Она ворвалась в кино в бурные перестроечные годы. Тогда мы с ней и познакомились. Обладая эффектной внешностью, звонким именем, Алика Смехова стала одной из популярнейших актрис нового российского кино. Она пережила и взлет перестроечных надежд, и малокартинье 90-х, и сериальный бум, оставаясь яркой, востребованной актрисой. Сегодня на ее счету десятки ролей в авторских фильмах, среди которых «Закат», «Кикс», «Катафалк», «Кинофестиваль», «Мечты идиота», и в популярных сериалах «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...», «Дневник доктора Зайцевой», «Два отца и два сына». Из молодой, подающей надежды дебютантки Алика на моих глазах превратилась в зрелую, одаренную разнообразными талантами актрису, которая в эти дни встречает красивый юбилей.
— Алика, нет испуга перед грядущей датой?
— Это не испуг, а изумление. Есть некоторое несоответствие серьезной цифры и моего состояния, внешнего и внутреннего. Чтобы не было так страшно, решила встретить юбилей на сцене, как и полагается актрисе. С помощью своего папы Вениамина Смехова, который предстанет в роли Отца, выступлю 27 марта в московском Доме литераторов с концертом под названием «Не перебивай». В нем будут отрывки из моих фильмов, монологи, поэзия, музыка, смешные сюрпризы и даже шампанское. Пользуясь случаем, приглашаю зрителей разделить со мной этот праздник.
— Алика, ты и чтица, и певица, и киноактриса. А еще вела телепередачи, участвовала в различных телешоу и даже книгу написала. «Широк русский человек, не мешало бы сузить», — хочется произнести мне вслед за Достоевским...
— Ну, да, я и чтец, и жнец, и на дуде игрец. Но сузить меня не получится. Я профессиональная актриса и профессиональная певица. Отсюда все мои экранные, сценические воплощения и перевоплощения. Жанров, в которых я работаю, много, а суть одна — это все творческая работа.
— А ледовые и прочие шоу — тоже творчество?
— Я никогда не участвовала в ледовом шоу, и уже не намерена начинать. Выступала в паре с Михаилом Шуфутинским в проекте «Две звезды» и участвовала в шоу «Танцы со звездами». Все это имеет прямое отношение к работе актрисы. В последнем случае это была еще и победа над собой. Родив второго ребенка в достаточно серьезном возрасте, я буквально через два-три месяца пошла танцевать. Это была личная победа над собой и над разными грустными обстоятельствами жизни.
— Ты как-то сказала в интервью, что можешь быть на экране клоунессой, некрасивой теткой. Но чаще все-таки играешь красивых стерв...
— К сожалению, это так. От красивых стерв у меня уже оскомина на зубах. Вообще-то я комедийная актриса, мне нравится быть смешной, нелепой, но мне раз за разом предлагают уже отработанный мною материал. Не всегда имею возможность отказываться: я ответственна за своих детей. Не соглашаюсь только играть нечистую силу — это связано с моими религиозными убеждениями. Удивляюсь, почему меня, с моей, извините, внешностью и статью, не видят, скажем, в исторических, костюмных картинах. Но это не моя вина, а проблема режиссеров и продюсеров, многие из которых привыкли довольствоваться тем, что лежит на поверхности.
Но я надеюсь на некий перелом в своей судьбе. К моему юбилею папа, поработав в архивах, подготовил композицию «Огорчить могу, обидеть никогда» по воспоминания Фаины Раневской. Это необыкновенно интересный материал на основе ее дневников, писем. Яркая и мощная личность Фаины Георгиевны мне очень импонирует. Как и то, что она была одновременно и комической, и трагической актрисой. Надеюсь, после прослушивания этой аудио-композиции кто-то увидит меня в ином свете.
— Алика, откуда «есть пошла» твоя любовь к высокой поэзии, которую ты замечательно читаешь на своих концертах?
— Поэзия все время звучала в нашем доме, на сцене Таганки. Живя в семье артиста, поневоле начинаешь образовываться. Папа, например, очень любит Маяковского. Я тоже его в какой-то момент поняла и приняла. Но самый мой любимый поэт — Анна Ахматова. Уже многие годы мечтаю сыграть ее в кино, как раньше мечтала сыграть Кармен. Как-то даже сказала об этом Константину Эрнсту. Мол, вы же снимаете сериалы, может, пора сделать телефильм про Ахматову, в судьбе которой так ярко отразилась история нашей страны. «Она жила долго, так что у тебя еще есть время», — с улыбкой ответил мне Константин Львович. Не сказал «да», но и не убил надежду.
Кстати, в воспоминаниях Раневской я прочитала пронзительные страницы о дружбе Фаины Георгиевны и Анны Андреевны. Так что увидела Ахматову еще и глазами Раневской. Это тоже вошло в мой актерский багаж. Ахматова, Раневская, Лилия Юрьевна Брик, с которой я была немного знакома, — эти яркие персоны еще ждут своего достойного воплощения на экране. Надеюсь, кого-то из них мне удастся сыграть.
— У вас очень трогательные отношения с отцом. Кто он для тебя: родной человек, блистательный коллега, благородный Атос, идеальный мужчина?
