Январь в альтовом ключе

Что нового увидит Москва в январе?

Юрий Башмет: У нас будут три концерта и международный альтовый конкурс, уже восьмой. Когда-то он проходил раз в два года. Потом Ростропович мне посоветовал делать раз в три года, поскольку за два года не успевают подготовиться новые участники. А седьмой конкурс и вовсе был пять лет назад. Этот же будет в новом, уникальном, формате - конкурс конкурсов! То есть участвовать в нем смогут только те, кто уже победил на других альтовых конкурсах.

Сейчас-то вот у каждого музыканта с именем есть свой фестиваль, но вы-то - ветеран фестивального движения у нас в стране. Сколько их у вас?

Юрий Башмет: Да, я ими начал заниматься давно, раньше, чем, например, мой близкий друг Денис Мацуев. Сейчас мы проводим фестивали Ярославский, Минский, Сочинский, Хабаровск, на Эльбе. В Москве - Декабрьские вечера. В бытовом плане так очень удобно: обычно приходится много ездить, прилетать, играть, опять собирать чемодан, улетать... А во время фестивалей очень приятно находиться на одном месте и реально заниматься профессией. Репетировать, играть разные программы в разные дни. Потом - там происходит общение с коллегами. Фестиваль дает возможность приглашать других музыкантов из разных стран, делать новые, интересные, необычные проекты. Те же спектакли "Евгений Онегин", "Кармен", "Не покидая свою планету", "Фортунатиссимо" родились именно на моих фестивалях.

В провинции особенно видно, что на ваши программы ходит и стар и млад, и прием всегда очень теплый.

Юрий Башмет: Да, самое главное, что в городе все собирается вокруг фестиваля. Это такой катализатор. Все начинает жить по-другому. Это допинг. Хотя сейчас это слово - плохое! (смеется).

Вы недавно вернулись с больших гастролей по России. Поменялась ли материальная база, культура зрительская, есть ли уже больше залов, где можно выступить?

Юрий Башмет: У нас в стране очень многое сейчас находится в процессе развития. Я системно не могу сказать, что изменилось, потому что я и раньше гастролировал. Вообще в советское время было понятие, что советские музыканты должны определенное количество концертов в году сыграть на родине. Если тебя приглашают за границу, то у тебя есть 60 дней в году для гастролей. И объяснялось тем, что нужно работать дома. Потом для отдельных людей, кого очень много приглашали, делали какие-то исключения. Я где-то в последние пять-шесть лет существования Госконцерта попал в этот список - мне разрешалось 120 дней.

А публика как изменилась?

Юрий Башмет: Такой публики, как у нас, нет нигде! Вот Магадан, например. Полный зал, женщины в вечерних платьях, мужчины в костюмах, в галстуках. С детьми, которые с цветочками выходят на сцену. Ребенок лет 11-12 дарит мне цветы, я спрашиваю: ты на чем-нибудь играешь? Он гордо поднимает голову: "Я пианист!" У нас это в каждом городе.

Есть закрытые города. Где вообще удивительная, другая, жизнь. И они очень радуются вообще приезду: вот что отличает от гастролей в других странах. Там ответственность перед той публикой, которая тебя знает и хочет - а у нас ответственность другого плана. Немножко миссионерская, в то же время они - мои, я их, никуда не уезжал, и ответственность такая, чтобы они не сказали друг другу потом: знаешь, не напрасно мы с тобой не знаем или не любим классическую музыку.

В этом году вы отмечаете 50 лет музыкальной карьеры на альте - считаете, что она началась, когда вам было 15 лет. А как вы вообще пришли к альту и почему предпочли его другим инструментам - скрипке, гитаре, фортепиано?

Юрий Башмет: Расскажу кратко про мои отношения с альтом и электрогитарой. В подростковом возрасте я увлекся рок-музыкой, но, чтобы не расстраивать маму, продолжал - с удовольствием! - ходить в музыкальную школу. Мама бы, как я сейчас понимаю, не расстроилась, если бы я увлекся чем-то другим: рисованием, спортом. Маме было важно, чтобы я чем-то увлекался серьезно и показывал результат. Но уже была музыкальная школа, и там потом выяснилось, что я - один из трех лидеров. Одна девочка считалась самой работоспособной: отличница, много занималась. Я ее недавно встретил, она работает в Нью-йоркской опере в оркестре. Другой парень в свое время выиграл конкурс Паганини, но у него трагическая судьба, его нет больше. Я считался самым музыкальным среди троих. Но я занимался столько, сколько надо, ни минутой дольше.

