О статистике «по торчкам» мне рассказал Михаил Голиченко, кандидат юридических наук, в прошлом капитан милиции, потом — сотрудник Управления ООН по наркотикам и преступности (Москва). А с недавних пор — ведущий аналитик по правам человека Канадской правовой сети по ВИЧ/СПИДу, где он занимается вопросами наркополитики в странах бывшего СССР.
— «Безграничная Непоследовательность» — вот так я бы охарактеризовал российскую «войну с наркотиками», — говорит Михаил. — Смотри. В 2009 году состоялось заседание Совета Безопасности, и Президент России выразил там четкую мысль (в его устах она прозвучала как новость): «Пора смещать акцент с силовых и запретительных способов решения проблемы на лечение, а затем на реабилитацию после этого лечения и меры профилактики...»
Не прошло и двух лет. В апреле 2011 года происходит Госсовет в Иркутске. И директор ФСКН Иванов подводит такой вот итог: «в мегаполисах каждый третий приговор выносится по наркопреступлениям; количество заключенных наркопотребителей с 2005 года увеличилось в два раза; наркопреступления занимают третье место после краж и экономических преступлений».
С одной стороны, эти цифры говорят о многом, с другой — ни о чем. Можно, предположить, что ФСКН до такой степени успешно работает, что каждый третий приговор в мегаполисе — это приговор именно наркобаронам. Но переходим к анализу судебной практики и видим: из 103 тысяч уголовных дел, которые дошли до суда в 2010 году, — только около 20 тысяч- одна пятая — это дела, связанные с торговлей наркотиками. Все остальные, — а их получается более 80 тысяч! — это дела, непосредственно связанные с потреблением: а именно, хранение без цели сбыта, либо мелкий сбыт, скажем, до 0,5 грамма героина.
— Слушай, неужели живы пресловутые «палки»? Ведь, на самом деле, года два уже говорится, что «мы не сажаем больных, мы сажаем торговцев». — Сотрудникам правоохранительных органов необходимы показатели. Несмотря на слова Нургалиева, что палочной системы нету — она есть. И самый простой способ «срубить палку» — задержать потребителя.
— А что — на самом ли деле тяжело ловить крупных сбытчиков? «Палки»-то и на них нужны.
— Для крупного сбытчика ты ее будешь делать месяц-два. Проще задержать потребителя и квалифицировать его деяние по более тяжкой статье. Раньше можно было за остатки в шприце «уехать», за любое количество героина сразу наступала уголовная ответственность. Потом в 2004 году повысили величину крупного размера до одного грамма героина, и во многих приговорах — р-раз, появились количества выше грамма — 1,156, например. В
Дело «Екатеринбургского наркобарона»
С одним таким «наркобароном», у которого «изъяли» героина на 27 тысяч рублей, я почти знакома.
Жителя Екатеринбурга Женю Конышева я увидела первый раз по телевизору — он принимал участие в ток-шоу о печально известном екатеринбургском фонде «Город без наркотиков» (ГБН). Это было неожиданно для нашего телевидения — чтобы человек вышел и с открытым лицом сказал: «Я — наркозависимый».
Но так вышло, что с Конышевым мы были до этого знакомы заочно. Зимой он приезжал ложиться в московскую наркологическую больницу № 19. Поехал он туда не из-за каприза — в Екатеринбурге приличной наркологии нет, излечиться там нельзя. И вот в Москве Женя сначала приехал в Департамент здравоохранения, — как иногородний он должен был получить «розовый талон», такое направление. Но из Департамента его выгнали и направления не дали.
Без денег, в ломке он оказался в чужом городе, хотя приехал с сильным желанием лечиться. Друзья Жени позвонили мне, я — главному наркологу с вопросом «что-делать?», и только так он попал в больницу. А потом, находясь в командировке в Екатеринбурге, я познакомилась и с его девушкой Леной, которая как-то очень безнадежно говорила о том, что она тоже когда-нибудь поедет в Москву вслед за Женей, но ни во что уже не верит... Разве можно вылечиться? Еще и бесплатно...
Известно, что московский ребцентр на Люблинской улице — один из лучших в стране. По крайней мере, так он себя позиционирует. Но даже в нем успешно проходят реабилитацию всего 7,5 человек из 100. Женя в эти семь с половиной не вошел, лечение ему не помогло. И было очень жаль. Когда я вернулась в Москву, он уже уехал обратно в Екатеринбург. Мы опять не встретились. И оставалось только надеяться, что в родном городе он найдет силы держаться.
