5 октября страна отмечает День учителя. Несколько месяцев назад мы писали про проблемы земских учителей, которые работают в отдаленных регионах.
Тогда же поговорили с Яной Ульман, которая уехала в глухое село Иркутской области. Ее откровенный рассказ достоин отдельного повествования.
Мы договорились опубликовать материал в День учителя. Хотя текст получился совсем не праздничный.
Программа «Земский учитель» начала работать в 2020 году. По условиям проекта педагоги должны отработать в провинции 5 лет, за что получали единовременную выплату 1 млн рублей.
Яна Ульман, как и 90 процентов участников программы, подала заявку на конкурс не от хорошей жизни. Женщине нужно было расплатиться с долгами по кредиту.
— Раньше я занимала должность руководителя художественной самодеятельности в детской воспитательной колонии, — начала Яна. — Потом сломала ногу, мне диагностировали трехлодыжечный перелом. Перенесла две тяжелые операции. Пять месяцев провела на больничном. Училась заново ходить. За это время копился долг по кредитам. С какими-то банками удалось найти компромисс: заморозить платежи и определить приемлемую для меня сумму к погашению. Но один банк не пошел на уступки. Я должна была ежемесячно выплачивать 8400 рублей. Платила как могла — иногда больше, иногда меньше. Но штрафы и пени насчитывали так, будто я не платила совсем. В итоге вместо кредита в 305 тысяч рублей мне пришлось отдавать 700 тысяч, плюс 23 тысячи — исполнительский сбор приставам. Так что выплата по «Земскому учителю» в миллион рублей меня спасла.
Отрабатывать миллион Яна отправилась в село Порог Нижнеудинского района Иркутской области.
— Больших иллюзий я не питала. У меня в родне были сельские учителя — знала, к чему готовиться, — вспоминает собеседница. — Для начала я съездила на разведку — посмотреть состояние школы, убедиться, что будет решен вопрос с жильем. Увидела село летом, и оно мне понравилось: зелень, река, красивый мост, школа утопала в цветах… Правда, обратила внимание, что в селе много заброшенных и разрушенных домов — последствия наводнения, которое случилось летом 2019 года. Тогда много людей уехало из Порога. Если до наводнения в школе училось более ста человек, то на момент моего визита детей было всего 58. В прошлом году в школе осталось 56 учеников. На данный момент я классный руководитель сразу двух классов — в одном учатся двое ребят, в другом пятеро. Самый большой класс насчитывает 7 школьников…
«Потолок просел, мыться небезопасно»
С жильем Яне относительно повезло. Ей выдали сертификат на приобретение дома в собственность. Но с условием, что полноправной хозяйкой она станет только по истечении срока контракта. То есть через 5 лет с начала работы в селе. Женщине предоставили участок со старым деревенским домом, с минимальным набором мебели от прежнего собственника.
— Дом требовал больших вложений. Старая кровля оказалась совсем ветхой, в дождливую погоду в спальне текло с потолка, — описывает «хоромы» собеседница. — С первых отпускных я отремонтировала крышу за 120 тысяч рублей. Теперь такая же проблема — в летней кухне. Нужно заменить электропроводку, розетки, выключатели. Косметический ремонт делала своими руками, помогал старший сын.
Баня фактически непригодна к использованию.
— Первый год мы в ней еще мылись, но потом потолок просел, с него посыпалась земля. Прогорел металл в печи, и огонь вырывался наружу. Мыться в таких условиях было небезопасно, — добавляет Яна. — Прошлым летом купила у местных жителей бревенчатый летний домик — думала разобрать его и построить баньку. Но когда посчитала, во сколько обойдется строительство, поняла: оно того не стоит. Ведь кроме бруса надо было купить доски для пола и крыши, кирпич для печки или металлическую печь для бани, профлист на крышу, двери и еще заплатить строителям. Выходило более 200 тысяч рублей. Так что пока хожу в соседскую баню или грею дома ведра с водой. К сожалению, слива тоже нет. Каждый раз после мытья посуды бегаю, выливаю помои. Хорошо, что в доме установлен насос, — хотя бы нет проблем с водой.
С оставшихся от миллиона денег Яна купила стиральную машинку-автомат, приспособленную для сельской местности: «У нее с одной стороны емкость-накопитель для воды, а с другой — шланг, который сливает мыльную воду в бак, а мы его потом ведрами на улицу выносим. Из-за больной ноги мне эти хлопоты со сливом тяжелее всего даются».
Отопление в доме печное, однако печь требует ремонта.