Но увлекался я гитарой. И в это время золотой период The Beatles. Потом The Beatles вышли из моды, а лет в 12-16 очень чувствуешь, что модно, а что нет. Дети этого еще не понимают, взрослые - уже, а подростки улавливают то, что носится в воздухе. А The Beatles дошли до такого совершенства, что для дальнейшего развития эту гармонию нужно было разрушить. Я так же иногда слушаю классического музыканта и понимаю: да, это потрясающе, но что он завтра будет играть, ведь это потолок уже... Что-то такое было у нас в ощущениях, и мы стали искать новую музыку.

А актуальный тогда хард-рок вам не понравился?

Юрий Башмет: Мне вообще никто больше [из рока] не нравился после The Beatles. Посоветовали послушать Джимми Хендрикса - не подошел! Нравился джаз-рок американский, Chicago, Blood, Sweat&Tears, Earth, Wind&Fire, все эти группы. Мы попробовали поиграть что-то подобное, получилась жуткая копия: не было ни традиции, ни инструментов. В этом стиле очень важны духовые, а у нас просто нет такой сильной школы духовых, как в Америке. Я не знал, что делать. И тут, вы будете смеяться, меня спас Ленин.

Владимир Ильич?

Юрий Башмет: (смеется) Именно! В Киеве к столетнему юбилею Ленина объявили Всеукраинский конкурс молодых исполнителей старших классов школ и училищ музыкальных. Украина, нужно отдать должное, была в музыке очень сильна. И там решилась моя судьба - я невероятным образом победил. Я оказался единственным альтистом, который приехал на конкурс, и меня даже не хотели допускать, но мой педагог настояла, и мне разрешили играть со скрипачами. А в итоге я набрал, играя на альте среди скрипачей, больше всех балов. И, чтобы не позориться, решили не присуждать отдельные премии за первое, второе и т.д. место, а всем финалистам вручили просто дипломы победителей конкурса. И после этого уже стало понятно, что нужно учиться дальше, и я поступил в Московскую консерваторию.

Вы говорили, что талантливая мама порой больше значит, чем талантливые дети.

Юрий Башмет: Да, я так считаю, но первым это сказал выдающийся [скрипач и педагог] Петр Столярский. В Одессе есть школа имени Столярского, с которой связана самая великая скрипичная школа. Оттуда Давид Ойстрах и так далее.

Вы упомянули Львов, город, где прошла ваша молодость. У вас непростые отношения с Украиной. А вы можете поехать в Львов на могилы своих родителей?

Юрий Башмет: Я могу. Но давно не был, уже не помню, сколько лет.

То есть вас нет в списках невъездных россиян?

Юрий Башмет: Я не видел. Будете смеяться, наверное, есть. А может и нет. Но угрозы поступали - через фейсбук моих детей. Меня-то нет в соцсетях, я это ничего не читаю, но угрозы были, я знаю. Во Львове у меня есть друг детства, который ухаживает за могилами. Желание у меня огромное посетить этот город, тем более, что на кладбище теперь и мой старший брат Евгений.

Детство в таком городе определенным образом повлияло на вас?

Юрий Башмет: Дело в том, что Львов - место невероятной культуры. Он, с одной стороны, похож на Австрию, Польшу, Германию. С другой стороны - это уникальный субъект культуры. Это место было в свое время открыто для торгов, там не было черты оседлости. Львов стал очень серьезным торговым центром. Там прекрасные музеи…

Где полотна Кандинского.

Юрий Башмет: Там все, начиная от Захер-Мазоха, который мазохизм придумал (смеется). В львовской консерватории преподавал сын Моцарта. Это было такое золотое кольцо: Прага - Герлиц - Лемберг, он же Львов - Дрезден и Зальцбург. Консерватории этих городов обменивались профессорами постоянно. Тех людей, которые меня учили, их нет уже. Есть те, кто меня исключил из списка почетных профессоров Львовской Академии.

Давно?

Юрий Башмет: Два года назад. Я это узнал из СМИ. Но дело в том, что я узнал, что я этим почетным профессором был. Я не знал, клянусь вам. Мне никто не вручал это звание, и никто мне не сообщил, когда меня исключили.

Вы не в обиде?

Юрий Башмет: Не знаю, это, наверное, нельзя назвать обидой. Меня очень многое эмоционально с этим городом связывает. Даже сейчас, когда я не знаю, могу ли я приехать во Львов. Приеду и не пустят, возможно. Но в этом городе я сидел на концерте за спиной у Святослава Рихтера, не зная, что когда-нибудь буду с ним играть. Там впервые я слушал Ойстраха, Когана. Всегда были билеты благодаря маме, она в консерватории работала. Там я слышал самый феерический концерт [скрипача] Вити Третьякова, который на меня произвел, пожалуй, самое мощное впечатление. Он играя отвернулся от скрипки, вообще не смотрел на инструмент - эти детали были важны в детстве. Он был длинноволосый блондин и феерически играл концерт Паганини. Просто нота в ноту.