А после этого его нашли журналисты ток-шоу и попросили рассказать о ГБН, в котором он когда-то «пролечился» 8 дней и сбежал. И вот я сидела, смотрела передачу и удивлялась его смелости. Женя рассказывал о «холодной» камере, в которой он просидел, о том, как людей пороли ремнями, что его принуждали к участию в оперативной закупке, как подсадную утку.
В студии присутствовали и первые лица «Города...» — Ройзман и Маленкин. Естественно, им это не понравилось, потому как они себя считают маленьким таким спасением нации от наркомании. Они начали кричать: «Да хорош врать! Никто никого пальцем не трогал! Мы тебя сейчас по базе данных пробъем и узнаем, был ли ты у нас или нет!». Маленкин прямо в студии начал куда-то звонить. Но публика поверила Жене: камера показала женщину, из глаз которой текли слезы. Это была мать, которая до этого собиралась отдать в ГБН своего сына.
...Это было 24 февраля. А 23 апреля уже в Екатеринбурге Евгению позвонил его друг Х. и стал упрашивать помочь купить ему героин. Упрашивал долго. В конце концов Женя уступил, взял у Х. две тысячи рублей (несмотря на значительность суммы, этого хватило бы всего на две дозы) и поехал к барыге. Тот взял деньги, но сказал, что позвонит позже и скажет, где взять наркотик. Конышев направился домой, и около дома его задержали. При нем не было ничего — ни денег, ни наркотиков.
Тем не менее, его доставили в РОВД другого района, там, по словам Конышева, оперативник демонстративно положил ему в карман 2,72 грамма героина со словами: «Так будет справедливо». Это было при свидетелях — других задержанных.
И вот — картина маслом: одним из понятых значится сотрудник «Города без наркотиков» по фамилии Полуторный, который также участвовал в передаче 24 февраля. В ходе передачи про него сказали, что он излечился в Фонде, и на счету Полуторного более 180 операций. Кроме того, и сам Х. сказал на допросе, что в настощий момент он находится в Фонде ГБН на лечении.
Казалось бы — все шито белыми нитками. Но сейчас Евгений Конышев находится в СИЗО в ожидании суда по обвинению в хранении наркотиков в особо крупном размере. А это — лет семь. Ай да спецоперация. Молодцы, спасли город от наркотиков.
Употребление и наказание
— Но если мы спросим любого чиновника: «Является ли наша судебная практика репрессивной?», он скажет: «Нет», — продолжает Михаил Голиченко. — Потому что во многих регионах до 80% приговоров по уголовным делам о наркотиках связаны либо с условным сроком, либо, в очень редких случаях, это какая-то альтернатива. И он будет прав. Проблема только в том, что вынося такой приговор, судья через несколько месяцев вновь видит человека на скамье подсудимых.
Вот, допустим, Конышев. У него «джентльменский набор наркомана» — два покушения на кражу, потом — хранение. У него уже были условные сроки, и он был на испытательном сроке, когда его сейчас вновь задержали. Большинство людей, которые попадают в места лишения свободы по наркостатье, не первый раз предстают перед судом. И с этой точки зрения, формально, наши чиновники правы, когда говорят: «Да, в первый раз мы даем ему возможность — изымаем и отпускаем».
Но что значит «дать возможность» наркозависимому человеку? Если у человека зависимость, то сколько угодно «давай ему возможность» без лечения, он в любом случае начнет снова потреблять. И снова будет попадаться. И в этот раз его уже осудят как рецидивиста, и он «уедет» лет на семь. Хотя человеку необходимо качественное лечение.
Так что, при отсутствии лечения, при полном непонимании со стороны правоохранительных и судебных органов, что такое наркомания как явление, мы получаем то, что у нас есть.
— Но теперь все как бы изменится. У нас же будет альтернатива — или садишься, или проходишь лечение. Вот только никто понять не может — альтернатива будет предлагаться по приговорам, связанным с наркопотреблением, включая, допустим, кражи. Или само наркопотребление станет преступлением? — Президент на Госсовете 18 апреля дал задание Путину и Нарышкину, чтобы оба к 25 июня представили ему предложения о внесении изменений в УК за повторное употребление.
Цитата
Из поручения президента: «Правительству РФ и администрации президента РФ представить предложения об установлении ответственности за систематическое немедицинское употребление наркотических средств и психотропных веществ, а также о возможности применения в качестве основного или альтернативного вида наказания для лиц, совершивших преступления небольшой тяжести, связанные с наркотиками, обязанности прохождения медико-реабилитационной процедуры избавления от наркотической зависимости».
