Огромная неповоротливая туша автострады тянется опутанной фонарями нитью сквозь лениво разлагающийся спальный квартал. Отсюда до центра час езды в переполненном грустными телами вагоне. При мысли о том, чтобы третий раз за день опуститься под землю, я почувствовал прилив тошноты. После недолгих раздумий я решил прогуляться до трамвая. Дорога займет в полтора, а то и в два, раза больше времени, но мне уже плевать. Я сегодня больше не полезу под землю.
Unsplash by Elena Mozhvilo
Уже прошли все стадии нытья о несчастной судьбе, о несправедливости социального устройства, о жестокости людей вокруг. Теперь в душе покой и умиротворение. Правда в пальцах у меня, впервые за четыре месяца, снова крутится сигарета.
Я иду пешком вдоль шоссе. С огромного билборда на меня смотрит лицо сладкоголосого мальчишки из моего родного города. Я всматриваюсь в его белоснежную улыбку: хочу понять свое отношение к нему.
Вопрос «Почему он, а не я?» здесь неуместен.
У меня нет никакого желания кривляться на телешоу перед московским бомондом. Но зависть всё равно колет. Откуда это?
Я погружаюсь глубже в себя, продолжая топтать Москву в направлении остановки. Да, желания у нас со сладкоголосым конечно разные.
Но делает ли это меня лучше? Он хотя бы понимает, чего хотят люди и проделал большую работу, чтобы это желание удовлетворить. А я просто делал экспериментальную дичь, брызжа обидой каждый раз, когда толпа не хотела возносить меня на пьедестал.
Ну что же, по крайней мере возраст даёт мне осознание пробелов в моём мышлении. И корень всех разочарований простой на самом деле: слишком много книг и фильмов. Ведь как в сказке бывает: Иванушка-дурачок просто бросается в огонь и выходит победителем. В любом фильме о становлении звезды сюжет двигается невидимой рукой режиссёра.
И всю свою жизнь я на эту невидимую руку рассчитывал, отказываясь понимать, что эта рука — моя собственная.
Перебороть этот мегаполис мне решительно невозможно. Он открывает широко свои двери тем, кому нравится его бешеный ритм. Но я за ним не успеваю.
Усилием воли я перебегаю дорогу на красный свет и запрыгиваю в изготовившийся к отправлению трамвай.
«А вот огни, сука, все равно красивые», — мелькает в голове мысль.
Когда едешь в этом тихом и приятном вагончике начинает казаться, что всего пара верных решений отделяют тебя от долгожданного триумфа. Что вот сейчас оно всё покатится лавиной и каждая павшая смертью храбрых нервная клетка будет иметь своё искупление в будущем.
Быть может, с помощью этого миража Вавилон наших дней и держит в плену десятки миллионов людей?
Не отнимая надежду полностью, но давай её небольшие проблески. Ломая нас масштабом и тут же обезболивая уютными парками и сочащимися инди-роком кофейнями.
Я подъезжаю к центру, и из глубины души всплывает неожиданная мысль.
Я благодарен. Иллюзиям, не подкреплённым реальностью, всегда суждено удариться об камень. И Москва взяла на себя эту роль.
Эта многострадальная старушка, у которой едва ли не каждый стремится урвать свой кусок, открыла мне живую жизнь с циничными лицами продюсеров и улыбчивыми околомузыкальными мошенниками, с закомплексованными начальниками, орущими на подчинённых, и душевными алкоголиками. Я увидел прекрасных мальчиков и девочек, поющих на кухнях многоэтажек настоящие песни. Увидел честных трудяг, крутящихся на пяти работах, и беспечных мажорчиков, уверенно нырающих в свои мерседесы.
Я вышел из трамвая. Вот и центр города. Параллельная вселенная с другими интересами, разговорами, стандартами. Углубляясь в лабиринт узких улочек, я не удерживаюсь и бросаю взгляд на витрину одного из элитных ресторанов, заполненных губастыми красотками. В отражении я вижу себя, ослеплённого и опалённого огнями столицы. Может, Москва и не предложила мне своих благ, но она предложила мне правду.
Правду о том, что невидимая рука не сделает за меня всю работу. О том, что люди не обязаны меня любить. О том, что даже искусство не спасёт нас от самих себя.
Я сделал глубокий вдох и отвернулся от ресторана. Вид медленно кружащихся под взглядом жёлтого фонаря снежинок оказался гораздо приятнее. То, что не приносит нам счастье, приносит нам мудрость. Всё остальное — суета и томление духа.
Кирилл Савушкин