Львов был очень серьезный город. У меня была гитара VOX - как у Джорджа Харрисона. Дело в том, что группы, которые гастролировали по Советскому Союзу, заканчивали турне в последнем большом культурном городе - это был Львов. Там меняли инструменты на фотоаппарат "Зенит", к примеру. Моя гитара не помню, на что была выменяна.

Всегда были джем-сейшены с гастролерами. Я короткое время, может быть, года полтора, был среди молодежи звездой гитарной, участвовал в этих джем-сейшенах. Но однажды один гитарист вышел, с вислыми усами, и я понял, что я - хуже. Он сделал шаг вперед и начал виртуозно импровизировать. Через очень много лет в городе Таллинне после концерта мы оказались вместе на ужине и вспомнили тот вечер. Музыкантом тем был Владимир Мулявин, лидер "Песняров", которые в те годы, когда я их видел, еще назывались "Лявоны". А Мулявина всегда недооценивали как гитариста.

Вы не раз выступали с Дианой Арбениной и, в общем, хорошо относитесь к рок-музыкантам…

Юрий Башмет: Мне многие нравятся, но так сложилось, что Диане тоже хочется делать что-то именно со мной. Она - очень талантливый человек и работает на износ. У меня - от обратного: когда мы вместе выступаем, я в контрасте, практически не двигаюсь. Я просто делаю то, что нужно. И получаю удовольствие.

Очень жаль, что меня в свое время английский менеджмент остановил от того, чтобы сделать проект с Полом Маккартни. Очень давно. В Лондоне один телеканал предложил встречу разных жанров, разных музыкантов. Чтоб мы с Маккартни беседовали и что-то вместе сделали. И вот мой менеджер сказал, что это-де очень плохо для моей карьеры будет и т.д. Сегодня я бы послал к черту этого менеджера, и с удовольствием бы пообщался!

Вам вроде бы не очень нравятся симфонические опусы Пола Маккартни?

Юрий Башмет: Да, они слабоваты… Пообщаться, конечно, есть о чем, наверняка. Мик Джаггер вот меня удивил. Так случилось, что мы с ним обедали в Гонконге, а поскольку для меня главная группа The Beatles, а не Rolling Stones, то я о его группе ничего не знал, помню только мелодию Satisfaction. А за обедом вдруг выяснилось, что Джаггер - невероятный фанат Шуберта. И мы с ним полтора часа за обедом разговаривали о Шуберте. Я Мика очень зауважал!

То есть поп-звезды - ребята не простые?

Юрий Башмет: Нет. У Лайзы Минелли я однажды в Москве брал интервью для своей телепрограммы "Вокзал мечты". Я задал банальный вопрос, а что для вас классическая музыка. Она ответила просто: "Это все. Это начало всех начал. Это бог".

Почему эти столь успешные в своем жанре артисты молятся на классику?

Юрий Башмет: Я вам скажу так. Потому что если не лениться, то можно взять один такт в произведении Баха и дико разбогатеть. Потому что можно сочинить три шлягера, которые будут везде крутить.

Есть такие примеры. А Токатту и фугу ре-минор только ленивый не использовал…

Юрий Башмет: Там есть все нужные интонации и гармонии, которые, если у человека есть способности, он сможет превратить в хит.

Как вы формулируете собственное завтра?

Юрий Башмет: Я не исчезну, когда меня не будет, как ни самонадеянно это звучит. Уже что-то получилось, есть, чем гордиться. Я очень рад, что сегодня в мире уже несколько молодых музыкантов, действительно достойно играющих на моем инструменте, альте.

Мне очень приятно будет, что в мой юбилей кое-кто из них приедет в Москву и будет исполнять концерты, мне посвященные. Молодые люди из разных стран, потрясающие: кореянка, англичанин, россиянин, который давно живет не в России, и россиянин, который живет в России, - Андрей Усов, лауреат моего конкурса. Я тоже сыграю, придержал для себя любимые произведения Брамса, Шнитке и Канчели.

Вы были первым, кто сделал альт по-настоящему солирующим инструментом еще в 70-е. С тех пор многие выдающиеся композиторы писали специально для вас, и этих произведений столько, что некоторые вы ни разу не исполнили.

