Сохранить в себе... не «внутреннего ребенка», о котором наперебой твердят современные психологи, а ощущение детства.
С.В. Образцов (1901-1992)
Наверное, в этом и помогает зрителю театр кукол. Большие вспоминают о том, что они тоже когда-то были детьми, маленькие — радуются, через радость ярче и концентрированнее ощущая собственное детство. Им, правда, неведомо еще, сколь быстро оно пролетит, сделав их похожими на своих мам и пап.
А вот взрослые, кажется, чувствуют, что режиссёр Екатерина Образцова напоминает именно об этом — детство пройдет очень быстро, но можно удержать его, сберечь внутри себя, подобно тому, как родители бережно хранят неумелые, но очень дорогие сердцу рисунки своих чад.
Все работы Образцовой содержат в себе этот месседж в той или иной степени. Спектакли «Кошкин дом», «Ночь перед Рождеством», «Спящая царевна», «Робинзон» и многие другие, поставленные ею в Академическом театре кукол, носящем имя ее деда, Сергея Владимировича Образцова, созданы по мотивам произведений, одинаково интересных детям и взрослым, вызывающих теплые ассоциации с детством.
Из стройного ряда однозначно детских постановок выбивается спектакль-байопик «Я — Сергей Образцов». Выбивается как «взрослой» литературной основой (книга Б. Голдовского «Сергей Образцов», отмеченная возрастным цензом 16+), так и той же интригующей меткой «16+», с которой видеоверсия спектакля была выпущена в широкий кинопрокат в начале лета 2024 года. Отличает эту работу от остальных спектаклей Екатерины Образцовой и форма. На сцене присутствует всего один актер, окруженный множеством кукол. Евгений Цыганов в этом спектакле перевоплощается в Сергея Образцова, не прячась за ширмой. Зрители видят его; видят, что почти всеми куклами он, драматический актер, управляет самостоятельно и довольно-таки умело. Однако посыл спектакля остается неизменным — попробуй сберечь ощущение детства внутри себя.
Цыганов был выбран в качестве исполнителя этой роли не случайно. Он — внучатый племянник главного героя спектакля. Степень кровного родства, может, и не слишком близкая, но именно родством обусловлена некая схожесть тембров, интонаций голоса, мелких жестов и мимических движений у Евгения Цыганова и Сергея Образцова. Благодаря этому образ становится максимально достоверным. И зрителю, и даже непосредственно Екатерине Образцовой, имеющей полное право придраться к каким-либо неточностям (она, как-никак, в более близких родственных отношениях с главным героем, знает его лучше) легко поверить, что перед ними на сцене сам Сергей Владимирович.
Именно он, как утверждает режиссёр, «выбрал» Цыганова на эту роль. Это несколько мистическое утверждение, вероятно, призвано скрыть от зрительских глаз сложности и сомнения, одолевавшие творческую команду при создании спектакля.
Евгений Цыганов
Зритель должен видеть исключительно волшебство. Магию. Магия эта, вероятно удивляет и самого Евгения Цыганова — от первой до финальной реплики спектакля в его голосе слышится тёплое изумление, восхищение. Он ни на секунду не выходит из образа Сергея Владимировича, но в то же время умудряется существовать и слегка отстранённо, как наблюдатель, который смотрит на зигзаги судьбы героя и по-доброму сопереживает ему, радуется и грустит вместе с ним.
