Читать Часть 1: Высокая цена собственных суждений
Покинув в разгар «холодной войны» Америку, «великий маленький человек» из всего остального мира избрал это райское местечко, где жил почти четверть века. После всех ужасных потрясений и несправедливостей, выпавших на его долю, мэтр кино заслужил спокойную жизнь в этой пасторали – селении Корзье на окраине Веве.
На 15 гектарах имелся роскошный фруктовый сад, плодоносивший вишнями, сливами, яблоками и грушами, огород со спаржей и кукурузой, плантация клубники.
Чаплин с семьей в Корзье
Когда подходило время уборки урожая, все семейство – Чаплин, Уна сначала с четырьмя, а впоследствии с восьмерыми детьми, – отправлялись посмотреть на сбор плодов и в случае нужды поучаствовать в этом.
Чаплина в Веве не забывают. Появляются новые друзья, в основном музыканты и меломаны.
Как-то в гости к нему пожаловал Джавахарлал Неру со своей дочерью Индирой Ганди, в будущем тоже премьер-министром Индии.
Джавахарлал Неру и Индира Ганди
Навещают многочисленные старые знакомые. Особенно часто – знаменитый американский писатель Трумен Капоте, надолго задержавшийся в этих краях.
У нас он обрел немалую популярность в 60-х – благодаря роману «Хладнокровное убийство», написанному в жестком стиле так называемой «новой журналистики». А в США эта его книга входит в сотню «лучших детективов всех времен».
Многие знают Капоте по каноническому фильму «Завтрак у Тиффани» с несравненной Одри Хепбёрн, который был снят по одноименной новелле писателя.
Судя по регулярным и продолжительным встречам, у двух корифеев разноплановых жанров было много тем для бесед.
Трумен Капоте в гостях у четы Чаплин
Позже, суммируя свои впечатления от этих встреч и бесед, Капоте в эссе о Чаплине не без доли едкости напишет:
Незадолго до того, как навсегда покинуть Америку в 1952 году, Чаплин попросил Аведона сфотографировать его на паспорт. Во время съемки, не изменяя своей обычной клоунаде, он изобразил рогатого сатира, насмехающегося над ханжеством государственных границ. Это, конечно же, именно то фото, которое вклеил бы в свой паспорт симпатичный бродяга – в качестве сюрприза для скучающих чиновников. Забавно вспомнить уходящую за горизонт дорогу времен чаплиновского немого кино, пустынную и пыльную, по которой в конце каждого приключения спешно ретировался маленький бездельник с узелком, вспомнить и сообразить теперь, куда вела эта дорога: ни много ни мало – в Швейцарию! А жалкий узелок-то, оказывается, набит банкнотами: хватило на покупку мраморного замка на берегу озера, столь же синего, как птица счастья. Такой вот прощальный поклон под названием «хеппи-энд», где слегка подновленный бродяга, в окружении души в нем не чающей красивой жены и семерых прелестных детишек, праздно слоняется, нюхая свои любимые цветочки. Так оно и должно быть…
Дом семейства Чаплин
Справедливости ради отметим: Чаплин не только «нюхал цветочки» – он не бросал напряженной работы, трудился над объемистой «Автобиографией», которую переписывал не менее полудюжины раз.
Похоже, ему помогало то, что из окон трехэтажного дома открывался прекрасный (вызвавший, похоже, легкую зависть у Капоте) вид на Альпы и Леман. Это вселяло покой, вдохновляло.
Этот вид некогда вдохновлял мага кино.
«Люблю простор, он расширяет горизонты и освежает дух», – как-то признался комедиограф.
Закончив огромную книгу о собственной жизни, он работает над сценариями новых лент. Намеревался написать пьесу и оперу. Последний киносценарий носил название «Феномен».
«Я по-прежнему честолюбив и никогда не смогу уйти на покой», – делился он.
Возможность творчества и переполненность любовью к Уне, радость общения с детьми – это то, что он заслужил всей своей жизнью.
