Актриса и режиссер Юлия Ауг на все в этой жизни имеет свое мнение: будь то подход к воспитанию дочери, отношения мужчины и женщины, вопросы религии или даже мистики. «В Бога я не верю», — призналась она, а вот в ясновидении недавно попыталась разобраться. Разумеется, для роли. В эфире Первого канала идут премьерные показы сериала «Гадалка», в котором Юлия Ауг играет успешную бизнесвумен Марту — подругу девушки, обладающей даром предвидения. В интервью «Известиям» актриса рассказала, почему всех увлекает экстрасенсорика и стоит ли в нее верить.
— Ваша героиня в сериале — очень сильная женщина и уверенный в себе человек, при этом она не верит людям, особенно мужчинам. Эти качества Марты перекликаются с вашими собственными?
— Я, наоборот, верю людям. Всю свою жизнь только на них и опираюсь: на семью, на друзей. Я легко и просто обращаюсь за помощью, делегирую дела, которые я не успеваю сделать. Я сильный человек, и это, пожалуй, единственное мое качество, которое можно было бы соотнести с героиней. У Марты была довольно серьезная психотравма, связанная как с мужчинами, так и с большими деньгами. У меня такого количества денег нет, поэтому и проблем таких — тоже.
— Тема экстрасенсорики, астрологии и других подобных практик популярна в России. Почему людей так тянет к мистике?
— Я полагаю, что людям просто не хватает образования, вот их и тянет. С другой стороны, буквально совсем недавно я сама серьезно погрузилась в изучение некоторых процессов. Мой близкий друг занялся тета хилингом (theta healing — технология исцеления с помощью медитаций, процесс эмоционального, духовного и физического очищения человека. — «Известия»). С его помощью якобы можно «почистить» свое прошлое, чтобы спланировать для себя более счастливое будущее. Эта тема меня заинтересовала, и я попыталась в ней разобраться.
Самое любопытное в этом методе, что он всё время апеллирует к физике и науке: якобы теория доказана на уровне квантовой физики и квантовой механики. У меня самой физико-математическое образование, поэтому я не без удовольствия изучила всю эту проблематику и выяснила, что сами по себе эти науки теоретические, а не практические, и выстраиваются на гипотезах. Но в области теоретической квантовой физики действительно есть теория бесчисленного множества вариантов. Если наша мысль — это электромагнитное излучение, то, когда мы о чем-то целенаправленно думаем, изменяем длину волны, отчего меняется скорость излучения и, таким образом, мы, согласно теории, можем на что-то влиять.
— Кто бы мог подумать, что актриса Юлия Аут разбирается в электромагнитных волнах. Получается, в мистику вы частично поверили?
— Нет, наоборот. Исходя из этого я сделала для себя вывод, что наше будущее просто не может где-то запечатлеться. Потому что каждый раз, каждый день, каждую минуту и секунду мы совершаем выбор, делаем какие-то шаги, думаем, и все это так или иначе приводит к изменениям в нашей жизни. Важно понимать, что в теоретической физике, как в любой науке, всегда можно что-то допустить, если не доказано обратное. Думаю, то, что сегодня называется мистикой, скорее всего, просто еще никому не удалось объяснить.
— В Бога вы не верите по тем же причинам? Наткнулась на одно из ваших интервью, в котором вы рассуждаете о религии с позиции атеиста. Под публикацией, кстати, была масса комментариев из серии: «Да что вы, Юля! Как же так?»
— Я не играю по правилам, которые приняты в обществе. Знаете, в одном из интервью мы даже пошли на эксперимент: журналист задала одни и те же вопросы мне — атеистке, а также агностику и христианке. Мы отвечали на них максимально искренне, не спорили, потому что давали ответы отдельно друг от друга. Удивительно, но все трое пришли к одному выводу: миром правит любовь. Если исключить из нашего мира этот компонент, он закончится. Всё остальное — лишь нюансы.
Я всегда стараюсь быть откровенной. Знаю, что очень часто своими словами и поведением я возмущаю определенных людей. Но я на данный не верю, и я не могу вдруг взять и поверить. Не получится. Но я не отрицаю, что когда-нибудь я смогу прийти к вере. Атеизм для меня — это скорее невозможность убедиться в божественном присутствии в этом мире. Но я с радостью признаю, если пойму, что была не права.
— В минуты, когда нам тяжело, мысленно мы все просим Бога о помощи. А что же тогда делаете вы?
— Я считаю, что каждому из нас очень хочется, чтобы над нами был кто-то выше и сильнее нас, тот, на кого можно переложить ответственность за свою жизнь. Это психологическая уловка, которая тянется из детства, когда мы были маленькие и за нас отвечали наши родители. Они обнимали нас, когда нам было плохо, решали за нас проблемы, и мы чувствовали себя хорошо. Но все вырастают, становятся одинокими. Для того чтобы не чувствовать одиночество, человеку и нужен Бог, Отче, священник, к которому ты можешь прийти со своей проблемой, с болью на душе, потому что он мудрый. Почему он мудрый — никто не знает. Но мы так решили, и отныне идем к нему за советом, за отпущением грехов, чтобы нам стало легче.
А теперь представьте себе, как тяжело живется атеистам, которые в какой-то момент честно себе говорят: я отвечаю за свою жизнь, я отвечаю за жизнь своих близких и иду по этому миру один. Не то чтобы я сидела и думала: «А не принять ли мне такое решение?» Шесть лет назад я перестала быть веселым человеком и стала человеком довольно грустным, в моей жизни произошли серьезные события и очень страшные потери. Я обращалась к каким только можно высшим силам. Но никто не пришел на помощь ни мне, ни моему мужу, ни моей дочери. Зато на помощь пришли люди, пришли друзья. Я их даже не просила: узнав о моих проблемах, они предложили поддержку. Поэтому я в этой жизни верю в любовь и в дружбу, а не в высшие силы.
