Причем этот самый «русский вальс» — вовсе не венский вальс в стиле отца и сына Штраусов, не парижский — с неизменным аккордеоном и надтреснутым баритончиком французских шансонье, и не изысканный вальс Шопена. «Русский вальс» — совсем другое явление, во многом даже более литературное, чем музыкальное.
Благовоспитанная непристойность
Умение танцевать вальс сегодня кажется признаком аристократизма, а ведь еще каких-то два века назад этот танец считался совершенно неприличным. В России вальс находился под строгим запретом, что закрепил приказ Павла I военному губернатору Санкт-Петербурга Алексею Аракчееву 1 декабря 1797 года. Вместе с вальсом император запрещал и другие «неприличные явления»: ношение бакенбард, фраков и «сапог, ботинками именуемых». В чопорной Британии до середины XIX века танец, в котором партнеры приближались друг к другу очень близко, осуждали и официальная пресса, и священнослужители. Так что даже правившая в то время королева Виктория не афишировала, что на самом деле любила вальсировать. В 1834 году вальс впервые публично станцевали в США, в Бостоне, и возмущенные общественные деятели назвали танец «неблагопристойным и нарушающим всякие приличия».
Вальс упоминался во многих литературных произведениях XIX века: в «Евгении Онегине» Александра Пушкина, в «Маскараде» Михаила Лермонтова. В «Войне и мире» Льва Толстого «отчетливые, осторожные и увлекательно-мерные звуки вальса» звучали во время первого бала Наташи Ростовой — в присутствии государя императора! К 1869 году, когда Толстой закончил роман, аристократы уже немного привыкли к вальсу и стали относиться к нему более терпимо. Большой вклад в популяризацию этого танца внес Иоганн Штраус — младший, который пять сезонов — с 1856 по 1861 год — дирижировал по Высочайшему приглашению концертами и балами в вокзале города Павловска под Санкт-Петербургом и часто давал именно вальсы. Интересно, что блестящие и беззаботные вальсы Штрауса, несмотря на то, что многие из них были написаны в России, по духу не имеют никакого отношения к истинно русским вальсам.
Первые русские вальсы
История русского вальса началась с Александра Грибоедова — блестящего дипломата и автора классической комедии «Горе от ума». Писал Грибоедов и музыку, и одним из его самых знаменитых произведений стал как раз Вальс №2 ми минор, сочиненный писателем в 1824 году, — незамысловатый, однако душевный и проникновенный.
Первым «настоящим» русским вальсом был Вальс-фантазия Михаила Глинки (фортепианная версия 1839 года). Именно он стал образцом для большинства отечественных «литературных» вальсов.
Удивительно похожи на Вальс-фантазию своим ностальгическим характером и минорным настроением и вальс Арама Хачатуряна из музыки к драме Лермонтова «Маскарад», и вальс Георгия Свиридова из музыкальных иллюстраций к пушкинской повести «Метель», и вальс Сергея Прокофьева из оперы «Война и мир» — и многие другие вальсы из экранизаций и постановок русской классики.
Особняком стоит в этом ряду разве что Вальс Петра Чайковского из оперы «Евгений Онегин» — роскошный, радостный, блестящий. Но для Чайковского вальс был куда большим, чем просто танцевальной формой, — одним из любимых жанров, в котором композитор чаще всего выражал сокровенные чувства.
Воспоминания о вальсе
Способствуют ностальгически-литературному отношению к вальсу и широко издаваемые в советское время так называемые «старинные русские вальсы» — на самом деле написанные в основном на рубеже XIX–XX веков. К ним можно отнести «Амурские волны» (1903) обрусевшего немца Макса Кюсса, «Над волнами» (1884) мексиканца Хувентина Розаса, знаменитый «Осенний сон» (1908) англичанина Арчибальда Джойса, ставший впоследствии «персонажем» известной песни Матвея Блантера «В лесу прифронтовом» (1943), и многие другие.
В первые десятилетия советской власти, 1920–30-е годы, вальс занял прочные позиции на «идеологически верной» танцплощадке как «наш ответ» американскому джазу, в тот период активно завоевывавшему мир. Причем для многих советских людей (в том числе и для профессиональных музыкантов) само слово «джаз» означало вообще всю музыку, которая игралась на танцах, поэтому вальс неизменно входил в репертуар эстрадно-джазовых оркестров. Интересно, что композиторы, сочинявшие музыку для этих оркестров, из всех разновидностей вальса взяли за основу именно минорно-лирический, русский вариант, совсем в духе тех самых «старинных вальсов».
Вальс уже более века является частью культуры русского офицерства, умению танцевать вальс до сих пор учат в Суворовском и Нахимовском училищах. А во время Великой Отечественной войны вальс, наряду с танго, стал одним из знаковых танцев кратких периодов затишья между боями. Популярность обрели новые вальсы, исполнявшиеся со словами, как песни, но написанные в том же слегка печальном, ностальгическом ключе, — «Синий платочек» (1940) Ежи Петерсбурского, «Огонек» (1943) Матвея Блантера и другие.
Вальс жив
Несколько иное сейчас отношение к вальсу у тех, кто всерьез занимается бальными танцами, для кого вальс — хобби или даже часть профессии. Ведь этот танец, несмотря на ностальгический флер, входит в современную программу спортивных соревнований по танцам. Литературная и общекультурная составляющая для спортивных танцоров, как правило, не столь важна, как количество тактов или темп и жанр исполняемого вальса — медленный, происходящий от старинного вальса-бостона, и быстрый, называемый еще венским.
Учителя танцев начала XIX века были в свое время весьма недовольны появлением и быстрым распространением вальса, так как, в отличие от множества разнообразных и довольно замысловатых танцев, бытовавших в ту эпоху, освоить движения вальса можно было всего за пару уроков. Интересно, что бы они сказали по поводу современных дискотек, где танцев осталось всего два (медленный и быстрый) и танцевать их можно вообще без всяких правил.
Автор: Алексей Сканави
Источник
