Предыдущая часть
Удивительно, но почему-то в языке не появилось слово, которым можно обобщённо именовать — сочинённую и в прошлом, и в наши дни — симфоническую, камерную, оперную, балетную, церковную музыку.
Называют её иногда серьёзной (не хватало ещё — скучной!), но ведь она бывает и весёлой и даже шуточной. Академической, но при чём тут какая-то академия? Классической, но что делать с современной, а то и авангардной, когда, тем не менее, очевидно — это не джаз, не фольклор, не рок или поп?
Что ж, на нет и суда нет.
Давайте поэтому договоримся: когда встретите в моём тексте слова «классическая музыка», без дополнительных разъяснений понимайте их в расширенном смысле. В быту именно такое словоупотребление весьма распространено, правда же?
Любителями и знатоками музыки не рождаются, а становятся.
Марина Цветаева: «Душа — под музыку — странствует.
Странствует — изменяется. Вся моя жизнь — под музыку».
Скоро уже два года, как пандемия мешает мне, былому завсегдатаю концертов классической музыки, слушать её «вживую».
Что поделаешь, приходится пользоваться альтернативой — записями. Впрочем, не усматриваю в этом особой трагедии. И в благополучные времена бо́льшую часть музыки слушаешь не на концертах.
У меня довольно обширная коллекция пластинок (да-да, ещё тех — виниловых, выбросить которые рука так и не поднялась), дисков, флэшек; подписан на телевизионный канал Mezzo; есть сносная аппаратура для воспроизведения. А уж интернет вообще позволяет удовлетворить чуть ли не любую музыкальную потребность.
Как у Ю. Олеши не было ни дня без строчки, у меня — ни дня без классической музыки.
Однако так было не всегда…
Считается, что личность формируется в семье. В основном это, конечно, верно. Но не абсолютно.
Например, в нашей семье классическую музыку не жаловали. Бабушка, услышав её по радио, бурчала: «Опять синфонию завели». Мама — она в молодости по-любительски пела, знала популярные оперы, но к симфонической музыке была равнодушна.
И я с непререкаемой категоричностью, присущей большинству тринадцатилетних, заявлял в кругу друзей, с полнейшего их согласия: «Это не музыка, а бессмысленный набор звуков». (Формула «сумбур вместо музыки» мне тогда ещё не была известна).
Соглашался, правда, — есть, дескать, и исключения.
Вот как-то возвращался тихим мягким зимним вечером из школы (учился во вторую смену) через рыночную площадь. Вокруг ни души, тишайший снегопад. Из репродуктора-колокольчика, — тогда практически во всех маленьких городишках вроде моих Лисок, развешивали такие громкоговорители — лилась хватающая за душу мелодия.
Таким был город железнодорожников, моя малая родина — Лиски (Георгиу-Деж)
Воронежской области, в годы далёкого детства. Фото с сайта site123.me
Заворожённый остановился, дослушал до конца. Диктор сказал: «Прозвучал «Полонез» Огинского». Так появилось первое исключение, размывавшее прежнее категорическое неприятие.
Я взрослел. Число исключений множилось. Возник-таки устойчивый интерес к классической музыке. Но ещё далеко не любовь...
Интерес появился не благодаря, но, в общем-то, и не вопреки семейной традиции. Просто независимо от неё.
Бабушка, ругаясь на «синфонии», удивлялась: «А ведь есть, кому они на самом деле нравятся! Жил в эвакуации с нами один квартирант, так он прямо умирал, когда слышал по радио».
В четырнадцать лет и я встретил такого человека.
На нашу школу пришла бесплатная путёвка в легендарный Всесоюзный пионерлагерь «Артек». Среди главных претендентов были прилежные, образцово-дисциплинированные девочки. Но оказалось, путёвка предназначалась только мальчикам. И послали меня.
В «Артеке» сразу записался в драмкружок. Его руководитель Вячеслав стал для нас непререкаемым авторитетом и как раз оказался трепетным любителем и знатоком классической музыки. Изобретательно использовал её для оформления наших постановок. Заводил пластинку с оперой «Евгений Онегин», чтобы показать нам, самодеятельным актёрам, как умелые профессионалы произносят «слыхали ль вы» так, чтобы никто не решил, будто какие-то львы что-то слушали. И без особых бесед и поучений демонстрировал — жить в атмосфере постоянного контакта с классической музыкой естественно и интересно.