— Видимо, из-за близости реки и движения подземных вод дом «ведет», печка начала трескаться, — описывает ситуацию Яна. — В прошлом году мне ее штукатурили — не помогло. Опять появились щели, через которые дым идет прямо в комнату. По-хорошему ее нужно заново перебрать. Но как представлю, сколько стоит собрать новую печь, становится грустно. А без печки никак: у нас Сибирь, зимой морозы до минус 50 градусов…
На дрова государство выделяет Яне по 2 тысячи рублей ежемесячно. За год набегает 24 тысячи рублей — этого хватает на две машины дров.
— А больше мне и не надо. Колоть дрова научились мои мальчишки. Правда, старший сын поступил в техникум, учится в Ангарске, так что теперь все мужские обязанности на плечах младшего, ему 13 лет, — говорит Яна. — Еще хотелось бы поменять окна. Те, что сейчас, совсем старенькие, на зиму их приходится утеплять — прокладывать войлок и рамы оклеивать тканью. Летом мучаемся от духоты, потому что нет ни единой форточки. Еще надо делать завалинку вокруг дома, чтобы полы зимой не мерзли.
Помимо проблем с домом не все ладно и на участке.
— Не помешало бы забор заменить, потому что чинить его уже нет смысла, старые доски и столбы прогнили, — добавляет собеседница. — Вот если бы я не отдала свой миллион за долги, то могла бы разгуляться и все сделать как надо. Сейчас ремонт планирую только с отпускных денег. Откладывать не получается. Я в семье единственный кормилец, приходится балансировать между текущими расходами…
«Подключения Интернета ждала 7 месяцев»
Школа, где работает Яна, — деревянная, одноэтажная.
— Но очень уютная, — замечает учительница. — Каждый год здание белят и красят, проводят ремонт в кабинетах. Краску, лампы, гардины, шторы покупаем сами. Никто не жалуется. Боимся, если откажемся вкладываться в ремонт, школу закроют из-за нехватки финансирования. А она дает работу большому количеству людей — и это не только учителя, но и техперсонал, охрана.
Сама школа отапливается углем. Санузел имеется.
— К новому учебному году государство сделало школьникам подарок: в рамках национального проекта «Образование» произвели капитальный ремонт спортзала и оснастили школу душевыми комнатами, — подкидывает ложку меда собеседница.
Но в плане технического оснащения сельской школе далеко до городской.
— Например, мне как учителю иностранного языка необходимо оборудовать рабочее место компьютером, которого у меня нет. Приходится заимствовать у коллег или приносить собственный, — продолжает Яна. — Интернет в школе есть, но не во всех кабинетах. В моем — нет. Купила усилитель сигнала связи — не помогло. Проекторы тоже есть не у всех. О лингафонном кабинете я могу только мечтать. Директор подавал заявку на его покупку, но нам отказали.
— Нельзя сказать, что ее совсем нет, кое-где можно обнаружить, но для этого надо выйти из дома и походить по селу. С мобильным Интернетом — такая же ситуация. Чтобы быть на связи со своими родными и друзьями, мы оставляем в сельсовете заявку на подключение Wi-Fi и ждем, когда к нам приедут техники. Так как фирма-провайдер находится в Иркутске и ради одного подключения им ехать не резон, то ждать приходится долго. Лично я ждала 7 месяцев. А за подключение отдала 9 тысяч рублей.
Заявку на программу «Земский учитель» Яна подавала в качестве преподавателя английского языка. Дополнительно ведет музыку, так как имеет музыкальное образование и есть опыт работы руководителем художественной самодеятельности.
— В первый год мне дали вести еще уроки химии в 10–11-м классе. Это было выше моих интеллектуальных способностей. Через год я отказалась от этой нагрузки. В тот год зарплата была весьма достойной из-за большого количества уроков. Во второй год тоже не было причин жаловаться, так как вместо химии мне дали 0,5 ставки педагога-организатора. А в прошлом учебном году зарплата стала ощутимо меньше. Хотя я веду много кружков и внеурочную деятельность. Но эта работа оплачивается из стимулирующего фонда школы и, как правило, на порядок меньше, чем обычный школьный урок.
Сейчас Яна преподает английский со второго по одиннадцатый класс и музыку в 5–8-х классах. Еще появилась возможность дополнительной подработки: в соседнем селе уволился учитель английского, Яну попросили приезжать к ним хотя бы по субботам.
О проблеме нехватки учителей в регионах говорят часто. Собеседница соглашается.
