В прокат выходит фильм «Честный человек» Луи Гарреля, который сам играет в нем главную роль — журналиста Абеля, находящегося в запутанных отношениях с двумя красивыми женщинами. Фильм получил приз за лучший сценарий на фестивале в Сан-Себастьяне, а также беспрецедентно восторженную прессу во Франции, которая сравнила его автора разом с Хичкоком, Трюффо, Ромером, Вуди Алленом и Мануэлом ди Оливейрой
Как честный человек, Гаррель скромно принял как должное немыслимые похвалы, которыми осыпали его журналисты. Все-все-все — от профессиональных снобов из Les Cahiers du cinema до обозревательниц женского глянца, от престарелых «детей 1968-го» из Liberation до консервативных католиков из La Croix, от рокеров из Les Inrockuptibles до поклонников Марин Ле Пен из Le Figaro — соревновались в комплиментах его «Честному человеку».
Гаррель изящно балансирует между бурлеском и саспенсом — так утверждал журнал Telerama. Marie Claire спешил оспорить коллег: не между бурлеском и саспенсом, а между водевилем и драмой в духе Клода Соте. И тут же находил сходство между Летицией Каста, сыгравшей главную женскую роль, и Роми Шнайдер, звездой Соте. Журнал 20 Minutes терялся перед лицом жанровой полифонии фильма, задаваясь вопросом, что это: мелодрама, комедия или триллер? «Неизменно элегантное сочетание легкости и глубины» нашел в нем Nouvel Observateur, а Bande-a-part, сравнивший Гарреля-актера с Бастером Китоном, открыл в «Честном человеке» «мифологическое измерение».
Femme actuelle счел, что Гаррель блестяще продолжил великую традицию мариводажа — живописания тонких любовных игр. Marie Claire — что он на равных пообщался с тенями великих Ланга и Хичкока. Liberation — что такого феномена, как Луи Гаррель, не наблюдалось со времен дебютов Годара и Трюффо. Обычно трезвый и требовательный Positif соригинальничал: «новая волна» ни при чем, бери выше: жаркий свет, омывающий актрису Каста в начале фильма, достоин португальского гения Мануэла ди Оливейры. Paris Match выстроил парадокс: Гаррель скрестил Вуди Аллена с Эриком Ромером.
Прочитав отзывы залпом, невозможно не утратить чувство реальности. Мыслим ли вообще такой мутант, как бурлескный триллер в духе Мариво и Альфреда де Мюссе, похожий разом на фильмы Оливейры и Аллена, Годара и Соте, Хичкока и Ромера? Или критики притянули за уши первые пришедшие на ум великие имена, поскольку не похвалить фильм не могли, а хвалить его не за что? Каждый из них по-своему прав: фильм дает основания говорить что угодно по простой причине: «Честный человек» — это зияющая, звенящая пустота. Или, как издевательски называли в 1990-х такое кино, «совместная франко-французская постановка».
Гаррель, надо думать, что-то такое и имел в виду. Иначе бы он не предупреждал зрителей: сначала вам покажется, что это французский фильм, но это совсем не так. Ведь «франко-французская постановка» — это и есть кино в жанре самолюбования, упоения столь тонкими эмоциями, что они не различимы невооруженным глазом. Оргия нюансов в отсутствие целого. Банальность, возведенная в откровение. Имитация действия, нервные срывы на пустом месте. Самоанализ такой глубины, что герои начинают сомневаться — и правильно делают — в собственном существовании.
Абель (Гаррель), Марианна (Каста) и Ева (Лили-Роуз Депп) гуляют по экрану, время от времени сообщая друг другу сногсшибательные новости или делая столь же сногсшибательные предложения. «Дорогой, я беременна».— «Как я рад, дорогая».— «Да, но я беременна не от тебя». «Дорогой, я тут подумала, не переспать ли тебе с Евой».— «Отличная мысль, дорогая, но уточни: один раз или несколько?» — «Не торопись, дорогой, может, пока тебя не будет, я тоже с кем-нибудь пересплю».
В пересказе это кажется жизнеутверждающим анекдотом на тему французских национальных любовных практик, но ужас экранной пустоты в том, что нам предлагается поверить в переживания героев и сочувствовать им. Хотя, с кем спит бессмысленный Абель, никого не может волновать, коли уж это не волнует его самого. Его подруги столь же бессмысленны, что лишь оттеняет попытка Гарреля придать героям хотя бы профессиональное измерение. Абель — журналист, дебютирующий репортажами о разведении свинок, но позднее — судя по тому, как он рассеянно смотрит на компьютере какие-то кровавые сценки,— повышенный до международного обозревателя. Марианна — пресс-атташе некоего министра, следящая за тем, чтобы он случайно не повторил, скажем, в Сенегале речь, которую уже произносил в Тунисе. Ева бросила театр, чтобы посвятить себя рынку недвижимости.
Именно за эту пустоту критика и полюбила фильм. Логика извращенного патриотизма такова: да, пустота, но наша, национальная, галльская. Такой пустоты на белом свете нигде не сыщешь. Это, вообще, наш гордый ответ Голливуду: им-то слабо такое кино снять. Не поспоришь: слабо.
По большому счету фильм можно признать флагманом новой кинотенденции. Такой детский утренник, какой устроил Гаррель, припомнить трудно. Сам он — сын замечательного режиссера-одиночки Филиппа Гарреля. Лили-Роуз — дочь Джонни Деппа и Ванессы Паради. Даже промелькнувшая стажерка из ресторанчика, куда Абель водит своих пассий,— Кьяра Каррьер, дочь великого сценариста Жан-Клода Каррьера, работавшего с Бунюэлем, Форманом и Шлёндорфом. Некогда «новая волна» объявила войну замшелому «папиному кино». Впору говорить о «детском кино» преждевременно эмоционально состарившихся юношей и девушек со звонкими фамилиями.
Михаил Трофименков
