Часть 1: Далёкий близкий Индокитай
В Ханой я прилечу в 1986 году как гость редакции местного побратима моего журнала – политического еженедельника «Новое время».
Первое сильное впечатление – велосипедная река.
Вот какие заметки сохранились в блокноте.
…Хотя слышано и читано, что трехмиллионный Ханой – «город миллиона велосипедов», лишь столкнувшись с необходимостью пересечь велосипедную реку, текущую по магистралям, улицам и улочкам вьетнамской столицы, ощущаешь мощь этого потока.
Собираясь с духом, стоишь какое-то время на тротуаре, вглядываешься в поток…
Столичная велорека
Энергично крутит педали молодой парень. Обогнав трёх подружек, катящих в ряд, и оживленно болтающих на ходу, бросает на них быстрый взгляд.
С усилием жмёт на педали пожилой человек: его машина обвешана корзинами с овощами и фруктами.
Едет целое семейство: отец – за рулем, на багажнике – мать, между ними плотно устроились двое детишек. Едут люди в рабочей одежде, в военной форме. Едут служащие.
Одетая с известным изыском женщина вертит педали с подчёркнутым достоинством, на ногах туфли на высоком каблуке. За спиной ещё одной велосипедистки бочком на багажнике без видимых усилий балансирует приятельница, прижимающая одной рукой к себе ребенка и погружённая в чтение книги, которую держит в другой руке.
Над потоком на своих высоких сёдлах доминируют велорикши. Время от времени образуются водовороты – на перекрестках, чаще всего нерегулируемых.
То и дело возникают пороги – велорека плавно обтекает пешеходов, пересекающих её практически в любом месте. Постепенно понимаешь, что пешему «пловцу» надо лишь двигаться спокойно и размеренно. Система «велосипедисты-пешеходы» действует удивительно эффективно, практически без сбоев.
Опытный велосипедист
Весьма спокойно реагируют участники велодвижения на требовательные гудки нечастых автомобилей, пытающихся проложить себе дорогу. Пуститься в путь на автомашине с неработающим звуковым сигналом – всё равно, что пытаться ехать с испорченным двигателем.
Именно об этой велореке говорю я, отвечая на вопрос о первых впечатлениях, о чём меня спрашивает в начале нашей беседы весьма ответственный работник ЦК Компартии Вьетнама Ле Суан Донг.
Собеседник сразу переводит разговор в деловое русло. Обилие велосипедов – отражение многих наших проблем, говорит он, и транспортных, и топливных, и многих других…
Похоже, вьетнамские коллеги не случайно пригласили корреспондента политического еженедельника «Новое время» приехать именно теперь, в исключительно важный для страны период – преддверие VI съезда партии, как потом выяснится, поворотного, «судьбоносного».
И уже разговор с высоким партийным чиновником показал, что грядут радикальные перемены: столь открыто о проблемах страны и общества здесь не было принято высказываться.
При этом причиной трудностей называлась не одна только бесконечная война – до американцев были французы и японцы, а затем «красные кхмеры», – но и недостаточная эффективность существующего уклада, ошибочные решения руководителей, отвечающих за экономику, непоследовательность, фактический застой. Довелось услышать даже – страшно подумать! – о необходимости обновления.
Ветры нашей перестройки явно донеслись и сюда, делались ссылки на наши последние, перестроечные, партийные решения. Следует смотреть правде в лицо, подвёл итог нашей беседы Ле Суан Донг.
И прошедший спустя несколько недель в Ханое съезд КПВ своим решением объявил начало «Дой Мой» – политики обновления, ослабления централизованного управления хозяйственной жизнью, развития частной инициативы, экономического сотрудничества с внешним миром. В практическом плане было принято решение о приостановке процесса индустриализации страны по примеру СССР образца 30-х годов и Китая образца 60-х. Объявлено о трёх целевых программах – продовольственной, ускоренного производства потребительских товаров, развития на отраслей, ориентированных на экспорт.
Исторический VI съезд Компартии Вьетнама
Обстоятельные беседы, посещение предприятий и строек, вроде бы мимолетные, но тоже интересные встречи-разговоры, наблюдения – всё это потом выльется в журнальные публикации. Но ещё больше останется «за кадром».
К примеру, такая, явно не нужная для серьёзных корреспонденций зарисовка:
…Хозяева предоставили номер в главной партийной гостинице. Приоткрыв перед сном балконную дверь, я забрался под марлевый полог, призванный блокировать москитов. Вскоре послышался звук дождевых капель, под который я благополучно и уснул.
Утром понял, что никакого дождя не было. Зато на всякий случай захваченная из Москвы пачка сухих хлебцев была истерзана, а от её содержимого остались мелкие осколки. Я понял, что за шум дождя я принял шуршащий звук, производимый действиями некоего существа, распатронивавшего пачку в вощёной бумаге.
За завтраком я с ним познакомился. Сидя за указанным мне столиком на одного, я увидел, как из щели в деревянной панели, неторопливо выплыла солидных размеров тёмно-серая крыса. Она спокойно устроилась на полу, по-хозяйски разложив длинный хвост, и стала наблюдать, как миниатюрная миловидная официантка подает мне яйцо всмятку и чай.