У Образцова получилось сберечь в себе ощущение детства. Вряд ли смог бы человек, не сохранивший в себе детскую радость и жажду открытий, основать ставший известным на всю страну театр кукол, создать спектакли, способные удивлять и дарить улыбки. И Екатерина Образцова показывает, откуда «растут ноги» этого успеха. Из детства. Первое, что видит зритель — перчаточную куклу в виде светловолосого малыша в просторной ночной сорочке. Это, по сути, маленький Серёжа Образцов. Но фактически этот мальчик — кукла Тяпа. Любимая кукла Сергея Образцова, талисман театра. Он делится со зрителями счастьем полёта во сне. И это многое проясняет. Летает во сне — фантазёр — тонкая душевная организация — восприимчив к прекрасному. Детская душа по умолчанию открыта всему. Душа тонкого, творческого ребёнка — тем более. А в этой семье, как становится понятно из повествования Цыганова-Образцова, место творчеству было всегда. Дети много читали и пели вместе со взрослыми (порой не понимая смысла, но это не слишком важно), присутствовали на всевозможных праздниках и вечерах, где гости музицировали и декламировали стихи. Режиссёр осознанно делает упор на обстановку, в которой рос главный герой, показывая её детально. Вот колоритный мужчина с восточными чертами лица и сильным акцентом читает стихотворение Бальмонта; вот девочка, которой симпатизирует Серёжа, завуалированно приглашает его потанцевать. Вот шарманщик играет на своём старом инструменте, а чуть поодаль весёлый Петрушка зазывает зрителей на уличное представление.
А вот и событие, ставшее, пожалуй, главным, определяющим в судьбе Сергея Образцова — мама покупает ему перчаточную куклу. Его первая кукла по имени Бибабо, состоящая из двух частей: цветастого халатика (тела) и маленькой кукольной головки, надеваемой на палец, стала больше чем любимой игрушкой. Кукольный негритёнок «привел» Образцова в профессию, хотя обычно люди управляют куклами и ведут их куда-либо, а не наоборот.
Весь спектакль пронизан такими сценками-событиями, повлиявшими на профессиональный путь Сергея Владимировича, на него самого. Они цепочкой тянутся из детства до преклонных лет. Семья, куклы, рождение детей, профессиональное становление, знакомства с великими личностями (Владимир Немирович-Данченко, Константин Станиславский, Лидия Русланова и пр.). Но все эти знакомства, гастроли в США и прочие свидетельства востребованности Образцова «выросли» из того, что окружало его в детстве. Именно тёплые детские воспоминания побудили его уже в юности создать ещё одну куклу с таким же цветом кожи. И она тоже стала для него знаковой — через куклу Сергей Владимирович признался в любви своей будущей супруге Софье, надеясь, что и любимая женщина сможет ощутить заложенное в кукольную душу (если она есть...) тепло.
Главный герой устами Евгения Цыганова признается, глядя с нежностью на Петрушку, зазвавшего когда-то его с друзьями на площадной спектакль: «Если бы кто-то из мальчишек, с которыми мы смотрели это представление, сказал бы мне, что это станет моей профессией, я бы его крепко побил!». Но, действительно, нередко бывает так, что именно то, что поначалу кажется (тебе самому или окружающим) «дурью», блажью, затем становится Призванием.
Главного героя к его призванию постепенно «вели» события его жизни, маленькие и большие. Вели, как по лестнице. Неслучайно она присутствует на сцене.
Создатели спектакля описывают его как «исповедально-лирическое путешествие по ступенькам памяти». Дорога — слишком ровно (человеческий жизненный путь ровным не бывает), лабиринт — замысловато, хотя и вполне может быть метафорой чьей-то жизни, а лестница — лаконичный вариант, и в то же время передающий тернистость пути, необходимость преодоления препятствий-ступенек.
Мы видим весь путь героя, все жизненные этапы. И в очередной раз вспоминаем утверждение Сент-Экзюпери «Все мы родом из детства». Вероятно, подобные спектакли задумываются не только для того, чтобы познакомиться с конкретной яркой личностью поближе, но и с расчетом на то, что кто-то из сидящих в зале вспомнит свои события своего детства, приведшие его к тому, что сейчас является важным и значимым. У всех нас есть такие события, которые, как маленькие маячки, ведут нас к чему-то большому.
И уже у цели мы оглядываемся назад и понимаем — все это было не просто так. Каждый маячок-событие — это шаг к тому, что достигнуто. Во всем этом считывается еще один заложенный режиссером посыл, характерный для детских спектаклей, который она перенесла и в эту, взрослую, работу — мечтай и стремись к мечте.