— С учителями у нас беда. Кто-то уехал после наводнения, кто-то ушел в декрет и не вышел, кто-то отправился на пенсию… Самый простой способ решения кадрового голода — совместительство. Работающие учителя проходят переподготовку на право преподавать тот или иной предмет. В прошлом году учительница физики раз в неделю приезжала к нам из соседней сельской школы. У нее есть личный автомобиль, поэтому смогла взять и наших ребят.
— Вы раньше работали в колонии — опыт пригодился?
— Опыт колонии пригодился прежде всего в том, что я стараюсь в каждом ребенке разглядеть потенциал. В колонию часто попадали педагогически запущенные дети, но я старалась рассмотреть их сильные стороны, природные задатки. В колонии с нами регулярно проводили психологические тренинги, обучали приемам медиации, социальной педагогики, — все это помогает сейчас в работе. Хотя знание о том, как вовлекаются дети в преступные сообщества, поддаются сексуальным соблазнам и идут на поводу большинства, сделало меня излишне подозрительной, настороженной.
«Дискотека есть, только танцевать некому»
Прошу Яну описать село.
— Здесь остро стоит вопрос транспортной доступности. В первый год моей работы автобус от села в райцентр Нижнеудинск ходил три раза в день. Но ввиду нерентабельности один рейс отменили. Теперь ходит утром и вечером. Расстояние до города около 52 км, по времени час-полтора. У меня была машина, но из-за того, что основная дорога до села — из гравия, ходовая часть автомобиля быстро пришла в негодность. Через год я продала его. Вообще, для учителей, уехавших в таежную глушь, целесообразно рассмотреть программу беспроцентного кредита на покупку автомобиля. Иначе тяжко. Даже в выходной приходится подстраиваться под расписание автобуса. Не всегда получается посетить какие-то мероприятия. Например, городские концерты и спектакли начинаются в 18.00, но последний автобус в село уходит с автостанции в 15.00. Или другой пример: в городе открыли каток. Мой сын с одноклассниками хотели съездить. Но каток для посещения открыт только после 16.00.
В селе Порог есть Дом культуры, где местные жители сами развлекают себя. Городские коллективы приезжают редко. По субботам там проходит дискотека. Но молодежи мало, танцевать особо некому…
— В самом Нижнеудинске есть много мест для развития детей: Дворец творчества, музыкальная и художественная школы, танцевальные кружки. Но, к моему удивлению, там нет кинотеатра. По субботам я вожу своего сына в город на уроки игры на фортепиано. Многие школьники на селе смеются, что он впустую тратит время, ерундой занимается, — признается Яна. — На селе дети многого лишены. В первый год своего пребывания я договорилась с мэром района, и нам выделили автобус для поездки в театр. В августе прошлого года поделилась с губернатором Иркутской области своей мечтой: свозить школьников в Архитектурно-этнографический музей «Тальцы» и показать детям озеро Байкал. Глава региона осуществил мою мечту.
— Когда ваши ученики вырастут, работу в селе найдут?
— В селе есть школа, поликлиника и стационар, Дом культуры, сельсовет, почта и четыре магазина. Вот туда можно пойти работать. Летом фермеры нанимают местных на сельхозработы. Некоторые жительницы освоили маникюрное дело, кто-то ездит на работу в город. Мужчины чаще трудятся вахтовым методом. А молодежь, как правило, уезжает отсюда. За три года, которые я работаю, не видела, чтобы кто-то вернулся. К тому же современной молодежи семью здесь создавать не с кем. Многие жители приходятся друг другу родственниками.
— Много пьют в селе?
— Пьют. По этой причине летом некого нанять в работники для мелкого ремонта. Более ответственные нанимаются на сельхоз работы к фермерам, а к остальным даже обращаться не стоит.
— Вам осталось отработать два года. Уедете потом?
— Скорее всего, уеду. Я планировала отработать здесь не 5 лет, а 6, чтобы младший ребенок сдал ОГЭ — и с аттестатом поедем в город. Хотя если бы мне предоставили более комфортное жилье, то, может быть, и осталась бы.
— Почему многие земские учителя не выдерживают весь срок контракта, возвращают миллион и уезжают домой?
— Мне кажется, причина в одиночестве. Даже если ты переехал с семьей, все равно ощущаешь оторванность от родных людей, от друзей, привычного уклада жизни. Никто всерьез не интересуется дальнейшей судьбой земских учителей: как они обжились, в чем нуждаются, с какими трудностями столкнулись. Для большинства мы счастливчики, которые урвали кругленькую сумму у государства, а потому не имеем права жаловаться.
Ирина Боброва
