Наверное, только такой и может быть кружка из австрийского Зальцбурга, пропитанного праздничной моцартовской музыкой.
Белый фаянс покрыт полудюжиной скрипок, то вверх, то вниз грифом, одна выглядит солидно, корпуса остальных цветастые, украшены веселой росписью, вплоть до мультяшных рожиц и интернетовских смайликов.
И наряду со словом Salzburg значится: Violine art. Limited edition – «Скрипичное искусство. Ограниченный выпуск». Так что, мол, раритет вам достался, гордитесь.
Керамическая память
Она приобретена была у студенческого вида продавца на площади в центре города. Начинал накрапывать дождик, и мы поспешили к основным городским архитектурным красотам.
Впрочем, самая главная – грандиозная крепость Хоэнзальцбург – сама спешит показаться вам во всём своём величии. По сути, это целый средневековый город, прочно оседлавший верхнюю часть горы Фестунгсберг.
Городская доминанта – крепость Хоэнзальцбург
Почти отовсюду вы видите эти проверенные на прочность многими бурными столетиями серые стены. Эти разновысокие круглые и квадратные, увенчанные зубчаткой для удобства стрельбы башни, эти контрфорсы, эти равелины и бастионы, не позволившие никогда и никому ворваться внутрь и лишить крепость девственного звания «неприступной».
Нынешний впечатляющий, и даже устрашающий, облик крепость обрела в середине минувшего тысячелетия, хотя великая стройка началась ещё в конце XI века. Местные правители – князья-архиепископы не жалели средств для обеспечения собственной безопасности, в частности от народных восстаний.
Спустя века казематы стали использовать как узилище, затем вместо узников тут разместили воинские части. Конечно, уже давно и казематы, и роскошные княжеские покои отданы во власть туристов – ахающих, попав в расцвеченную презренным металлом и майоликой так называемую Золотую комнату, и охающих, оказавшись перед набором жутких пыточных приспособлений, популярных в средневековье.
Впрочем, золото «катит в глаза», уже когда вы изначально, издали фотографируете фортецию на горе. Огромный золотой шар на переднем плане требует пояснения. Которое последует чуть ниже…
В одном из залов крепости: эхо минувших времён…
А пока что, раскрыв зонты, мы будем бродить по набережной степенной реки Зальцах, несущей свои серые – по причине непогоды – воды аж с самих Альп. На протяжении нескольких десятков километров она выполняет роль границы с Баварией.
Нестандартной конструкции мост через неё: установленный посередине русла узкий бетонный «бык» словно выдавливает вверх центральную точку этого моста. Так что до середины вы идёте вверх, а затем довольно резко вниз. В итоге местные красоты можете рассмотреть с разных точек.
Горбатый мост через Зальцах
Потом вы вволю запасётесь яркими впечатлениями, выйдя на просторную Резиденцплац: солидное здание с портиком, в прошлом обитель архиепископов, высокий многофигурный фонтан в центре.
Резиденцплац – исторический центр города
С разных сторон будете рассматривать кафедральный собор: итальянское барокко, мраморный фасад, пара изящных многоярусных башен, статуи святых…
Вдобавок к этим архитектурным онёрам собор обзавёлся и собственным апокрифом. Якобы где-то в глубинах под ним имеется огромное озеро, чудодейственным образом собор оберегающее.
В доказательство приводят травму, некогда нанесённую своду собора случившимся землетрясением. В трещину после этого свободно проникали солнечные лучи. Но вот при афтершоке разлом чудесным образом исчез, даже следа не осталось.
Чем это не свидетельство всемогущих вод тайного озера?!
Скажете, логика удивительная? Да, но тут она прижилась…
И собор этот, и очень многое другое, было возведено на «соляные» деньги. Ведь само название города (“salz” – соль, “burg” – город) говорит о том, что изначальным его богатством была поваренная соль. Следует сказать «спасибо» кельтам, которые её здесь обнаружили сорок веков назад.
Торговля этим природным даром позволила с годами создать город прекрасной архитектуры. И сегодня в вашем распоряжении все эти замки и дворцы, аббатства и монастыри, кирхи и парковые ансамбли, уютные улочки и торжественные площади.
Здесь есть чем полюбоваться
Добавим, что свою роль в формировании города сыграло и его местоположение на важных торговых путях.
Негоцианты с давних времен высоко ценили и закупали оптом здешний специалитет – пиво, сваренное монахами из Августинского монастыря. У местных же жителей оно пользовалось таким спросом, что монахи постоянно наращивали и его производство, и места, где оно находило своего потребителя.
Августинский монастырь
На пивные деньги и сам монастырь расстраивался (и это, естественно, никак не расстраивало, но напротив, радовало монахов, создавая новые производственные площади). И по сей день обитатели монастыря варят пенное Augustiner в нескольких ипостасях – светлое и тёмное, крепкое и даже постное.