Юрий Башмет: Нет, их не так уж много. И я не все, конечно, сыграл. Но более пятидесяти исполнил, примерно три - нет. Почему? Потому что когда открываешь ноты - вот видите этот листок газетный? Бывает такой листок, а бывает белый, на котором ничего нет. Когда открываешь ноты Шнитке, то по первым четырем нотам все понятно, и ты вовлекаешься…

Но я понимаю, что я все равно в долгу перед композиторами. Я сыграл огромное количество произведений, для меня написанных, но из-за них не успел сыграть что-то классическое. Например, что-то из Хиндемита, потрясающего композитора, который сам был альтистом, кстати. Не сыграл альтовый Концерт Кшиштофа Пендерецкого, хотя разбирал его с учениками. Как-то после премьеры секстета Пендерецкого в Вене я его спросил: когда ты уже мне большой концерт, настоящий, напишешь? Он говорит: я в ту же секунду сяду писать ноты, как узнаю, что ты сыграл мой первый концерт. Я говорю: но он же не для меня был написан! Но он непреклонен: вот как только я узнаю, что ты начал, что ты сыграл, я тут же начну писать новый. Но я подумал, не очень-то и нужно (смеется). Не написал и не написал.

Одно из написанных для вас произведений стало хитом настоящим. Я имею в виду Styx Гии Канчели. В чем секрет такого успеха у публики?

Юрий Башмет: Это очень сильное произведение, понятно, но дело не только в этом. Некоторые люди, не музыканты, иногда задают удивительный вопрос: а когда вы поставите Styx в следующий раз? "Поставите"! Хотя это не спектакль и не балет. Но это для них какое-то действо.

Вас очень любит даже публика, далекая от классики - за вами даже наблюдать интересно. Откуда у вас такая энергия, чем вы подпитываетесь?

Юрий Башмет: Я бесконечно над собой провожу опасные эксперименты. Если у меня завтра очень ответственный концерт, это не значит, что я лягу рано спать и высплюсь. Но я считаю, что завтрашний концерт - очень важная часть времени моей жизни. Это смысл и самое главное. И подготовка может быть очень серьезной. Но иногда я останавливаюсь и думаю: хватит репетировать, сейчас пойдем вторым кругом, не хватит времени, мы достигнем пика и потом будем только снижаться. Надо на пике подготовки выходить на сцену. Концерт - это не готовый товар, это очередная ступень в творческом процессе. Дальше вопрос вкуса. Можно, конечно, публику увлечь какими-то внешними эффектами, которые иногда гармонируют с самим произведением, и это может получиться здорово. Но для этого нужен какой-то контекст. Новогоднее настроение, например.

Вы работаете с молодежью, впервые в истории организовали Всероссийский юношеский симфонический оркестр. Стремитесь создать культурное поколение или ищете штучные таланты?

Юрий Башмет: Скорее, первое. Потому что если в наш оркестр прошел мальчик или девочка, а другой от того же педагога не прошел, то тот попадает к нам в следующий отбор. Мы не просто слушаем и решаем, вот ты годишься, а ты нет. Это перерастает в такой небольшой мастер-класс. Объясняется и ребенку, и педагогу, что нужно делать дальше. И уже через год - совершенно другой человек, который уже попадает к нам.

Ваша дочь Ксения Башмет - хорошая пианистка, играет в том числе современную музыку российских композиторов. А за творческими успехами своего внука следите?

Юрий Башмет: Стараюсь. Сейчас смычок ему ищем. Я ему говорю: будешь хорошо работать, заниматься, переведем тебя [со скрипки] на альт. Его очень хорошо учат. Но мне так кажется, что он пока что футбол любит больше. Он прекрасный парень, и мне очень нравится, какая у него правая ручка.

Если бы вы оказались среди публики, чтобы вы оценили в Юрии Башмете?

Юрий Башмет: Я? Я бы его не ругал за неудачу, потому что он всегда старается быть искренним. А уж если удача, то это очень большая удача и для слушателей. Поэтому мой слушатель, это я же сам, и я открыт. То есть за профессией, за мастерством должно быть то, о чем мой соловей поет, в чем суть самого искусства. Должно быть нечто настоящее, которое я не могу сейчас сформулировать. Сейчас вам покажется странным, но я скажу, что Бах был невероятным романтиком. А Шопен - невероятным полифонистом. Человек сел и начал сочинять на пустом листе: вот это меня восхищает бесконечно в композиторском деле. Когда я представляю себе, что сам это сочинил, то понимаю: у меня есть право выйти на сцену. Потому что если мне нравится, то я уверен, что и вам понравится. А если я делаю вид, что мне нравится, вы засомневаетесь. Если бы я был собственной публикой, то я бы ценил эту открытость и беззащитность.

Александр Беляев

Источник