Бесхитростная кружка из серой керамики с тёмно-синими витыми ободками вверху и внизу украшена развевающимся красным флагом с большой золотой звездой в центре и, во избежание сомнений, надписью Việt Nam и прибывшая оттуда же декоративная лаковая тарелка напоминают: начиная с середины шестидесятых, это была самая близкая нам страна.
Оба этих артефакта я привёз из вьетнамской командировки позднее, в середине 80-х.
Материальное напоминание…
Но лично для меня из чисто географического понятия Вьетнам стал чем-то осязаемым куда как раньше – с возвращением отца из месячной командировки туда в 1960-м. В Северный Вьетнам, разумеется.
Тогда, напомню, по итогам войны с французами страна была рассечена по 17-й параллели: Север стал социалистическим и, соответственно, «братским», Юг – капиталистическим, чужим и чуждым.
Задачей служебной командировки главного художника журнала «Советский Союз» было немного подучить местных коллег, работающих в редакциях, помочь им освоить современные методы оформления периодики.
А.Житомирский среди вьетнамских коллег
В перерывах между «мастер-классами» отца повозили по стране, дали возможность вдоволь порисовать с натуры.
На берегу бухты Халонг. Рисунок А.Житомирского
Более того, по его просьбе для создания карандашного портрета вождя и любимца вьетнамцев Хо Ши Мина устроили с ним встречу.
Во время довольно продолжительного сеанса тот не терял времени – читал и подписывал документы, приносимые секретаршей. Поблагодарив за труд, он расписался в углу ватманского листа. Выяснилось, что он впервые позировал художнику из СССР.
Тогда отец попросил его дать возможность сделать ещё один портрет: на этом не было видно глаз, они были опущены. Понимающе улыбнувшись, «дядюшка Хо», как по-семейному его называли вьетнамцы, согласился.
Он мыслил по-государственному даже в мелочах: художник-то из главного иллюстрированного советского журнала, да и в нём он главный художник.
Второй портрет Хо Ши Мина
Но и в ходе второго сеанса Хо Ши Мин не тратил времени понапрасну. На сей раз, глаза его были подняты – секретарь читал ему письма и деловые бумаги вслух.
После окончания работы над рисунком хозяин познакомил гостя с садом, покормил золотых рыбок в пруду. Это всё довелось видеть на домашнем экране – с помощью узкопленочного проектора крутились кадры, которые отец снял гэдээровской кинокамерой АК-8.
«Какой из портретов лучше?» (Художник принимает вьетнамских гостей. 1971 г.)
Портреты вьетнамского руководителя публиковались в газетах и журналах, экспонировались на выставках, в том числе в Музее Революции, а впоследствии, после объединения Вьетнама, автор передаст их туда, где они были сделаны.
Последует торжественная презентация графических работ в музее столицы Юга, городе, названном именем вождя – Хошимине. Событие будет широко освещено в прессе.
Рассказ о презентации портретов в газете «Сайгон»
Вместе с двумя работами будет передан и 40-минутный фильм с дорогими для вьетнамцев кадрами неформальной жизни Хо Ши Мина.
Но это будет потом. А сразу после поездки эти портреты наряду с другими сделанными там рисунками будут во время личного приёма показаны министру культуры Екатерине Фурцевой.
Итогом той встречи после рассказа отца о нуждах вьетнамских коллег станет распоряжение всесильной тогда Фурцевой направить во Вьетнам современное типографское оборудование и впредь на постоянной основе оказывать тамошним журналистам и художникам печати всю необходимую помощь.
Художник на приёме у Е.Фурцевой. (Фото Я.Халипа)
Напомню: Екатерина Фурцева входила тогда в самый высший партийный орган – Президиум ЦК КПСС. Её портреты, как и лики других членов ареопага, носили на праздничных демонстрациях, ими по торжественным дням украшались правительственные здания.
Сделанные в той командировке рисунки экспонировались на выставках, широко публиковались в периодике и как иллюстрации к книгам.
Одна из публикаций
Дома же у нас почётное место было отведено большой картине, написанной лаком, в лучших традициях этого сложного, чисто национального искусства. Сюжет: золотые рыбки. Презент от вьетнамцев.
