В марте 1819 года семнадцатилетний мичман, выпускник Морского корпуса ехал на почтовых из Петербурга в Москву. День выдался морозным. Молодой человек жался от холода в санях. Желая подбодрить пассажира, ямщик указал на пасмурневшее небо — признак улучшения погоды: «Замолаживает!»
Мичман спросил значение непонятного простонародного слова. Ямщик объяснил. «Замолаживать — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью…»
Эта хрестоматийная история известна всем со школьной скамьи — каждый без труда угадает в молодом человеке будущего великого лексикографа, этнографа, составителя «Пословиц русского народа», «Толкового словаря живого русского языка» Владимира Ивановича Даля.
Нас учили, что именно с этого «замолаживает», записанного новоявленным морским офицером в тоненький блокнотик окоченевшими от холода руками, и началась собирательская деятельность В.И. Даля, которая стала неоценимым вкладом в науку о языке.
История столь эффектна и элегантна, что невольно наводит на размышления о судьбоносной роли случая. Представить жутко, что мы были бы лишены знания о том, что есть наш родной русский язык, если бы… Если бы погода была на удивление теплая или, что еще легче вообразить, ямщик оказался бы угрюмым неразговорчивым типом, мучимым тяжелым похмельем.
Вот и современный фольклор не особенно доверяет этой истории — то ли назло ее чересчурной красивости, то ли в пику ее хрестоматийности. В анекдотической версии ямщик, изрекший «замолаживает», оказался картавым, а мичман, обрадовано записавший новое словечко, горе- филологом.
Анекдот, безусловно, глуп, но намек в нем слышится злой. И действительно, с чего это немец по крови, лютеранин по вероисповеданию, вдруг так проникся русскостью, да еще в то время, когда все приличное, и не только салонное, но и академическое общество на родном языке изъяснялось неумело? Есть и другие анекдоты о Дале — и все про то же.
Обидно, что в этих анекдотах умышленно умаляется тот факт, что Даль был не только великим тружеником, которых русская культура знала не так много, но и незаурядных способностей человеком. И потому хочется еще раз пристальнее взглянуть на его жизнь и творчество. Тем более что многие факты его биографии говорят сами за себя.
Владимир Иванович Даль родился
В России Иоганн понял, что лингвистика ему особого дохода не принесет, а потому вернулся в Иену, прошел там курс врачебного факультета и вновь приехал в Петербург с дипломом доктора медицины. Здесь же женился на Марии Фрейтаг. Ее мать знала несколько языков и переводила на русский язык пьесы Геснера и Ифланда. Увлечение языками было семейной страстью.
Видимо, еще мальчиком будущий ученый почувствовал уважение к слову, его тайнам. По словам В.И. Даля, ему, еще ребенку, казалось странным, что люди образованные говорят
Когда Далю исполнилось тринадцать, его отвезли учиться в Морской кадетский корпус. Воспитание здесь было суровым, даже жестоким. Позже, вспоминая юность в кадетском корпусе, Владимир Иванович никак не мог понять причины деспотического отношения к воспитанникам. «Не было того порока, который не входил в обиход кадетской жизни. Это было тем тяжелее, что о самой возможности такой жизни и не слыхивали дома», — напишет он.
В корпусе Даль увлекся литературой, пробовал писать стихи. И уже тогда в своих сочинениях старался избегать иностранных заимствований, пытаясь найти верное слово в русском языке. Тогда же он заметил, что русская грамматика, которой их учили «с помощью розог и серебряной табакерки», существует отдельно от самого языка и составлена по принципу латинской и немецкой грамматик. Это утверждение мы найдем в его «Напутном слове» к Словарю.
По окончанию Морского корпуса Даль поступил на службу в Черноморский флот. Он не оставил увлечение языком — собирал народные слова, песни, сказки, пословицы, за что был прозван «сочинителем». Служба не привлекала, и при первой возможности он оставил ее, поселившись с матерью в Дерпте, поступил на медицинский факультет университета. Учился столь успешно, что ему было позволено держать экзамен не только на доктора медицины, но и хирурга, хотя Даль прошел неполный курс обучения.
Можно было бы не останавливаться на этом событии, подивиться разносторонним талантам нашего героя и отправиться дальше по страницам его биографии (ибо что для нас талантливый хирург по сравнению с великим лексикографом!), однако не будем торопиться. Успехи морского офицера в медицине свидетельствуют о важных чертах его характера — прилежании, аккуратности и небывалой работоспособности.
Как врач Даль участвовал в турецком и польском военных походах. По его собственному признанию, именно в походах было удобнее всего изучать русские говоры и областные выражения. «Бывало, на дневке где-нибудь соберешь вокруг себя солдат из разных мест, да и начнешь расспрашивать, как
Но то на дневке… А в походах случалось разное. В июле 1831 года дивизионный врач
Рискованный поступок. Случай этот говорит нам о небывалой отваге и мужественности нашего героя. Но судьба, видимо, уже тогда готовила Владимира Ивановича совсем для других свершений. Немалое мужество нужно было Владимиру Ивановичу и чтобы доказать всей ученой России, что такое настоящий живой язык. Мысль о том, что именно простой люд говорит подлинным русским языком, многим казалась не только смешной, но крамольной и оскорбительной. И эти многие были далеко не самыми темными людьми!
Однако Далю было не привыкать к полемическим сражениям… По окончании Польской кампании Владимир Иванович поступил ординатором в Петербургский военно-сухопутный госпиталь. За короткое время он приобрел славу выдающегося хирурга и окулиста. Его левая рука была развита столь же хорошо, что и правая, — часто свидетельство выдающихся способностей человека. Даль стал настоящей знаменитостью Петербурга. Его мнение было авторитетным в тогдашних медицинских кругах. Однако вскоре он был вынужден оставить и эту службу. И вот почему.