Часы на фасаде Театра кукол имени С. В. Образцова
Но если анализировать литературный первоисточник, становится очевидна еще одна деталь, делающая спектакль «Я — Сергей Образцов» в какой-то степени детским. В пьесе, созданной Екатериной Образцовой и Борисом Голдовским, есть монолог о смерти: «...Непонятное это слово „умер“. Вот „родился“ — понятно. Не было человека — и появился. Вот он еще маленький. А еще не совсем человек. Еще будет расти. Нет, появление человека понятно. А вот смерть?..» В спектакле этот монолог отсутствует, как и любое другое упоминание смерти. Если в спектакле для взрослой аудитории эта тема вполне органична, то в детском — почти всегда неуместна. Режиссер убирает упоминания смерти, понимая, что основная аудитория театра им. С. Образцова — дети. К слову, даже о смерти жены главного героя спектакля упоминается вскользь. Евгений Цыганов не произносит этого страшного слова на букву «с».
В пьесе есть еще один момент, который, думается, был бы особенно интересен детям: диалог двух кукольных негритят. Они по-детски непосредственно рассуждают, из чего сделан человек: из костей, мяса... И очень удивляются наличию у людей души (которой у них, кукол, нет): «Неужели одна материя? Мясо, кости... Что приводит вас в движение? Привычка? А не чья-то рука? Душа-а-а? ( В публику, к другому) И у вас душа? И у вас?».
Эта сцена, очень милая и забавная, в спектакле отсутствует.
Спектакль соткан из множества моментов, совокупность которых не позволяет однозначно определить, детский он или взрослый. Возможно, он — для всех. Это, безусловно, ценно с точки зрения опыта для режиссера — не каждому по силам после ряда однозначно детских, даже «малышовых» постановок создать что-то универсальное, не слишком сентиментальное и не совсем мрачное. Образцовой удалось создать эмоциональный баланс — ни чрезмерного заигрывания и сантиментов, ни философских дебрей в спектакле нет. Есть в нем то, чему все возрасты покорны — любовь, мечта, теплые воспоминания. А финал, где уже пожилой Сергей Владимирович на встрече со зрителями благодарит их за внимание, становится не только светлой точкой в этом биографическом повествовании, но и напоминанием (и для актеров, и для зрителей), что без них, зрителей, театр невозможен.
Главный герой появляется на сцене не только в воплощении Цыганова, но и в виде куклы. Кукла взрослого Сергея Образцова появляется в разные моменты, но, пожалуй, максимально подробно её можно рассмотреть в момент встречи Сергея Владимировича с его приятелем — артистом Иваном Зайцевым. Зритель видит куклу-марионетку, изображающую светловолосого мужчину средних лет, рядом с которым — миниатюрная кукла в виде кудрявого мальчика Алёши — его сына. Кукольный «двойник» Образцова отчасти похож на выросшего Тяпу, которого великий кукольник сознательно сделал похожим на себя.
Тяпа тоже появляется неоднократно. Евгений Цыганов и в финале, и незадолго до него держит на руках кукольного младенца так же осторожно и трепетно, как когда-то это делал Сергей Владимирович. Точно так же баюкает его и разговаривает с ним, как с настоящим ребёнком. Образцов, конечно же, чувствовал, что он — ровесник Тяпы. Не по возрасту, но по мировосприятию. В эту небольшую куклу, как в мешочек, он поместил детство, да так и прошёл свой путь, держа детство на руках. И не выпускает его из рук даже в финале, когда, уже немолодой, седой, по-советски строгий, выходит к зрителям. Он улыбается, продолжает держать на руках свою маленькую кукольную копию, шутит... Открыто демонстрирует зрителю доброжелательное и тёплое отношение, сохраняя, всё же, некую дистанцию, не пытаясь влюбить в себя публику. Он — ребёнок, не забывающий о своей взрослости.
Или всё-таки один из немногих взрослых, не забывших о том, что был взрослым не всегда..?
Анастасия Нестерова
Фото: Wikipedia (Angelo Cozzi, Sprcrstl, Simm)