С их подачи появилось ещё с десяток напряженно работающих пивоварен. Что обеспечивает Зальцбургу не только дополнительный приток туристов и пополнение городской казны, но и звание неофициальной «пивной столицы» Австрии. Во всяком случае, крупнейший пивной ресторан на пять тысяч человек под крышей и ещё на полторы тысячи в саду расположен именно в этом милом городе, отнюдь не самом крупном в стране.
Мы предпочли более укромное место на одной из улочек старого города. Выбрали столик под люстрой, украшенной вырезанными из дерева оленьими рогами, подле ниши, заполненной старинными фото в рамках. Под скворчащие колбаски прекрасно шло и прославленное светлое Augustiner, и, подобно футболисту на поле, вышедшее на его замену, тоже светлое, Märzenbier – местное «мартовское пиво».
«Что бы заказать к пиву?»
Выйдя из ресторанчика и свернув чуть в сторону, мы оказались посреди старого кладбища. Звуки городской жизни здесь как-то гасли, словно устыдившись своего жизнелюбия и веселости. Многие надгробия поросли мхом, все эти памятники и кресты напоминали о скоротечности дней каждого…
Старинный погост упирался в почти отвесную серую, состоящую из складок скалу, местами поросшую зеленью. Довольно высоко в ней, ещё в незапамятные времена, были высечены кельи монахов…
Но пора отправиться к одному из городских магнитов – дому самого прославленного сына Зальцбурга.
В одной из квартир этого шестиэтажного песочного цвета здания, восстановленного после бомбежек второй мировой войны, и родился величайший маэстро Вольфганг Амадей.
В этом доме родился Моцарт
Уместно процитировать Петра Ильича Чайковского, писавшего в разных местах своего дневника:
...благодаря ему я узнал, что такое музыка;
...тем, что я посвятил свою жизнь музыке, я обязан Моцарту;
Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота достигала в сфере музыки. Никто не заставлял меня плакать, трепетать от восторга, от сознавания своей близости к чему-то, что мы называем идеал, как он...
Впоследствии из этого жилища семья перебралась во внешне скромный, но более удобный трехэтажный так называемый «танцевальный дом»: в большом зале здесь проводились занятия по танцу, устраивались музыкальные вечера, причём на клавикордах часто играл сам маэстро.
Здание настолько пришло в ветхость, что уже в наше время его пришлось снести и воссоздать по изначальному проекту.
Моцарт написал здесь целый ряд произведений. Но комфортно себя тут не чувствовал, стремясь выбраться из-под влияния семейных канонов и в ещё большей мере отринуть «руководящее и направляющее» давление местных властей.
Так он оказался в Вене, где и обрёл всемирную и вечную славу.
А Зальцбург отдаёт ему дань, устраивая пышные музыкальные фестивали его имени, поддерживая два его дома-музея, называя в его честь площадь и мост, вывешивая его портреты тут и там и продавая в огромном количестве шоколадки с его ликом.
В его честь кондитер Пауль Фюрст в 1890 году даже стал изготавливать конфеты в виде шарика, обёрнутые в золотую фольгу с портретом композитора.
Марципан, покрытый нугой и тёмным шоколадом, стал пользоваться такой популярностью у австрийцев, что даже был в 1905 году отправлен на Парижскую международную выставку, где удостоился золотой медали.
Творение Пауля Фюрста
Именовавшееся тогда «моцартбон» («конфета Моцарта»), а теперь известное как «моцарткугельн» (моцартовский шарик), популярнейшее лакомство стало одним из символов Австрии. А кондитеру в центре Зальцбурга установлен памятник в виде – естественно – золотого шара и его фигурки, вознесённой над ним. О чём упоминалось выше…
Пышная и сверхуважительная дань памяти великому земляку в какой-то степени отвлекает от того факта, что композитор по известным причинам не жаловал родной город.
Более полное представление о жизни Моцарта довелось получить в Вене, когда на протяжении года отмечался его 250-летний юбилей. Именно Вену он называл «лучшим местом на земле для людей моей профессии». Тут он создал «Женитьбу Фигаро», «Волшебную флейту» и многое другое, вплоть до «Реквиема». Здесь и скончался в 35-летнем возрасте.
Добавлю, что в конце 1990-х годов на судебном процессе в Милане обвинявшийся, в том числе и при посредничестве Пушкина, в убийстве Моцарта Антонио Сальери был полностью оправдан «за отсутствием состава преступления». Это спустя двести с лишним лет. Об этом рассказывалось в очерке о Милане.
Невероятные по масштабу моцартовские торжества драматически контрастировали с тем, как был отправлен в последний путь великий австриец.
