Неделя первая. Мольба о заступничестве
Неделя вторая. Спасение
Неделя третья. Преступление и месть
Неделя четвёртая. Кровная месть
Неделя пятая. Преследование
Неделя шестая. Катастрофа
На фоне неплохого пейзажа происходит какая-то лажа.
Трипинадва
Никаких фирм, государств и домохозяйств нет — есть разные комбинации людей.
Александр Аузан
1
— Нет. Пожалуйста. Давай не будем.
— Это потому что я толстая?
— Ну... нет.
— Я ведь толстая?
— Да.
— Вот так значит, да?
— Ты толстая, а я тонкий. Давай поможем друг другу.
— Каким это образом?
— Ты не будешь покупать вторую сосиску в тесте. Вместо этого, я сберегу эти деньги.
— А мне какая выгода?
— Никакой.
— Поцелуешь меня за это?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не хочу себя чувствовать второй сосиской в тесте...
2
В магазине нижнего белья между рядами с трусиками и лифчиками ходил политический агитатор с листовками. Повсюду почему-то лежали воздушные шарики.
— Наверное, он в стрингах, — предположил Рид.
— Это я в стрингах.
— Ты?!..
— Да. Они врезались мне в задницу как нож в масло.
— Я подойду к нему.
Рид подошёл к агитатору — это был высокий брюнет в джинсовой куртке.
— Знаете ли вы, молодой человек, почему после Ярослава Мудрого на Руси началась феодальная раздробленность?
— В душе не <....>, мужик. Шёл бы ты на <....>.
Агитатор толкнул Рида в грудь, из-за чего тот упал на пол — на один из воздушных шариков, и он оглушительно лопнул.
Полина тут же встроилась в ряд, подняла другой шарик, подошла к агитатору и лопнула шарик об его голову.
Агитатор упал на пол, и под его спиной лопнули сразу три воздушных шарика.
— Бог любит Троицу, — сказал Рид.
Агитатор всхлипнул и сказал:
— Это ведь просто моя работа...
— Так найди другую, сосунок, — сказала Полина.
— Полегче, — ответил, вставая, Рид. — Твой брат — ментяра.
— Тебе тоже по башке дать?!
Рид замолчал.
3
— Что тебе во мне больше не нравится?
— В смысле?
— Ну, что я толстая, что мой брат — полицейский или, может быть, что я сильнее тебя?
— С чего ты взяла, что ты сильнее меня?
— Хочешь проверить?
— Я с девочками не дерусь.
Они замолчали.
— А ты сама-то знаешь, почему феодальная раздробленность наступила?
— Да, знаю.
— Почему?
— Бабы русские неудовлетворены были. Всегда так всё начинается. Любой кипеж...
— Кроме голодовки.
— Говнюк!
Рид, рассмеявшись, убежал вперёд, в гущу городских сумерек. Впотьмах его стало не видать. Полина остановилась на месте, в нерешительности. А потом сказала, жалобно:
— Ну где ты? Я знаю, где ночевать... С собой спать — заставлять не буду.
Рид появился из темноты.
— Я принёс тебе сосиску в тесте.
В руках у него действительно был французский хот-дог.
4
В гостиничной комнате Рид и Полина стелили себе кровати.
— Мы с тобой похожи.
— Не начинай... Ты проворонил возможность. Я уже удовлетворена.
— Кстати, про удовлетворённость...
— Ты бы не справился, расслабься. Я знаю.
— Это почему ты так решила?
— Не скажу.
— Неужели ты веришь во всю эту чушь с длиной пальца или шириной носовых пазух?
— Нет.
— Ну скажи.
— Нет.
— Тогда я тебе скажу! Вот например! Как нас пустили в эту гостиницу?
— Я знаю владелицу.
— Да. Но почему она нас пустила?
— Потому что она хорошо ко мне относится.
— Потому что она тебя пожалела.
Полина задумалась.
— Хорошо. Пусть так. Но и тебя тоже.
— Вот поэтому мы и похожи.
Они погасили свет и легли — каждый в свою кровать.
— А раздробленность началась, потому что люди были граждански безграмотны.
Полина включила свет, взяла подушку и треснула ей Рида по голове.
Затем выключила свет.
— Ещё одно слово — и в окно тебя выкину.
Рид еле сдержался от того, чтобы ответить обидчице. Но ведь она действительно толстая сестра полицейского, которая может надавать...
Глеб Буланников
