Дело было так. В обеденный перерыв я поставил еду подогреваться в микроволновку и отправился в туалет.
Стоя в кабинке, я услышал где-то в недрах здания гул, похожий на тот, что издаёт микроволновка при работе. Следующие мысли были такими: «звук точно как от микроволновки, почти неотличимо, значит, это она, но, конечно, это не она, она на втором этаже, а я в туалете на первом, нет никакой вероятности, что она... или же есть, может быть, сверхвысокие частоты или волны, как их, на которых, которыми работает микроволновка, каким-то своеобычным образом преодолевают расстояние… что я вообще об этом знаю...»
И здесь я понял: вне всякого сомнения это она! Я поставил еду в микроволновку, запустил её и ушёл в туалет. Находясь там, я слышу её и не могу слышать что-либо другое. Почему я должен списать наиболее вероятный вариант, руководствуясь своими ничтожными познаниями в физике? Феноменальный мир, который выстраивается вокруг меня, где бы я ни находился, открывается мне посредством органов чувств. Ещё в детстве я любил думать, что всё это декорации, как в «Шоу Трумана» и, допустим, шум из столовой, который я слышу, пока пишу этот текст в офисе редакции, это просто талантливо оформленные спецэффекты (учитывая несовершенство лично моих органов чувств, даже и таланта особого не нужно).
Соответственно, никакого реального варианта, кроме того, что я на расстоянии двадцати метров и через десяток стен слышу шум именно нашей офисной микроволновки, нет. Моё воображение достраивает реальность своими силами, на базе моего рассудка. Здесь я начал думать о том, что вся физика последних ста пятидесяти лет создавалась почти исключительно позитивистами с активным отрицанием любой постановки вопроса о трансцендентном, но это лишь косвенно относится к моему прозрению.
Аральское море в 1989 году и в 2014 году
Замечательный поэт Ольга Седакова, отвечая на вопрос о противостоянии секулярному мировосприятию, говорила: «В эту платоновскую пещеру я не хочу. Зачем притворяться, что я вижу только тени, если я видела, где свет и свобода?» Вот и в моём случае примерно то же самое (и поймите правильно, это не вульгарные насмешки, хотя так, наверное, кажется): зачем мне притворяться, допуская, что этот гул исходит от чего-либо другого, если я точно знаю, что запустил микроволновку? С материальной точки зрения, нет никакой разницы, от чего конкретно исходит гул, и никто другой думать об этом, проверять это не станет. Сам по себе этот гул — это символ той «реальности», которая дана мне только как тень. Я стою в кабинке туалета — освещена для меня только она. Кабинка туалета — это та же платоновская пещера, и вся остальная реальность в ней — только тень, тусклая и неочевидная. Гул, который я слышал, символизировал для меня шум нашей микроволновки, а значит, это он и был, как бы не противился этому материалистический предрассудок.
Всякий феномен отражает идею, становится её вульгарной проекцией в мире вещей. Мне вспомнилась строчка из советской песни, которая выражает буквально то же самое (проверил: стихи Рождественского): «Просыпаемся мы, и грохочет над полночью то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны». Вот! С идеальной точки зрения, то есть в законах космической драматургии, над полночью грохочет эхо прошедшей войны. И не имеет существенного значения, как положено объяснять этот феномен материалистически. Опытный путь не указывает вообще ни на что. Доказательства, верификации, валидации — всё в топку. Гроза — это символ. Символ эха прошедшей войны. Но символ — это только отражение, тень, отблеск. И неискажённое сознание в минуты острого и подлинного переживания реальности считывает этот символ, быстро преодолевает его посредничество и обращается напрямую к идее, на которую он указывает. Поэтому над полночью в действительности грохочет эхо прошедшей войны. И отсюда растут все символы самых разных уровней иерархии: золото — солнце, луна — серебро, солнце — благо, радуга — воскрешение, и так далее.
Люди не придумали символы, но они их восприняли, зафиксировали, сохранили. Потому что иное постижение идей невозможно. Я есть, как Бог есть. И во мне Его промысел. И во всём Его промысел. Всё это я понял, пока ел макароны по-флотски.
Талгат Иркагалиев
