светить ещё один сценический позор. «Хуже, чем было, уже точно не будет», — подумал я, и с удивительным даже для себя самого энтузиазмом, принялся за работу.
Несмотря на то, что я всё же нашёл в себе силы пойти навстречу своему главному страху, записи бывших абитуриентов о том, как их просили показать пьяную утку или сексуально озабоченный огнетушитель, вызывали у меня кратковременные панические атаки.
Выяснилось, что для поступления в театральный нужно было сдать несколько экзаменов и пройти многоэтапное прослушивание. Экзамены по гуманитарным дисциплинам меня не смущали нисколечко, но вот прослушивания… Мысль о том, что я снова буду стоять на сцене и что-то нести оттуда в пусть и не слишком многочисленный зал, сводила меня с ума. Необходимо было подготовить как минимум один монолог, одно стихотворение и басню. Крайне желательно также было наличие в репертуаре песни.
Мой выбор пал на два стихотворения Маяковского, басню Крылова (по-моему, Крылова готовили 99 процентов поступающих) и кусок прозы из романа Луи-Фердинанда Селина «Путешествие на край ночи», где главный герой, отправленный на фронт Первой Мировой, находится в экзистенциальном ступоре по поводу необходимости убивать человека, которого он видит впервые в жизни, просто потому, что сделать это ему приказал другой малознакомый человек. В сумятице из страха и азарта я даже не заметил, что десять лет спустя собираюсь выйти на сцену с ничуть не изменившимся призывом. Десятилетней давности надрывное подростковое «Не стреляй» плавно перетекло в чуть более зрелое «не убей», завёрнутое в экзистенциальную философию селиновской прозы.
По своему обыкновению я дождался, когда время начнёт поджимать, и с упоением принялся за подготовку. Из интересного в том периоде мне запомнился случайно попавшийся в руки роман Сергея Минаева «Духлесс».
Ещё не понимающий тогда, какое влияние на человека могут оказывать книги, я прочёл его залпом и спустя несколько лет практически повторил судьбу главного героя.
Через несколько месяцев я высадился в цветущей летней Москве и снял на недолгий срок довольно скромную квартирку на юго-западе. Загодя познакомившись в интернете с очаровательной и юной оперной певицей, я под её чутким руководством начал знакомство со столицей, в которой до этого бывал лишь наездами.
Что сказать? Москва покорила меня в первый же вечер. Дорогие автомобили, не менее дорогие женщины в роскошных нарядах, элегантно покидающие салоны этих автомобилей, модные рестораны и безумные вечеринки в ночных клубах. Я словно попал на другую планету, о которой так достоверно рассказывал Минаев в своём «Духлессе». Тогда я понял, что вне зависимости от результатов поступления, жить в своей мрачной и холодной северной дыре я больше не хочу. Если я и занимал что-то у малой родины, то давно уже с ней рассчитался.
Вечный Искатель