Потом появились ещё одни постояльцы практически пустой гостиницы – партийная делегация с нашего Дальнего Востока. Отчего-то они не отвлекли её от созерцания моей трапезы. Возможно, она хотела поблагодарить меня за ночное пиршество.
Скажу больше. Я уже думать о ней забыл, когда спустя неделю вьетнамские коллеги, пригласив ещё нескольких советских корреспондентов, устроили для меня небольшой прощальный ужин перед отъездом на Юг, откуда я уже улетал в Москву. Так вот, хотя происходило это в другом зале гостиницы, моя хвостатая знакомая вновь вышла из своего убежища – думаю, тоже попрощаться. Она невозмутимо села возле стены и устремила на меня свои бусины.
Но это будет в конце недельного знакомства с жизнью северной части теперь уже единой страны. А сами эти дни были заполнены массой интересного, и не только обстоятельными интервью...
Для начала – пешими прогулками по Ханою. Когда довелось выбраться к прославленному Озеру Возвращённого меча, я терпеливо выслушал широко известную легенду о черепахе, обитавшей в его глубинах.
Озеро Возвращённого меча
…В трудный для страны момент, когда наседал сильный враг, черепаха, вынырнув на поверхность, вручила вьетнамскому правителю меч, способный поразить любого неприятеля. Так и произошло. Правитель же на радостях после победы решил со свитой покататься на лодках по этому озеру. Тут вновь и всплыла черепаха, попросив возвратить ей меч – мол, свою роль тот сыграл, а впредь, во избежание соблазна им воспользоваться в других ситуациях, пусть он побудет у неё. Меч пришлось вернуть, и черепаха ушла с ним в пучину… Хотя нет, не совсем. Вон, видите два островка: это её голова и макушка панциря…
На одном островке высится Башня черепахи, два этажа которой прорезают изящные арки, а верхушка представляет собой нечто вроде огромной короны. На втором – компактный, но по-восточному затейливый Храм нефритовой горы.
Он украшен изображениями тигров и драконов и, главное, хранит чучело гигантской черепахи, действительно жившей в этом озере.
Та самая черепаха?
К храму можно подойти по изящному деревянному свайному мостику неожиданного красного цвета.
Дорога к храму
Собственная легенда есть и у другого небольшого храма – Белой лошади. Живший тысячелетие назад тогдашний владыка этих краёв решил возвести крепость. Но стройка не удавалась: что-то обваливалось, где-то осыпалось. В какой-то момент из недр недостроенного сооружения выбежала белая лошадь. Оббежав стройку и оставив глубокие следы на земле, она умчалась. Правитель понял, что это знак, и повелел продолжить строительство по цепочке следов от копыт…
В городе есть и иные необычные сооружения.
И старые, наподобие 33-метровой краснокирпичной Флаговой башни, с огромным национальным стягом, или построенного французами Собора святого Иосифа, заставляющего вспомнить парижский Нотр-Дам.
Собор святого Иосифа
И молодые – возведенный вопреки воле всегда отличавшегося скромностью усопшего вождя масштабный, отсылающий к эпохе конструктивизма мавзолей Хо Ши Мина, или бронзовый Ильич в полный рост в стиле классического сухого соцреализма.
Мавзолей Хо Ши Мина
Очень трогательно смотрится древняя Пагода на одном столбе – Моткот. Миниатюрное деревянное сооружение на четырёехметровой каменной колонне было воздвигнуто посреди небольшого квадратного пруда более девяти веков назад. Столь гордящиеся привнесенным сюда своим культурным влиянием французы перед вынужденным уходом отыгрались на исторической и архитектурной реликвии, разрушив это святое для буддистов изящное строение. И одним из первых дел освободившейся страны было восстановление любимой пагоды.
Пагода на одном столбе
Конечно, вам расскажут и легенду, объясняющую её происхождение, хотя и без апокрифов она замечательна. Но всё же…
Итак, первое столетие второго тысячелетия. Император Ли Тхай Тонг в унынии – у него нет наследника. Но однажды ему снится сон: буддистская богиня милосердия Авалокитешвара (она же Куан Ам Бо Тат), сидя на крупном цветке лотоса, протягивала императору младенца.
Действительно, вскоре у императора родился сын. В знак признательности богине он повелел воздвигнуть пагоду в виде бутона лотоса, причем, установить её посередине заросшего цветами лотоса водоёма…
Апокриф так же изящен, как и сама взлетевшая над водой, покрытой прекрасными розовыми цветами, пагода, с традиционно загнутыми вверх углами и лестницей, ведущей к её входу.
По каменным ступеням подняться можно, но разрешается лишь заглянуть внутрь скромного помещения, поклониться позолоченной статуе многорукой богини милосердия. Это во Вьетнаме делают многие бездетные пары: существует поверье, что она поможет обрести столь желанное потомство…
Она протянет руку помощи…
По сути, Ханой – сплошная экзотика. Но, честно сказать, больше запомнилось другое – авто-вояж в северные районы страны.
Об этом – в следующей части очерка.
Владимир Житомирский