Тогда гомеопатия только входила в моду. Многие врачи, в том числе и Даль, выступали против этого течения. Но, испытав действие гомеопатии на себе, Владимир Иванович заговорил прямо обратное. Аллопаты не могли простить перебежчика, и у Даля начались неприятности на службе.
Врачебную практику он оставлял без сожаления. Владимир Иванович к тому времени разочаровался в медицинской системе России. Он не мог не замечать многочисленные злоупотребления по службе своих коллег, произвол, невежество медицинского начальства, но и не мог ничего изменить. Да и что может один, пусть даже очень талантливый человек против целой системы?
Простившись с медициной, Даль вплотную занялся литературой. Начал он с русских сказок. Первые его опыты на литературном поприще были опубликованы в «Московском Телеграфе». Сказки, как и последовавшие за ними повести и рассказы, были написаны тем самым простым народным языком, образцы которого Даль собирал всю жизнь. Пословицы и поговорки, просторечия, местечковые обороты, народные слова, значения которых сегодня и не поймешь, пока не справишься в словаре самого автора, — всем этим тексты начинялись в изобилии, часто в ущерб художественному вкусу и литературному стилю.
Однако сам Казак Луганский (именно так Даль подписывал свои произведения) и не претендовал на художественность. Он вообще думал, что это не его забота, — его задачей было «познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком и говором, которому открывался такой вольный разгул и широкий простор в народной сказке».
Пусть и современный читатель простит великому собирателю его чрезмерную добросовестность в исполнении этой задачи, а, взяв, к примеру, книжку Далевых рассказов, подумает вот о чем: до него так просто мужика таким, как он есть в жизни, никто не изображал. А ведь это новаторство! И неважно, что его причиной стал не художественный вкус, а все та же не русская добросовестность.
Пушкин был в восторге от сочинений Казака Луганского. Известно, что под их влиянием он написал «Сказку о рыбаке и рыбке». Рукопись подарил Владимиру Ивановичу с подписью: «Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому сказочник Александр Пушкин».
Но на то он и наш Пушкин, чтобы тонко чувствовать настоящее, отличать подлинное от подделки. Не все таковы! Булгарин, к примеру, Далевы сказки, то есть народные, счел грязными и неприличными. А кое-кто и совсем иначе истолковал литературные опыты Казака Луганского. Даля арестовали. И неизвестно, как бы история закончилась, если бы об этом не прознал Жуковский. Он и ходатайствовал за Владимира Ивановича. Даля отпустили с извинениями.
Даль печатался в «Отечественных записках», «Библиотеке для чтения». Его повести и рассказы все чаще отмечались критиками. «Ночь на распутье» — первое драматическое произведение Даля — настолько понравилось Глинке, что тот обещал его поставить сразу после «Руслана и Людмилы». И «Ночь» была поставлена. Но как! Казалось, театральная дирекция сделала все, чтобы премьера провалилась. И она провалилась. В довершение всего сам автор ничего не знал об этой постановке.
Известно, что Пушкин и Даль были очень дружны. Даль неотлучно находился у постели умирающего друга. Можно сказать, что Пушкин скончался на его руках. От великого поэта великому лексикографу достался в подарок знаменитый перстень с изумрудом, который Пушкин носил на большом пальце и называл своим талисманом. Узнав, что нет надежды на выздоровление, Пушкин снял перстень со своей руки и надел на руку Владимира Ивановича. Этот талисман Даль носил конца своих дней. Кто знает, быть может, и правда была в нем таинственная сила, раз и эта рука написала произведение не менее значительное, чем «Капитанская дочка».
Считается, что именно Пушкин советовал Далю приняться на составление словаря. Все знают, что из этого получилось. Даль взялся за это занятие столь же ревностно и ответственно, как строил мост на Висле, как оперировал в военно-сухопутном госпитале в Петербурге.
В 1867 году великий труд Даля был окончен. Казалось, «Толковый словарь» должен был прославить имя его составителя. Не
Современники отмечают, что Даль был человек до крайности скромный, но даже его поразила такая реакция научного сообщества. Первым, кто оценил значение работы Даля и спонсировал ее продолжение, было Общество любителей русской словесности, вторым стал Государь император, воспитанник Жуковского: «Его Величеству угодно было даровать своему народу Словарь его живого языка». И лишь затем Академия наук единогласно избрала Владимира Ивановича в свои почетные члены.
В Казанском соборе в Санкт-Петербурге хранится немало интересных реликвий. Среди них — икона святых Козьмы и Дамиана. В их образе живописец изобразил… Пушкина и Даля! Зачем? По легенде, Козьма и Дамиан, два брата-близнеца, были искусными врачевателями. День этих святых приходился на 1 ноября — в этот день сельскохозяйственные работы заканчивались и открывались церковно-приходские школы. Так Козьма и Дамиан стали и покровителями учащихся.
Традиция изображать знаменитых современников в образе святых пришла на Русь в петровскую эпоху. Логика иконописца понятна — кто еще оказал такое влияние на развитие русского языка, как Пушкин и Даль?!
Сегодня на книжных полках мы можем найти самые разные словари: орфографические, толковые, иностранных слов, этимологические. Как правило, заглядываем в них для справки. Но по прежнему особое место занимает словарь Даля — справившись о незнакомом слове, уже невозможно остановиться, листаешь одну страницу за другой как увлекательную повесть… Повесть о живом русском языке.
Дарья ЧАЛИКОВА