«Полный этого счастья, я сижу иногда в часы заката на террасе и гляжу на широкую зеленую лужайку, на озеро, на спокойные горы вдали – и, ни о чем не думая, радуюсь их величавой безмятежности» – этими словами он завершает свое жизнеописание.
…Я бросаю последний взгляд на две скромные могильные плиты. Знаю, что даже место упокоения величайшего комедиографа могло бы стать сюжетом для его очередного трагифарса.
Спустя два месяца после кончины Чаплина в Рождество 1977 года злоумышленники выкрали тело из могилы и потребовали за его возврат от Уны шестьсот тысяч швейцарских франков. Едва отошедшая от тяжелейшей потери, она наотрез отказалась и обратилась в полицию. Преступники стали названивать другим членам большой семьи, чуть умеряя свои аппетиты. Их алчная настойчивость их и погубила.
Стражи порядка, определили, что звонки идут с таксофонов (до поступления в продажу сотовых оставалось еще пять лет) и, благо в Веве было не так уж и много автоматов, установили слежку за каждым. Во время очередной попытки шантажа был схвачен иммигрант Роман Вардас. Стало известно имя и его подельника – Ганчо Ганев, тоже иммигрант из Восточной Европы.
Выяснились и весьма мерзкие подробности их гнусной затеи. Дружки планировали извлечь тело из гроба и закопать его на полметра глубже, имитировав его кражу, чтобы по получении мзды сообщить о его местонахождении.
И, вероятно, надеясь «в случае чего» таким образом избежать обвинения в похищении. Но планы сорвал хлынувший ливень, заливавший вскрытую могилу. Тогда злоумышленники подняли из нее гроб с телом и увезли на отдаленное пшеничное поле с более рыхлой землей, что позволило его быстро зарыть.
Шантажисты получили свои сроки, а великий комедиограф был вновь захоронен в своей могиле. Но уже значительно глубже. А для надежности – еще и накрыт невидимым бетонным блоком двухметровой толщины.
Тяжелая вещь –
забота о безопасности.
Замечу, что посмертная судьба двух собеседников-интеллектуалов, некогда наслаждавшихся видами с веранды виллы в Корзье, трагически перекликается.
После ранней кончины Капоте (он не дожил до 60-ти) его тело было кремировано, а прах хранился в семье его друзей, у которых он в последнее время часто останавливался. Во время одной из вечеринок злоумышленники похитили ряд ценных вещей, а заодно и урну с прахом. Разразился скандал, и спустя считанные дни урна была возвращена. Однако впоследствии была предпринята новая попытка ее хищения – к счастью, неудачная.
После кончины хранительницы урны согласно ее завещанию прах был выставлен на аукцион. Ожидалось, что не имевший прецедентов лот уйдет за несколько тысяч. Но охотников его обрести оказалась в избытке, в том числе и из России. Итог: некий американец получил его за 45 тысяч долларов…
«Не сомневаюсь, что люди увидят в этом неуважение. Но факт в том, что Трумен Капоте любил шокировать. Он обожал публичность. И я уверен, что он смотрит на нас сверху, смеется и думает: "Я бы тоже так сделал"», – постарался притушить поднявшийся ропот общественного неодобрения Даррен Джулиен, глава аукционного дома.
Боковая улочка в Веве
В последний приезд в Веве (на сей раз на экспрессе, из Женевы) мы надолго задержались возле «другого Чаплина». Бронзового, невысокого (в точном соответствии с его параметрами), несчастного и счастливого, во всей своей амуниции – в котелке, узкой визитке, в безумного размера стоптанных башмаках и с бамбуковой тросточкой.
Он стоял на набережной, вглядываясь в далекие заснеженные горы, нависшие над озером.
Правое плечо «бродяги» отполировано до блеска
Люди становились рядом, чтобы сфотографироваться, причем чаще по правую его руку. Многие клали ладонь на плечо, отчего оно блестело, как нос у собаки пограничника на станции метро «Площадь революции».
Кто клал руку почтительно, кто удивленно, кто покровительственно: большинство оказывалось выше ростом маленького человека.
