Когда отмечалось пятисотлетие установления связей между Россией и Данией, премьер-министры двух стран подписали декларацию, весьма символически озаглавленную – «Ещё 500 лет дружбы и мира».
Было это в 1993 году, а точкой отсчёта стал подписанный в 1493 году трактат «о дружбе и вечном мире». Русская летопись того времени называет его менее официально, но более эмоционально «договором о любви и братстве».
Иван III
Король Ханс I и великий князь Московский Иван III не только провозглашали установление дипломатических отношений между двумя странами, но и обещали оказывать помощь друг другу: Дания России в случае нападения Польши или Литвы, Россия Дании – при нападении на нее Швеции.
Король Ханс I
Купцы двух стран теперь могли беспрепятственно вести торговлю, а беглые преступники должны были выдаваться в «свою» страну.
Впрочем, привлекающий солидной цифрой юбилей ставится многими историками под сомнение. И для этого есть основания.
Немало куда более давних событий описано в хрониках датского летописца Саксона Грамматика, почившего в 1208 году, сразу по завершении своего многотомного труда. Напомню, именно этому хронисту мы обязаны тем, что принц Гамлет знаком теперь каждому: приведенная им легенда вдохновила Шекспира на создание своего шедевра.
Не исключено, что смертоносная жидкость, согласно Грамматику и Шекспиру, влитая в ухо отца Гамлета и повлекшая его смерть, и породила выражение «капли датского короля», прославленное уже Булатом Окуджавой. Хотя означает оно невинный и целебный грудной эликсир…
Опираясь, в том числе, и на авторитет датского летописца, многие историки утверждают: связи наших стран имеют куда более глубокие корни. И что варяг Рюрик, в IX веке призванный славянами на княжение, в действительности был знатным датским викингом Рёриком (Рориком), конунгом (князем) из области Фрисландии, омываемой Северным морем. (Оговоримся: историки до сих пор предлагают различные версии происхождения этого человека, но будем придерживаться наиболее популярной).
Рюрик на памятнике «Тысячелетие России» в Новгороде
Умелый мореход и воин, он прославился тем, что с успехом защищал свои земли от нападений пиратов. Широко известно, что Рюрик (или все же Рёрик?) стал основателем правящей династии, стоявшей во главе российского государства свыше семи столетий. Хотя единой точки зрения на происхождения скандинавского правителя историками не выработано. А кое-кто даже ставит под сомнение сам факт его неславянского происхождения.
И всё же именно Рюриковичами считали себя славянские князья, в том числе великие киевские, владимирские и московские, а затем и русские цари, вплоть до Федора Ивановича, в конце XVI века передавшего трон брату своей жены – Борису Годунову.
Один из прославленных Рюриковичей, праправнук варяга (будем всё-таки придерживаться версии скандинавского происхождения этого правителя), великий князь Ярослав Мудрый был в тесных отношениях с норвежским королем Олафом Святым. И союзнических, и родственных: их жёны были сестрами. Олаф даже отдал ему на воспитание собственного сына, которому будет суждено стать королем Норвегии и Дании.
Впоследствии Дания вышла на доминирующие позиции в северной Европе, что нашло отражение в Кальмарской унии – союзе под её эгидой, в конце XIV века объединившим Норвегию (с Исландией) и Швецию (с Финляндией), а также княжества Шлезвиг и Гольштейн.
Именно могущество датской короны породило заинтересованность в ней как в союзнике у ещё только набиравшего силу российского государства. Прозорливый датский венценосец Ханс I, увидев в Московии потенциально могущественного союзника, после недолгих переговоров, скрепил «договор о любви и братстве» королевской печатью и даже по просьбе русских послов, прибывших в Копенгаген, поцеловал крест.
Наряду с пунктами о взаимной военной помощи в документе оговаривалось благорасположение сторон в размежевании, закреплении исторически сложившихся границ на северных окраинах России и, соответственно, южных – стран Кальмарской унии.
Этот пункт оказалось выполнить не в пример сложнее, чем другие. В частности, о беспрепятственном передвижении дипломатов. Стороны брали на себя обещание обеспечивать им передвижение «без всяких зацепок».
Особо важной была статья договора о развитии торговых отношений. Подчеркивалось, что правители обеспечат в своих странах купцам «и иным всяким дельным людям», как сейчас бы сказали – режим наибольшего благоприятствования. Тогда выражались иначе: дадут возможность «торговать и всякое дело делать… без всякой боязни», а пошлины платить «как есть обычай». В случае же нарушения местных законов торговых людей следует судить «в правду, без хитрости».
Претворение этого пункта не заставило себя долго ждать. Получив соответствующую грамоту от Ивана III, датские купцы развернули торговлю в Новгороде и Ивангороде. Их примеру через некоторое время последовали и русские купцы, открывшие свои торговые дома в двух датских городах.
В 1516 году по договоренности на высочайшем уровне в Московию направляется группа датских юношей специально для освоения русского языка.
Активно, хотя и не без проблем, развивались межгосударственные отношения. К сближению подталкивала враждебность Швеции к той и другой стране. Проблемы же возникали в связи с притязаниями Дании и России на земли слабеющего Ливонского ордена.