Тогда, собственно, тема Вьетнама и вошла в мою повседневность.
Встреченное когда-то стихотворение Николая Гумилёва «Индокитай. Аннам», честно сказать, глаз не зацепило. Хотя, как оказалось, в глубинах памяти задержалось:
«Месяц стоит посредине
Дивно-огромного неба,
Ветер в бамбуковой чаще,
Благоухающий воздух,
Благословенна семья.
Старшие в роще за чаем,
Пьют и стихи повторяют,
Из дому слышно гуденье,
Там занимаются дети,
Новорожденный кричит.
Тот, кто живет этой жизнью,
Полное знает блаженство.
Что ему деньги и слава,
Если он верит, что детям
Должно его пережить?».
Старый крестьянин Рисунок А.Житомирского
(Аннам, поясню, – это стародавнее, данное французскими колонизаторами наименования северной части Вьетнама).
Но вскоре о Вьетнаме заговорила читающая публика – в связи с выходом книги «Тихий американец» ставшего вмиг популярным Грэма Грина. Мастерски и не без яда он повествовал о буднях агента американских спецслужб на юге этой страны.
А спустя пару-тройку лет вьетнамская тема вошла прочно в жизнь советских людей, да и всего человечества – поначалу тлевшая, война в этой стране превратилась в форменный пожар.
Напомню для молодёжи: тяжелая война между Севером и Югом, начавшаяся в конце 50-х как партизанская на юге страны, в середине 60-х втянула в свою воронку и Северный Вьетнам, и великие державы – США, СССР, Китай.
Непосредственное участие американцев в войне лишь затягивало её и увеличивало потери с обеих сторон (Фото Пола Эпли)
Огромную материальную помощь северовьетнамцам оказывала наша страна. На стороне их противника выступили американцы, ввязавшись в вооружённый конфликт наземными и воздушными силами.
В воздухе развернулась дуэль между нашими ракетчиками и американскими бомбардировщиками. Хотя до поры до времени участие наших военнослужащих оставалось в тени…
Параллельно артобстрел начали информационные издания. И самое деятельное участие принимал, конечно, в этом иностранный отдел «Комсомолки», где мне довелось работать с 64-го по 66-й, о чём рассказывалось в предыдущих очерках.
Тему вьетнамской войны журналисты вели из номера в номер, ярко и изобретательно – в свете того, что число американских военных в Индокитае стремительно увеличивалось, достигнув сначала десятков, а затем и сотен тысяч. Причем, вооружение их было суперсовременным. Не было разве что ядерного.
Третья, международная, полоса газеты в значительной степени отводилась материалам – корреспонденциям, статьям, едким заметкам – на тему этого острого конфликта. Разумеется, неизменной оставалась поддержка стремящихся объединить страну вьетнамцев, регулярно появлялись более или менее талантливые филиппики в адрес увязающих там со всей своей военной машиной американцев, демонстрировалось ужасное лицо войны.
Казнь патриота в Сайгоне (Фото Эдди Адамса)
У меня начала крепнуть уверенность, что вьетнамцев не победить, когда в одной корреспонденции рассказывалось, как «вьетконговцы» (так Запад именовал партизан), натренировали для борьбы с американцами и их южновьетнамцами рои пчёл.
А окончательно я утвердился в этой убежденности, когда узнал о противоядии, использованном ими для нейтрализации самой совершенной электронной техники.
Для обнаружения человека в джунглях американцы сбросили с самолетов на деревья сети с датчиками, реагировавшими на микрофракции человеческой урины. Сигнал с датчиков через спутник поступал на ближайшую авиабазу, откуда поднимались бомбардировщики, устилавшие бомбами указанный район. Это, по замыслу, американских военных электронщиков, должно было переломить ход войны.
Но не тут-то было. Узнав об этом, а служба информации у партизан и северовьетнамцев была поставлена отлично, они целыми ротами и батальонами наполняли этими жидкими отходами человеческой жизнедеятельности ведра, которые затем развешивали на деревьях.
