Когда-то мой любимый Сало Флор водил меня по московскому шахматному клубу и сказал, указывая на висевшие на стене фотографии чемпионов мира: "Саллинька, посмотри на них. Они все - самые нормальные сумасшедшие люди..." Я благодарю судьбу за то, что моя жизнь проходила среди таких "нормальных сумасшедших", как Миша, как Тигран, как Бобби, как Толя... (Гарри Кимович - тоже гений, но человек не "сумасшедший"... Это моя точка зрения.)
В такой дреме дорогих для меня воспоминаний пребывала я, когда мы с Герочкой ехали в машине из Италии по направлению к Мюнхену, к совершенно туманному будущему...
Из Мюнхена мы перелетели в Берлин. Пожалуй, из всех лет эмиграции самыми тягостными были годы, проведенные в Берлине. Я заметила одну закономерность. Люди, которые уехали из Союза и более или менее благополучно устроились в новой жизни, охотно и искренне советуют своим друзьям и близким, оставшимся на Родине, сделать то же самое. Да, будет сначала трудно, но потом все уладится. А как же! Иначе и быть не может! Среди эмигрантов бытует такая не очень элегантная пословица: "Каждый должен съесть свою порцию дерьма". Поэтому, когда ты приезжаешь и начинаешь это дерьмо кушать, все считают твое занятие абсолютно рядовым явлением, все тебе сочувствуют, но никто не желает разделить с тобой трапезу. Никому не пожелаю испытать то, что испытала я за те годы. Работы нет, языка не знаешь. Для "взятия" языка нужны деньги. Их нет. Их нет, потому что нет работы. Работы нет, потому что нет знания языка... Мы оказались в заколдованном круге с ощущением полной ненужности и второсортности. Мы сразу почувствовали себя иностранцами в европейском смысле слова. У европейцев нет пиететного отношения к иностранцам, что свойственно нашим людям. Французы и особенно, по-моему, немцы считают себя людьми первого сорта, а всех остальных, пришлых, - людьми второго сорта. Внешне они этого никак не проявляют, но вы ощущаете такое отношение кожей. И ощущение усиливается при отсутствии денег...
Надежды на то, что Гера продолжит образование в германском институте, развеялись как дым. Гера оказался упрямым молодым человеком и категорически отказался при получении документов писать, что его отец, его бабушка, вся его родня по Мишиной линии - генетические "наследники немецкой культуры", в связи с чем ему был выдан паспорт иностранца - "ауслендера". А при невероятном конкурсе в медицинский институт (около 500 на одно место) шансы его равнялись нулю... Нам установили пособие в размере 350 марок, на которые нужно было жить и снимать квартиру... Я не представляю, что бы с нами стало... Но, видимо, моя жизнь была все-таки отмечена везением. Везением на хороших, порядочных и добрых людей...
Нас познакомили с одним русским парнем, который до эмиграции жил в Ленинграде. Звали его Борисом, а фамилию он имел вполне "революционную" - Бухарин. Это был молодой, практичный, родившийся коммерсантом парень. Специалист по иконам. Совершенно очаровательный русский гусар. Деньги зарабатывал большие, но копить их не умел. Тратился на женщин, к которым имел ярко выраженную слабость, просаживал тысячи в казино и ресторанах. Если бы не эти пристрастия, я думаю, он был бы одним из самых богатых людей среди эмигрантов. Он "прилепился" к нам, прежде всего ко мне. Я ему понравилась... Он возил нас с Герой в Италию, одевал, обувал и кормил... Делал подарки, никогда не появлялся без букета цветов.
Когда Гера уехал в Союз, Борис предложил мне даже выйти за него замуж, но я не представляла себе жизни с таким кутилой и гулякой, как Борис. И я отказалась... Постепенно он отдалился от нас, но я бесконечно благодарна ему за поддержку в те тяжелые два года...
Миша приехал в Голландию на турнир и остановился в Амстердаме. Он позвонил, сказал, что ждет нас... Это была наша первая после отъезда встреча. Честно говоря, не предполагала, что в Европе мы станем видеться с ним чаще, чем в последние годы в Союзе...
Той первой встрече предшествовало множество телефонных звонков. Гера очень часто звонил отцу в Союз. Миша не менее часто звонил из Союза нам. Шел 1980 год. До конца "застоя" и начала "перестройки" оставалось четыре года. Отношение к людям, уезжавшим за границу на постоянное место жительства, со стороны властей и общественного мнения было как к предателям Родины. Близкие и дальние родственники эмигрантов обрекали себя на серьезные трудности. Их брали "на карандаш", они теряли работу... Миша же телефонную связь поддерживал регулярно, понимая, что все его звонки прослушиваются. Когда мы приехали в Амстердам, я сказала Мише: "Ты понимаешь, что у тебя могут быть неприятности?" На что он ответил: "Саська, я поступаю так, как хочу. Побочные варианты буду считать потом".