— Спасибо за вопрос. Отвечаю: и то, и другое, и третье. Первые воспоминания моего детства, что папа — это праздник. Он таким был и таким остался в моей душе: отец-праздник, мужчина-праздник. При этом папа очень заботливый, он буквально окутывает меня своим вниманием. На сегодняшний день отец для меня еще и старший коллега, Мастер, у которого я учусь, буквально впитываю каждый эпизод нашего общения. Мы уже лет десять выступаем вместе с музыкально-поэтическими вечерами. Много ездим по нашей стране, да и по всему миру. Общение с ним, работа с ним на одной сцене — это мастер-класс высочайшего уровня.
— Твое детство совпало с золотым веком театра на Таганке, где работал отец. Наверное, ты перевидала многих знаменитостей...
— В нашем доме гостили многие артисты Таганки — Борис Хмельницкий, Валерий Золотухин, Владимир Высоцкий, Леонид Филатов, да и я сама часто пропадала за кулисами театра. Папа любит рассказывать такую историю. Мне было лет шесть, я сидела у отца в гримерке. Зашел Высоцкий, он был после спектакля сосредоточен на чем-то своем. Я протянула ему руку. Он пожал ее и пошел дальше. «Это вы об меня сейчас вытерлись»? — спросила я у него. Владимир Семенович остановился, если не сказать остолбенел, внимательно посмотрел на меня и сказал папе: «Венька, когда она вырастет, станет красавицей». Ну что ж, я выросла, и мне пришлось соответствовать напутствию Высоцкого (смеется).
Но были и серьезные, даже драматические эпизоды. Помню разговоры у нас на кухне о Параджанове, который сидел в тюрьме, а интеллигенция всего мира писала письма в его защиту. Часто вспоминаю Лилию Юрьевну Брик и ее мужа Василия Катаняна. Они вели антисоветские, как тогда считалось, разговоры. От них я узнала о сталинских репрессиях, о письме Федора Раскольникова Сталину, в котором он обвинил генералиссимуса в массовых чистках в армии.
Будучи девочкой искренней и прямолинейной, я в пионерском возрасте пыталась открыть глаза своим соученикам на подлинную историю страны. Дети называли меня сумасшедшей, крутили пальцем у виска. Пришедшие в ужас учителя вызвали родителей в школу и попросили больше не вести при ребенке таких бесед. Хорошо, что никто не настучал в органы.
— А знаменитые любимовские спектакли ты смотрела?
— Хоть они мне были не всегда по возрасту, но я их, конечно, смотрела и не по одному разу. Я всегда ходила в театр со служебного входа. Меня там, помимо прочего, стригли, подшивали, подкармливали. Для меня это был не храм искусства, а, скорее, второй дом. Но, поскольку я рано увидела изнанку театральной жизни, ее закулисье, желания работать в постоянной труппе у меня не возникло.
Возможно, дело еще и в том, что из-за своего пионерского детства я не очень люблю постоянные коллективы. По натуре я человек прямой и даже прямолинейный, могу рубануть правду-матку в глаза. В коллективах правдолюбы сами знаете, чем заканчивают. В пионерских лагерях мне было невыносимо, и я пряталась в изоляторах. Этот страх перед навязанным сообществом людей остался со мной на всю жизнь. В кино коллектив возникает ненадолго, мы сбежались на пару недель или месяцев и тут же разбежались. В таком качестве коллектив меня устраивает.
— Ты поддерживаешь отношения с коллегами из самого популярного твоего сериала «Все мужики сво...»?
— Когда мы снимались, были дружны. Но проект закончился уже более десяти лет назад. Сказать, что мы дружим, как дружили четыре «мушкетера» — Боярский, Старыгин, Смирнитский и мой папа, — нельзя. Такой дружбы на века у нас с Юлей Меньшовой, Жанной Эппле, Ладой Дэнс, к сожалению, не случилось. Но при встречах мы искренне рады друг другу.
— Алика, в нашем разговоре не обойти твою личную жизнь. Известно, что ты одна растишь двоих детей. Выходит, все мужики сво...?
— Все мужики — сво...еобразные личности. Считаю, нельзя винить кого-то в своих жизненных неудачах, сердечных неурядицах. Не каждой женщине удается встретить свою вторую половинку, любовь всей своей жизни. А, встретив, не каждой удается удержать любовь, семью. На сегодняшний день я склонна не предъявлять никому претензий, кроме себя самой. Возможно, не всегда мужчины были виноваты в наших закончившихся отношениях, не исключено, мне самой не хватало мудрости, прозорливости, терпения. Во всяком случае, каждый из мужчин, который встречался на моем пути, чему-то меня научил. Я стала после встреч с ними сильнее, умнее. С этой установкой мне проще жить, чем обвинять во всем всех и вся.
Да, можно сказать, что мне не повезло в жизни с мужчинами. А, может, и повезло: не у всех есть такие замечательные дети, как у меня, которые взяли от своих отцов все лучшее. И потом, не исключено, что мне еще повезет встретить свою пару.
— Не теряешь надежды?
— Неа, не теряю. Я по-прежнему «самая обаятельная и привлекательная».
— Всецело это подтверждаю...
— Слежу не только за своим лицом и телом, но и за своими мыслями, поступками. Постоянно работаю над собой. Не скрою, иногда мне хочется предаться унынию, уйти в красивую депрессию. Но я не имею на это права, я ответственна за своих детей. К сожалению или к счастью, по натуре я боец, обладаю настоящим мужским характером. Сделала в жизни все, что полагается мужчине: построила дом, посадила деревья, вырастила двух замечательных сыновей — старшего Артема и младшего Макара.
— Может, пришло, наконец, время стать слабой женщиной?
— Может, и пришло...
Леонид Павлючик