— Вам никогда не приходило в голову, что, возможно, именно высшие силы дали вам этих хороших друзей, которые в нужный момент пришли на помощь?
— В том интервью, о котором я рассказывала выше, агностик Лида сказала следующую вещь: «Если бы землю населяли треугольники, то Бог был бы треугольным». Это не он нас создал по образу и подобию своему. Это мы его создали по своему подобию. Вот что я считаю гениальной формулой.
Я не могу опровергать, что Бог руками моих близких людей помог мне. Вполне возможно. Повторюсь, я не являюсь воинствующим атеистом, я всегда допускаю, что могу ошибаться, могу быть не права и чего-то не видеть. Но если вдруг есть эта высшая сила, то подходить к ней с какими-то человеческими моральными суждениями бессмысленно. Думаю, что даже если это есть, то оно существует где-то отдельно, а мы — отдельно. Мы свой мир выстроили по-человечески. А если там тоже есть законы, то они совсем другие…
— Вы сказали, что не живете по правилам общества. Есть такое негласное правило: умная женщина не будет показывать, что она умнее мужчины. Что думаете?
— Я считаю, что женщина должна быть сильной, и тогда рядом с ней будет сильный мужчина. А если рядом дурак, то почему я не должна выглядеть умнее его (смеется)? С какого перепугу? Потому что я вдруг оскорблю его чувства? Миленький, читай больше книг. Меня это возмущает!
Мне вообще не по душе вся эта масскультура, которая только и пытается, что уравнять как можно большее количество людей. Нас учат не заморачиваться ни на чем, чтобы было удобнее предлагать нам простые решения, готовые ответы. А мне бы хотелось, чтобы человек имел внутреннюю силу, был ответственным за свои решения, за свою жизнь, был самостоятельным, шел своей собственной дорогой. Даже если это сложно. Даже если она полна препятствий. Даже если ты на этом пути ты совершаешь ошибки.
— Такой путь вы прошли в том числе и в отношениях с дочерью и мамой? Судя по некоторым интервью, свои отношения с Полиной вы выстраивали совершенно иначе, нежели в свое время это делала ваша мама в общении с вами.
— Так оно и есть. Сейчас мы с моей мамой невероятно близки. Но мы проделали эту работу, прошли путь навстречу друг другу. А когда мне было 17 лет, я мечтала быстрее поступить в институт, чтобы уехать и начать самостоятельную жизнь. Мне претили гиперконтроль и гиперлюбовь. И всё же это была именно любовь со стороны моей мамы, а не желание реализоваться за счет меня. Но гиперконтроль сделал свое дело — в юности мне хотелось поскорее вырваться из этого круга.
С Полиной всё было иначе. Мы очень долго не жили вместе: она жила у моей мамы в Питере, а я работала в Москве. Только когда у меня все устаканилось, я перевезла Полину к себе. Ей тогда было уже 10 лет. С этих пор мы постоянно живем вместе. Был какой-то момент, когда Полина стала плохо учиться, у нее появилось много двоек. Мне, честно говоря, это всегда было довольно-таки безразлично, потому что я же знала умственные способности своего ребенка и понимала, что эти двойки возникают не от идиотизма, а по другим причинам, которые надо корректировать.
Хорошо помню, как моя свекровь начала говорить по поводу этих двоек мне и моему мужу: «Полина плохо учится, плохо себя ведет, ее надо учить, ей надо объяснять!» Мой муж тогда сказал очень правильную вещь: «Мама, понимаешь, если мы будем Полину ругать за плохие оценки, она их будет скрывать. Ее за них и так ругают в школе, у нее должно быть единственное место, куда она может с этой своей неудачей прийти и поделиться — это дом. Здесь мы ее примем в любом случае и попробуем помочь решить эту проблему. Но сделать это, ни в коем случае не ругая ее и не нагружая чувством вины». Помня свой подростковый период, я тоже взяла это правило на вооружение и использовала его не только в отношении школьных дел, но и всего остального. В результате Полина перестала врать, потому что больше не нужно было скрывать что бы то ни было. Она знала, что ее ни за что не будут ругать. Ни за выкуренную сигарету, ни за гулянки, ни за разбитое окно, ни за выпитую банку пива. Мы проговаривали это, но она не получала «по башке». Дом для нее навсегда стал местом, где можно быть откровенной, попросить помощи, потому что родители априори за нее: «Мы тебя безусловно любим, а дальше будем разбираться».
— Вы сказали, что перестали быть жизнерадостным человеком, но выглядите позитивно.
— Так и есть, дела у меня идут хорошо. Я дом купила, теперь обустраиваю его, покупаю всякие прекрасные старинные вещи. Сейчас я делаю спектакль Minu eesti vanaema («Моя эстонская бабушка») по автобиографическому материалу в Эстонии, потом уеду в Томск — тоже буду делать еще один спектакль «Мефисто» по Клаусу Манну о взаимодействии художника и власти. Как-то все неплохо, жизнь идет. Конечно, хотелось бы каких-то интересных ролей… Проект «Гадалка», например, снимался два года назад. За это время у меня было немного стоящих ролей, из-за чего я чувствую некую досаду. Но это лишь досада, не больше.
Наталья Васильева