В декабре 1791-го за гробом Моцарта шла лишь горстка друзей. Его любимая супруга Констанция «была выбита из колеи» настолько, что не только не смогла проводить мужа в скорбный момент, но и не посещала кладбище в течение 12 лет. Что не мешало ей все эти годы весьма умело торговать его партитурами.
А что же его бесчисленные ясновельможные почитатели? Тоже не сочли нужным проститься с ним.
Он ведь всего-навсего услаждал их слух.
Вот и сбросили тело вместе с другими покойниками в безымянную общую могилу, которую потом так и не смогли отыскать.
Так что позднейшее воздаяние почестей, думается, носит и оттенок компенсации давней вины.
В любом случае, все театры, концертные залы, библиотеки на протяжении года заполняли чарующие звуки моцартовской музыки. Его портреты смотрели на вас с афиш, транспарантов, вывесок магазинов, коробок конфет. Вы даже могли «позвонить Моцарту». У домов, связанных с его именем, были установлены полсотни оранжевых телефонных будок, позволявших услышать не только рассказ о памятном месте, но и отрывок его произведения.
Его «Волшебную флейту» ставил даже Театр марионеток, а вдохновивший маэстро сам этот немудреный музыкальный инструмент (привезённый, кстати, ещё не съеденным дикарями Куком) можно и теперь видеть в венском Доме Моцарта. Это музейный комплекс, занимающий четыре этажа здания, где в одной из квартир жил композитор с семьей. Собраны бесчисленные реликвии, повествующие о непростой жизни простого гения.
Но это всё относится к «послезальцбургскому» периоду его жизни. А мы ведь ещё не расстались с этим замечательным городом. И не преминем познакомиться с ещё одним «моцартовским» местом. Это впечатляющий своей монументальностью кафедральный собор. И он не только усыпальница здешних архиепископов, но и – что для нас не в пример важнее – место, где крестили будущего гения музыки. И где, спустя считанные годы, мальчик-вундеркинд восхищал публику своим музицированием…
И если уж упомянуты архиепископы, правители здешних краёв, то нельзя не рассказать о, возможно, самом – пусть и отчасти скандально – известном из них, Вольфе Дитрихе фон Райтенау (1559-1617). Для этого следует отправиться в парк, официально известный как «Сад Мирабель».
Доминанта – одноимённый дворец, без особых внешних красот, но солидный, в три высоких этажа. Это лишь один из многочисленных «объектов», возведённых в городе по повелению Вольфа Дитриха.
Архиепископ увековечен на 500-шиллинговой монете
Однако – единственный в своём роде, в том, что касается его предназначения: строился он ради той, что составила человеческое счастье заказчика-иерарха.
Местная красавица Саломея Альт настолько вскружила ему голову, что носитель высокого церковного сана, отринув все запреты и забыв про целибат, настолько сблизился с пассией, что она родила ему аж пятнадцать детей.
Возможно, искал для себя оправдания в том, что не только являлся архиепископом, но и носил светский титул князя. Как бы там ни было, но, как теперь говорят, «состоял в отношениях» со своей метрессой абсолютно открыто, даже новопостроенный дворец назвав в честь её имени – Альтенау.
В 1612 году дворец, как и парк, обрёл нынешнее своё название. Этому предшествовали бурные события. Вольф Дитрих был арестован и брошен в темницу вторгнувшимися баварскими войсками, а новым архиепископом-князем был провозглашён его двоюродный брат Маркус Ситтикус фон Хоэнем.
Носитель куда более ригористских воззрений, он постарался вытравить из памяти святотатственные любовные эскапады своего родственника, отняв у дворца и парка их исконное имя, Альтенау, и нейтрально назвав их «Мирабель» – красивый вид.
Но, как видим, апокриф о бурных и запретных страстях сохранился. Более того, мы даже можем получить представление о прекрасных чертах несравненной Саломеи Альт.
Формально в парковом ансамбле посреди небольшого водоёма в те давние времена было установлено изваяние библейской Сусанны (той, что со старцами) и до сих пор именуется «Сусанна в купели». Однако по просьбе высокопоставленного заказчика – «гражданского мужа» Саломеи Альт скульптор максимально приблизил её облик к чертам той, что покорила сердце этого церковного сановника.
Сусанна, она же Саломея
Всплывает простое объяснение архиепископского модус вивенди: церковные заповеди, мол, только для простолюдинов, «что позволено Юпитеру, не позволено быку»…
Эта мысль пришла позднее, подле изваяния покрашенного в два цвета быка, установленного у входа в крепость Хоэнзальцбург. «Царь коров» неспроста двухцветный.