Датчики, рассчитанные на слабые сигналы, получив мощнейшую «передозировку», тут же перегорали. «Абсолютное оружие» оказалось бессильно перед смекалкой вьетнамцев…
В 75-м, потеряв только убитыми 58 тысяч человек и подорвав престиж своей страны, американцы вынужденно и стремительно ушли.
На последнем этапе, когда волна с Севера подступала к Сайгону, важную роль сыграла партизанская армия, до той поры базировавшаяся в хитросплетении рукотворных подземных ходов.
Победа!
Это беспредельное мужество, эту готовность к самопожертвованию и изобретательность вьетнамских патриотов я смог с особой силой ощутить, в ходе поездки во Вьетнам выбравшись в предместья Хошимина (бывшего Сайгона), в район, именуемый Ку Чи (Củ Chi).
…Посреди засыпанной листвой поляны внезапно открывается квадратный люк примерно 60 на 60 сантиметров. С немалым трудом я протискиваюсь в него и по земляным ступеням кое-как сползаю на четырехметровую глубину в туннель аналогичных размеров. Чуть дальше будет зальчик раза в два повыше, но до него пришлось бы добираться ползком либо на четвереньках...
Я уже и так собственной макушкой несколько раз ощутил неприятную шероховатость земляного потолка и, опасаясь приступа клаустрофобии, выбрался на поверхность. Моим же вьетнамским спутникам собственное дезертирство объяснил нехваткой времени…
Замаскированный вход в туннель стал туристическим объектом
В годы войны патриоты создали в районе Сайгона паутину таких ходов, в которой имелись и склады оружия, и места отдыха, и более вместительные «штабные комнаты», где планировались операции. Туннели изобиловали ловушками, которые становились смертоносными для врагов, если те пытались проникнуть внутрь.
Некоторые выходы располагались прямо над рекой Сайгон, а были такие, что вели к морскому побережью. Общая длина тайных туннелей, способных вместить целую армию, как мне там говорили, превышала триста километров. Некоторые называли цифру 360.
Отмечу, что фантастический трёхэтажный подземный лабиринт тайно создавался, в основном руками местных крестьян, на территории врага. Некоторые ходы приходилось прорывать на глубине семи и даже десяти метров.
Поначалу возникла проблема с приготовлением пищи: процесс мог привести к демаскировке. Выход предложил один изобретательный повар, который нашёл способ отводить дым по подземным канальцам и рассеивать его на значительном пространстве, дабы он напоминал не дым, служащий сигналом для бомбардировки, а заурядный туман…
Своими жалящими ударами партизаны изматывали противника, приводили его в бешенство.
«Однажды американцы нашли один из наших многочисленных входов-выходов, – рассказывает приведший меня к люку Нгуен Ван Тхань, который в годы войны был связным у патриотов. – Они бросили туда большую группу спецназовцев, те применили газы, воду, напалм. Да только прорваться внутрь «джи-ай» было не под силу. Многие гибли от наших ловушек. Нас же спасала возможность на время укрыться в нижних туннелях».
И я прекрасно всё это представляю, отряхиваясь от земли после того, как с грехом пополам выбрался из жутковатого подземелья.
А по дороге к опушке, где стоит наша машина, Ван Тхань рассказывает ещё об одном факте, говорящем о немыслимой стойкости патриотов.
Схема расположения подземных ходов
В канун запланированного боевого выхода на поверхность всех базирующихся здесь подразделений сайгонским властям стала известна примерная схема расположения подземных коридоров. Они направили в этот район большое число солдат, которые длинными, остро заточенными бамбуковыми шестами должны были протыкать землю в поисках пустот.
Сообщение об этом заблаговременно получили патриоты. Они расставили своих людей внутри туннелей. И в случае, если острие шеста пронзало потолок, бойцы удерживали его собственными ладонями.
Можно ли было победить таких людей?..
Именно отсюда, из подземных траншей, был нанесен решающий удар в ходе наступления патриотических сил, двигавшихся с севера весной 1975 года.
В честь этой победы город Сайгон и получил новое имя – Хошимин.
Но в Хошимин я попаду позднее, а сперва будет столица страны – Ханой.
И тогда Вьетнам вновь войдёт в мою жизнь.
Теперь уже – навсегда.
Владимир Житомирский