Сейчас употребление подпадает под ст. 6.9 КОАП («Потребление наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача». Влечет наложение административного штрафа в размере четырех до пяти тысяч рублей или административный арест на срок до 15 суток). Но замысел заключается в том, — директор ФСКН Иванов неоднократно называл это «инновационный подход» — что теперь человек, если первый раз попал, то получает административную статью. А второй и дальше — уже будет уголовная. Это будет теперь преступление. И в качестве меры наказания будут какие-то меры: может, штраф, может, лишение свободы. Но при этом расчет идет на то, что человек будет иметь возможность получить альтернативу в виде лечения. И ему будет предложено: ты куда хочешь, на нары или в больницу?
Но что интересно — все эти «инновации» уже давно существуют. Возможность освобождения от наказания и прохождение взамен него лечения предусмотрена и в Административном, и в Уголовном кодексе. Но это все с помпой преподносится как что-то новое!
У нас есть
Но что происходит на практике: человек, получив такой приговор на руки, идет к наркологу. У того нет коек. 15 коек на область — ты это знаешь и без меня. И в итоге, маленькая взяточка, тот ставит подпись на справочке: «Прошел курс лечения». Человек пошел дальше в уголовно-исправительную инспекцию, отнес туда справку, инспектор посмотрел, говорит: ну слушай, выполнил обязательство, молодец.
— А он бы прошел лечение, было бы где... — Да. И получается, с одной стороны, наркологу проще взять взятку, или просто закрыть глаза, потому что по—другому он просто не может — ну куда он его положит?! И инспектору — что, нос совать: «Ты точно прошел лечение? а излечился ли ты?» Есть бумажка, принято, слава богу. А второй раз попался — все, у тебя нет мотивации, на нары. Так или иначе, все упирается в нормальное лечение. Пока его не будет, не будет толку. Все инновации рано или поздно упрутся в лечение...
— Мой друг Леша лечится от наркомании 15 лет. В том числе — в наших лучших центрах. Это чудесный человек, но — увы, иногда срывается. Это что — если его задержат во время срыва, то ему светит уголовная статья? Да с какой стати — он и так лечится всю жизнь?
— Очень многим она будет светить после возможных «инноваций». Но наказания за употребление быть вообще не должно! Во-первых, это будет наказанием за болезнь. А ведь в поле зрения правоохранительных органов сразу попадают люди, у которых уже сформировалась та или иная степень зависимости, как этот твой знакомый — Алексей. Во-вторых, как профилактика эта мера также не сработает! Наука не стоит на месте, и есть много исследований на эту тему. Доказано, что наказание за употребление наркотиков людей не отпугивает. Для профилактики нужны научно обоснованные, а не популистские меры.
Война с наркоманией. Продолжение.
— Парадокс — 228 статья УК (за операции с наркотиками) помещена в главе «Преступления против здоровья населения». Ее цель — сохранение здоровья населения. Но человек, который все время боится, что его задержат, — он колется в подъезде, подвале, грязными иглами, отсюда абсцессы, потеря конечностей, инвалиды, переполненность тюрем, рост ВИЧ-инфекции и гепатитов. Все оттуда. То есть, по сути — наказание этих целей не достигает и выступает наоборот, против здоровья населения! Еще одно проявление безграничной непоследовательности.
— И долго она будет продолжаться?
— Ну если нам не жалко людей и денег, то, наверно, можно продолжать. Проблема войны с наркоманией — это отражение отношения российской власти к решению серьезных проблем. Запретить, надавить, танками-пушками. Не получится. Все будет только усугубляться с точки зрения медицинской составляющей.
А больше всего я боюсь того, что если Минздрав и дальше будет действовать «как партия сказала», то просто будут фальсифицировать данные. Сейчас будет меньше количество ВИЧ-инфицированных, потому что не закупили тест-системы. Следовательно, будет меньше людей становиться в очередь за лечением от ВИЧ — они просто будут умирать. По «другим причинам»...
И количество наркоманов снизится — они же не обращаются за лечением. Их почему так мало на официальном учете — 500 тысяч? Потому что за лечением обращаются только те, кому сейчас совсем никак. Им уже деваться некуда. А так он лечиться не пойдет. Какие у него мотивы? Ему галоперидола укол в задницу сделали и все, вся мотивация на реабилитацию пропала.
— Но ребцентры-то к
Но даже если формально и появится список ребцентров, методы лечения-то ведь не изменятся! Отказ от потребления сразу и навсегда работает только для весьма ограниченного процента зависимых. Те самые 7,5 человек из 100. А заместительная терапия законом запрещена. Вот и получается, что пройти реабилитацию смогут все те же жалкие несколько процентов. А остальным, как в песне Ивана Кучина, — смерть или тюрьма.