…Во времена позднего средневековья город подвергся осаде. Вроде бы, это были крестьяне, изнемогавшие под тяжестью податей. Сил особых и приспособлений для штурма крепостных стен у них не было, и они решили взять защитников крепости измором.
Время шло, и запасы провианта у осаждённых действительно истощились. Последнее стадо пришлось пустить под нож, остался только единственный бык весьма солидных размеров.
И тут жителей осенило: следует показать супостатам, что провизии в городе в достатке. С некоторыми сложностями взгромоздили быка на крепостную стену и как бы невзначай провели по ней на глазах у осаждавших. На другой день быка покрасили белилами и вновь прогуляли по тому же маршруту. На следующий день он был перекрашен в чёрный цвет и – новый «демонстрационный показ».
Дефиле живых запасов будущего филе и прочего мясного произвело нужное впечатление.
У самих осаждавших продукты были на исходе, а у осаждённых, оказывается, ещё быков вон сколько! И все разных пород!
В итоге, утратив изначальную цель уморить горожан голодом, нападавшие почли за благо снять осаду и разойтись по домам.
Бык не забыт
А что же бык-спаситель? Его с немалыми почестями отвели к берегу реки Зальцах и дружно, под одобрительные шутки горожан, драили щётками и тряпками. Вначале был смыт чёрный слой, затем белый – и животное обрёло изначальный коричневатый окрас.
…Мы как раз проходим на прощание по набережной, прикидывая, как и в каком именно месте всё это происходило.
Лёгкие волны на реке Зальцах сегодня сероватые. Но я их вижу золотистого цвета. И не случайно. В памяти всплывает прочитанная где-то история, связанная с именем одного из самых знаменитых жителей Зальцбурга, известного под именем Парацельс. В переводе примерно – «рядом с Цельсом», древнеримским учёным и видным медиком.
У Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма (1493-1541) были достаточные основания для такого псевдонима.
Родившийся в семье врача, он не просто пошёл по этому пути, а, можно сказать, взлетел до заоблачных высот, став реформатором медицинской науки и практики.
Изначально получив прекрасное по тем временам профессиональное образование, он последовательно учился ещё в трёх европейских университетах. При этом постоянно расширял кругозор, помимо медицины осваивая философию и алхимию. Теоретические знания применял на практике, колеся по всей Европе и излечивая бесчисленных больных, в том числе таких, от кого отказались другие доктора.
Портрет Парацельса кисти Квентина Массейса, первая половина XVI века
Мастерство его как хирурга было востребовано, когда он не раз принимал участие в военных кампаниях.
Впоследствии он был приглашён на должность университетского профессора «физики, медицины и хирургии». Щедро делясь накопленным практически опытом и своими неортодоксальными взглядами, он снискал уважение студентов и нелюбовь консервативного начальства…
Создатель ряда новых лекарств и методик излечения «неисцелимых» болезней, в частности силикоза, он был вынужден вновь отправиться в странствия по Европе, в конечном счёте приняв приглашение осесть в Зальцбурге. Здесь ему были созданы все условия для научной работы, написания трудов и демонстрирования своего искусства в сложных случаях, что ещё более утверждало его авторитет как мэтра медицины.
Это не могло не породить зависти у некоторых местных лекарей. И, согласно принятой версии, нанятые ими головорезы устроили на Парацельса нападение, в ходе которого он был брошен на камни, сильно ударился головой.
Спустя считанные дни в возрасте 48 лет он нашёл последнее пристанище на здешнем церковном кладбище.
Но между зверским нападением и его трагическим уходом произошло (якобы!) следующее – что и заставило меня сейчас, на берегу Зальцаха, вспомнить об этом незаурядном человеке.
Согласно апокрифу, уже на смертном одре он передал слуге пузырёк с золотистой жидкостью, наказав выплеснуть её вот в эту реку. Решив, что это чудодейственный эликсир, которым хозяин излечивал недужных, слуга решил пузырёк прикарманить и с выгодой впоследствии его использовать. Парацельсу же сказал, что выполнил его поручение.
Тот вопросил: что произошло после того, как жидкость попала в реку? И на ответ слуги, что, мол, ничего особенного, в ярости вскочил с кровати с криком, что тот обманул его, не выполнив приказа.
Перепуганный слуга бросился к реке и опустошил над её водами флакончик.
И вмиг гладь Зальцаха засверкала золотом.
Это, возможно, и легенда. А вот то, что на дне реки стали находить золотой песок – это реальность. Парацельс ведь был не только реформатором медицины, но и прославленным алхимиком…
И тут на помощь приходит Вильям наш, Шекспир, с его незабвенным:
Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…
Наверное, ради одного этого стоило побывать в «Городе соли» – Зальцбурге. Хотя…
Зальцбургские красоты
Владимир Житомирский
