В прокат вышла картина о собаке, способной перерождаться в других собак и накапливать свой опыт взаимодействия с людьми. С успехами главного героя в изложении ретривера Трипа ознакомилась
Можно составить длинный список претензий, предъявляемых Лассе Халльстрёму за «Собачью жизнь». Среди них самые несуразные состоят в том, что герой фильма почему-то реинкарнирует в разные породы или что все его инкарнации говорят одним и тем же голосом. Встречается и упрек в манипулятивности – в том, что режиссер перехлестывает с сантиментами и слишком давит на наши слезные железы. Оставляя без комментариев первое обвинения, скажу, что манипуляция – родная сестра иллюзионизма и главный инструмент кино. В разные времена он то благополучно процветает, то, повинуясь прихоти художественной моды, подвергается обструкции в пользу кинематографа беспристрастного, объективного и отстраненного.
Халлстрём всегда тяготел к мелодраматизму, рассчитанному на зрительскую эмпатию, и в своем новом фильме всего лишь на полную мощность задействовал литературный материал – бестселлер В. Брюса Камерона. Режиссер не впервые взялся за историю из жизни братьев наших меньших; повлажневшие на «Собачьей жизни» глаза – мелочь по сравнению со слезами, пролитыми зрителями на картине «Хатико: самый верный друг». Потому что «Собачья жизнь» – фильм благостный и умиротворяющий от начала и до конца.
Есть нечто знаменательное в том, что бурный взлет карьеры шведского режиссера, выведший его на мировую орбиту, состоялся благодаря фильму под названием «Моя собачья жизнь» по роману Рейдара Йёнссона, заработавшему Халлстрёму номинацию на «Оскар» и обеспечившему ему голливудскую карьеру. Была та картина совсем не про собаку, а про человека, но участие собаки было неспроста, тем более что потом появился и Хатико. На этот раз история рассказана самим заглавным героем, золотистым ретривером Бейли (в этой роли блистательно выступил пес Трип), и главное тут, что люди увидены его глазами. Естественным образом, это в основном взгляд снизу; в этом ракурсе человек, должно быть, кажется псу преувеличенно большим, но в то же время в его видении гипертрофируется «приземленное».
Интеллект собаки, переводя в наше измерение, можно оценить по количеству команд, которые она понимает. Собачий словарь ограничен, соответственно и видение мира (границы нашего мира есть границы нашего языка, учил Витгенштейн) укладывается в определенные рамки. В сущности, этого объема достаточно для коммуникации. Но матрица субъективности собачьей природы остается за пределами нашего понимания. В наибольшей степени мы узнаем о собаках, как и о других животных, благодаря ритуальности их поведения. Она, кстати, нам очень импонирует, потому что создает комфорт узнаваемости и удовлетворения ожиданий. Поэтому так хорошо Бейли в инкарнации корги Тино со студенткой Майей, чей быт одинокой девушки так аккуратно налажен и предсказуем. Выходящая за рамки ритуальности строптивость, наоборот, вызывает раздражение –как будто собака только для того и появилась на свет, чтобы ублажать хозяина. Поэтому Халлстрём, подбирая собак для съемок, вносил изменения в сценарий, подстраиваясь под характер «актеров», или же оставлял в отснятом материале что-нибудь незапланированное, из области собачьей импровизации. Еще одно свойство, отличающее собак и вызывающее зависть хозяев, – легкость, с какой они принимают вызов игры, которую можно преобразить и в профессию. И тогда Бейли, то есть уже немецкая овчарка Элли будет самозабвенно гоняться за преступниками вместе с полицейским Карлосом.
Замечено, что хозяин и собака часто делаются с годами похожими. Конечно, похожесть в данном случае особого рода. Высокий статный блондин Оуэн Уилсон, комментируя свою роль в фильме Вуди Аллена «Полночь в Париже», где он отчасти играет «альтер эго» самого режиссера, сказал мудрую вещь: «Я люблю не зеркала, а отражения». Отражения всегда неповторимы, потому что зеркала (медиумы) различны. Разные инкарнации пса Бейли – это его собственные разные отражения и одновременно –отражения хозяев, в сжатой, конденсированной форме. Комментируя для нас, зрителей, поведение людей, Бейли рефлектирует и по поводу самого себя, может, слишком назидательно (и, наверно, зря вербализованно) повторяя вопросы о смысле жизни. Итог, однако, ясен: чтобы понять, зачем живешь, одной жизни мало. Нужно по меньшей мере четыре. Или пять.
Нина Цыркун.