Летом того же года, отучившись в восьмом классе, сдал экзамены в Воронежский радиотехникум.
Мама отпускала скрепя сердце.
Год назад (обязательное образование было ещё семилетним) я уже просился. Она тогда и слушать не захотела.
Но тут нежданно-негаданно грянула хрущёвская реформа образования. Добавили 11-й класс. И главное — обязательное обучение рабочей профессии. В нашей школе стали готовить маляров.
Мама поколебалась и всё-таки решила, что радиотехникум даст специальность посолиднее.
Всё лето каждый день надиктовывала мне заковыристые тексты из специального сборника. Натренировала, будь здоров — на экзамене получил пятёрку. К устной и письменной математике готовился сам. Так же на отлично.
Конкурс был, собственно, не такой уж и большой — три человека на место. Хотя, как посмотреть: уже вполне ощутимая конкуренция.
И результат победы — жизнь в областном центре — вполне весомый.
На первом курсе радиотехникум преобразовали в факультет среднетехнического
образования Воронежского политехнического института.
Здесь началась долгожданная взрослая жизнь
Как складывалось воронежское житьё-бытьё, как-нибудь расскажу, когда повод найдётся. А сейчас продолжу про музыку.
Шестидесятые годы позднее стали называть «оттепелью». Одна из её примет, пусть и не самая значительная, — мода на зарубежную эстрадную музыку.
Невероятно популярной у молодёжи была, в частности, серия пластинок «Вокруг света».
Решая, идти ли на танцы, старались разузнать, будут крутить шестую пластинку «Вокруг света». Если точно не будут, то чего и ходить-то туда!
Те из педагогов, что были преувеличенно идеологически бдительными, старались препятствовать модному поветрию.
На их мельницу лил воду и ограниченный тираж записей. Приходилось, всячески изворачиваясь, ускользать от ретивых воспитателей, правдами и неправдами доставать пластинки, а затем полуподпольно включать их в танцевальную программу. Или слушать в домашних компаниях.
И тут пронёсся слух: в городской фонотеке можно слушать все десять выпусков серии
Здание, на проспекте Революции, 54, где в начале шестидесятых
размещалась городская фонотека. Вход — крайний слева. Рюмочная на месте
учреждения культуры подтверждает моё давнее наблюдение,
что спиртное — отнюдь не материальная, а духовная пища (шучу, конечно).
Фото из личного архива автора
Разузнал адрес и рванул туда. Слух подтвердился: «Вокруг света» выдавали всем желающим.
Правда, их наплыв оказался чрезмерно большим. Спустя некоторое время пластинки «заиграли» до полной непригодности. К тому же помещение фонотеки — тесная клетушка на десять слушателей одновременно, совершенно не годилось для массового посещения. И тогда эстрадные записи вообще убрали из каталога.
Но меня это не сильно опечалило.
Поскольку открылись до тех пор неведомые возможности знакомиться с произведениями классической музыки. А эстрады в общем-то хватало.
Не верьте, что человек может понять музыку сразу. К ней надо сначала привыкнуть.
В фонотеке были представлены все значимые композиторы и исполнители.
Тут же из довольно обширной библиотеки брал книги о музыке.
Порой слишком специальные, рассчитанные на профессиональных музыкантов.
Кое-как продирался через незнакомую терминологию.
Помогало, что музыкальные иллюстрации были под рукой — на диске. Сравнивал музыковедческие описания со своими впечатлениями и постепенно всё плотнее погружался в мир классической музыки.
Не сильно мешало и отвратительное качество звучания. Фонотека была оснащена бытовыми проигрывателями, с очень-очень несовершенными наушниками. В шестидесятые годы вообще уровень бытовой электроники был ещё низким, а тут ещё и не самые лучшие её образцы.
Вот примерно такими проигрывателями была оснащена фонотека
Но я же не ограничивался одними «музыкальными консервами»!
Продолжение следует
Владимир Поволяев