Но ведь он и создал незабываемый образ «маленького человека», стойко противостоящего всем жизненным невзгодам. И исподволь призывающего и нас к этому.
Да, Веве – давно уже
«город Чаплина».
Несколько лет назад особняк его семьи вновь широко распахнул двери – уже как дом-музей Чаплина.
Рядом возведена копия его киностудии. Гостей посвящают в историю священнодействия мага синематографа в ходе создания вневременных киношедевров.
Для наглядности – тут и там восковые фигуры.
И самого комедиографа в облике бродяги, и Уны, и героини его последней ленты Софи Лорен, и его доброго знакомого Альберта Эйнштейна, естественно, с высунутым языком, и даже, – что для многих неожиданно, – Майкла Джексона, которого он вдохновил на «лунную походку».
В Музее Чаплина
Вдобавок к лицезрению всех кино-чудес посетители в виде бонуса могут ненадолго стать героями кинолент, превратившись в дополнительных участников тех или иных эпизодов – с помощью интерактива…
Между тем Веве связан и с другими громкими именами. В 2009 году компанию бронзовому актеру и режиссеру на том же променаде составил автор «Мертвых душ». Заслуженно: именно здесь из-под его пера вышло немало страниц этого эпохального романа.
Приехав в 1836 году в приозерный городок, Гоголь пишет Василию Жуковскому:
Осень в Веве наконец настала прекрасная, почти лето. У меня в комнате сделалось тепло, и я принялся за "Мертвых душ", которых было начал в Петербурге... Если совершу это творение так, как нужно его совершить, то какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая оригинальная куча! Вся Русь явится в нем!.. Это будет моя первая порядочная вещь, вещь, которая вынесет мое имя…
А вот и само бронзовое гусиное перо, и сворачивающийся в трубку манускрипт с портретом Николая Васильевича. На пьедестале на французском и украинском значится, что здесь жил и работал «всемирно известный писатель Николай Гоголь, родившийся в Полтаве».
Блистательный дипломатический выход из неразрешимой дилеммы: он писатель русский или украинский?
Даже не все отечественные туристы, сообразят, где теперь эта Полтава. А что уж говорить о бразильцах или индийцах.
Памятник великому «полтавскому писателю»
Но главное – «всемирно известный», пусть любознательные погуглят на досуге. Кто-то, возможно, захочет полистать «Ревизора» или те же «Мертвые души».
А кто-то просто узнает, что в свои бесконечные путешествия писатель отправлялся не из праздного любопытства, но из сознания того, что следует регулярно отдаляться от России, чтобы лучше ее понять, подобно тому, как поступает художник, отходящий на несколько шагов от объекта, дабы лучше охватить и изобразить его.
И что ностальгировать по родным краям он предпочитал по большей части в солнечной Италии, уютной Франции, комфортабельной Германии или благополучной Швейцарии. А еще, что в Веве писатель испробовал виноградную диету.
Перед началом лечения он писал своей матушке:
Больные едят виноград, и ничего больше, кроме винограду. В день съедают по нескольку фунтов, наблюдают диету, и после этого виноград, говорят, так сделается противен, что смотреть не захочется.
О результатах лечения, правда, ничего не известно…
Остается добавить, что спонсировал изготовление и установку изящного памятника Петр Порошенко, еще до того, как стать украинским президентом.
Николай Васильевич продолжил список выдающихся отечественных писателей и поэтов, задерживавшихся в благословенном Веве. Подолгу живший тут Василий Жуковский именно отсюда добрался по воде до Шильонского замка, читая по пути поэму Байрона о Бониваре. Под сильным впечатлением – и от увиденного, и от поэмы, вернувшись в Веве, сел за ее перевод.
Могут быть еще названы первопроходец этих краев для россиян Николай Карамзин, работавший здесь над «Идиотом» Федор Достоевский, начавший тут писать «Аду» Владимир Набоков.
Пешие прогулки из довольно далекого отсюда Кларана совершал со своим другом Петр Ильич Чайковский.
И еще целую плеяду великих и именитых повидало это райской местечко.
Об этом – в следующей части.
Владимир Житомирский