Я рассказала Мише все: что живем мы только на социальную помощь, что поступить Гере в институт практически невозможно, что я не работаю, что только начала изучать немецкий язык в Институте Гёте, что окружение в Берлине скверное, что в метро торгуют наркотиками и что в связи со всем этим меня очень беспокоит судьба Геры...
Я понимала, что Гера был достаточно устойчивой натурой. Хорошо отложилось в памяти: когда он поступил в мединститут, однажды сказала Иде, что боюсь, как бы медицинское образование не сделало Геру циничным и холодным человеком. Она тогда ответила: "А ты не бойся за Герочку. В нем заложены слишком хорошие гены. Исключено! Не бойся за него, доченька..."
Но я, тем не менее, боялась. Спросила Мишу: "Мишенька, как ты думаешь, может быть, Гусю стоит вернуться, закончить институт в Союзе?.." Помню его мгновенную реакцию: "Да ты с ума сошла!" Потом они отправили меня гулять, сами остались беседовать. Миша сказал Гере, что попробует для начала осуществить "гостевой" вариант, если получится... Он понимал, какое бремя взваливает на себя... Гера вскоре после Мишиного отъезда получил гостевую визу в Советский Союз. Он съездил и вернулся. У него было отличное настроение: "Мама, видимо, я буду возвращаться..." "Каким образом?" - спросила я. "Папа сказал, что все сделает", - ответил Гера...
И "папа сделал". Можно только догадываться, чего стоило Мише добиться разрешения на возвращение сына... Думаю, только два человека, покинув навсегда Советский Союз, получили возможность возвратиться - Гера Таль и Светлана Аллилуева. Во всяком случае, в то время...
Когда Гера уезжал окончательно, он сказал мне дословно следующее: "Мамуля, я обязательно вернусь. Умоляю тебя, только выдержи..." Тут я не выдержала и разрыдалась. Я говорила сыну, что он больше ко мне не вернется, что я не верю стране, где сегодня вождя кладут в мавзолей, а завтра его оттуда выбрасывают, что я боюсь, как бы его не призвали в Афганистан, что я теряю его на всю жизнь, что никого, кроме него, у меня нет... Но Гера уехал, и мы не виделись после этого шесть лет...
После отъезда Геры я впала в депрессию, усугубленную моей "любимой" мигренью. Даже подумывала, а не закончить ли вообще свое бренное существование... Вида Вайтку-те пыталась вытащить меня из прострации, как могла. Она приглашала меня в гости, знакомила с разными людьми... Это приносило облегчение, но не выздоровление. И вдруг получаю телефонный звонок из Малаги: "Я сказал тебе не все слова..." Миша умоляет приехать к нему на несколько дней в Малагу, где проходит турнир, он говорит, что сделает мне билет, что вся поездка ничего мне не будет стоить, что он страшно хочет меня видеть... Я мгновенно согласилась. Я ни о чем не хотела думать. Я сразу сказала, что приеду. В его голосе были такие теплые, такие родные интонации, что на минуту показалось, будто вернулась на двадцать лет назад...
Подумала: "Какое счастье, что Миша позвонил! Именно сейчас... Как будто чувствовал..."
У меня появилось прямо-таки неодолимое желание скорее увидеть Мишу. Я поняла, что очень скучаю... Через день получила билет, деньги от Миши и приписку, что турнир будет проходить в Коста-дель-Соль... В самолете я познакомилась с очаровательной немецкой парой, которая летела в Малагу на отдых. Они взяли надо мной шефство и правильно сделали, потому что без их помощи вряд ли нашла бы выход из ситуации, в которую попала, выйдя из самолета... Языка не знаю, как добраться до Коста-дель-Соль, не ведаю... Их вилла находилась именно в Коста-дель-Соль, и они приютили меня... Дело в том, что никто в Коста-дель-Соль понятия не имел ни о каком шахматном турнире... Два дня я жила с немцами на их шикарной вилле. Два дня мы бродили по городу, пытаясь выяснить хоть что-нибудь про шахматный турнир. Мы называли фамилии Карпова, Каспарова, Таля -каждый раз абсолютно пустой звук. Наконец немец догадался нарисовать на бумаге шахматные фигуры... И тут официант в одном кафе вдруг оживился: "А-а! Чесе! Чесе!.. Малага! Малага! Нет Коста-дель-Соль! Малага!" Мы поняли, что турнир все-таки проходит в Малаге, и на следующий день добрейшая пара привезла меня в Малагу... Очень скоро мы увидели огромную фигуру шахматного коня и афишу, оповещавшую о турнире. Заехали в полицию, узнали, в каком отеле живут гроссмейстеры, и через десять минут были на месте...
Продолжение следует...