В 1562 году Иван IV (Грозный) и датский король Фредерик II всё же подписали новый договор о дружбе, взаимной помощи и беспошлинной торговле. Однако в русле борьбы за ливонские земли Иван Грозный заручился поддержкой сына Фредерика II – склонного к авантюрам, властолюбивого принца Магнуса.
Таким был Иван Грозный
(Реконструкция М. Герасимова)
Был даже организован важный династический брак между ним и близкой родственницей русского царя Марией Старицкой. Причём состоявшееся в Новгороде венчание для каждого из молодожёнов проходило в соответствии с его верой, для чего было издано особое распоряжение московского государя.
После этого Магнус был объявлен «королем» Ливонии, то есть земель, отбитых русскими у ливонских рыцарей. Однако затея оказалась недолговечной. Забыв, что является фактическим вассалом, Магнус начал своевольничать, затеяв военные действия для расширения границ «своего» королевства.
Принц Магнус, король Ливонии
Получив по рукам от Ивана Грозного, датский принц перебежал на службу к полякам. Однако это не охладило стремления Ивана IV укреплять русско-датские связи, опираясь всё же на более традиционные методы. Так в 1578 году в России появилось датское посольство, возглавляемое Якобом Ульфельдтом.
Словно бы для компенсации ущерба, связанного с авантюрой с Магнусом, царь внешне выказал послу особое уважение: тот стал единственным иностранцем, кому было дозволено посетить столицу опричнины, Александрову слободу.
Сам факт выбора Ульфельдта послом стал следствием нескольких причин. Получив два университетских образования и освоив несколько языков, он сделал хорошую карьеру – вначале как морской офицер, затем как политический деятель.
Король Фредерик II
Король Фредерик II назначает его членом государственного совета (риксрода) и своим советником. В этом качестве он столь продуктивно ведёт международные переговоры, что датский монарх проникается к нему полнейшим доверием. Отправляя его в Московию, венценосец включил в верительную грамоту пункт о том, что любые действия и решения посла заранее одобрены королём. И здесь Фредерик явно погорячился.
Получив инструкции добиваться от русских либо согласия на передачу части завоеванных ими у Ливонского ордена земель (которые Дания, как и Россия, считала своими), либо денежной компенсации в сто тысяч талеров, Ульфельдт наткнулся на жёсткую позицию.
Якоб Ульфельдт
Дела у русских в том регионе пока что шли вполне успешно, и до военных неудач оставалось ещё четыре года. Так что московские дипломаты отвергли все основные требования датчан, пойдя навстречу лишь во второстепенных вопросах.
По возвращении посольства в Данию, король приказал вызвать Ульфельдта на заседание риксрода. Здесь всесторонне рассмотрели результаты переговоров в Московии и признали Ульфельдта виновным. Король не был особенно строг, просто удалив его из государственного совета и лишив некоторых ленных владений.
Однако бывший посол не сложил оружия. Он написал пространные записки, в которых в подробностях сетовал на те ужасные условия, с которыми ему и его спутникам пришлось столкнуться в России. И изнурительный путь, когда лошадей можно было добыть лишь с боем. И воровство чуть не на каждом шагу. И заносчивость и неуступчивость партнеров по переговорам. И невкусная еда. И неподобающее жилье. А русские слова и выражения, наиболее ему запомнившиеся, были в основном бранными (самое мягкое – «сукин сын»).
Александровская слобода
Гравюра И.Т. де Бри (Латинское издание сочинений Я. Ульфельдта 1627 г.)
Разумеется, не обошлось без сгущения красок – автору записок надлежало как-то объяснить свой неуспех. Однако некоторые детали весьма интересны.
Начиная от подробного описания Александровой слободы и кончая рассказом о подписании там итогового документа: присутствовавший при его зачтении Иван Грозный, словно желая ещё больше унизить датчан, беседовал со своими приближенными на посторонние темы, демонстративно не придавая значения происходящему.
Москва времён Ивана Грозного
Посланник давно чувствовал себя оскорбленным государем: всякий раз после приветствия тот требовал воды и прилюдно мыл руки, а затем тщательно вытирал полотенцем, дабы показать, что смывает скверну от общения с иноверцем. Так что «особое уважение», поначалу выказанное им послу и его спутникам, так и осталось одним из немногих светлых воспоминаний автора.
Спустя десятилетие, уже после смерти Фредерика II, Ульфельдт буквально навязывает риксроду рассмотрение этих записок, надеясь на реабилитацию своего имени и оправдания дипломатического фиаско. Однако получает ответ: если он не хочет, чтобы были обнародованы данные ему инструкции, которые он не выполнил, пусть забудет о своей рукописи.
Экс-дипломат так и не дождался её публикации. Её напечатали лишь в XVII веке, а теперь она доступна и в русском переводе.
Записки датского посла
Наряду с всплывшей важной информацией, характеризующую атмосферу в тогдашних «высших сферах», стали известны и различные наблюдения бытового характера. В частности, сетования посланника на то, что, настоящего пива ему почти никогда не давали, а поили «лягушачьим пивом»: морсом и квасом. Что, мол, вот в таких сложных условиях ему приходилось выполнять свои дипломатические обязанности…
Владимир Житомирский
