Читать Часть 1: Как нельзя говорить по-русски

Эта коллекция точно имеет смысл. Она показывает, как нельзя говорить по-русски.

Михаил Веллер

Кто сегодня не знает писателя Михаила Веллера. Живой классик. Но вот как отозвался о его творчестве другой классик Сергей Довлатов. В письме своему другу из Нью-Йорка он писал:

«Что делается с советской литературой? У нас тут прогремел некий М. Веллер…

Я купил его книгу, начал читать и на первых страницах обнаружил:

«Он пах духами» (вместо «пахнул»)
«продляет» (вместо «продлевает»)
«Трубка, коя в лавке стоит 30 рублей (вместо «коия», а еще лучше «которая»)
«снизошел со своего Олимпа» (вместо «снизошел до»)

Разнос этот дошел до Веллера. Тот страшно обиделся и написал по этому поводу целый рассказ «Ножик Довлатова», где (надо отдать ему должное) и процитировал критические замечания Довлатова.

Но у нас есть к М. Веллеру свои вопросы.

Открываем его рассказ «Мое дело». И что же читаем!?

«Продавец, молодой пацан лет двадцати четырех-пяти, с долей неловкой вины пожал плечами».

Что тут не так? Прежде всего, слово «пацан»? «Пацан» - от еврейского ругательного «потц» - то есть х… или поцен – то есть недоразвитый пенис. А еще беспризорников так звали… Юных воров, проходящих обучение в воров опытных. К тому же «пацан» - это совсем малец, парнишка. А тут двадцать четыре года… «Неловкая вина» - тоже как-то странно читается… Короче, многовато неточностей для одного предложения, написанного мастером.

Читаем другой рассказ М.Веллера - «Первая ночь».

«Бреду по темным тротуарам домой, грея батон под левой грудью».

Автор пишет о себе, то есть – о мужчине. Но тогда не понятно, почему он делит свою грудь на правую и левую?

Оказывается, даже мастер, тщательно подбирающий слова, может давать маху. Между прочим, сам Довлатов не составляет исключения. У него, например, есть такая строка:

«Он пнул свинью ногой». А чем еще человек может что-то или кого-то пнуть? Рукой, что ли?

Виктория Токарева

А вот еще один признанный мастер – Виктория Токарева. На обложке ее книги «Розовые розы» читаем: «Если в сердце нет любви, человек мертв. Живым он только притворяется. Такова своеобразная точка отсчета для всего творчества Виктории Токаревой, лучшей, тончайшей исследовательницы этого прекрасного чувства».

Обычно подобные отзывы пишут не издатели, а сами авторы. Ну, чтобы не утруждать издателей. То есть эти строки – мнение самого автора о себе.

Читаю рассказ, ожидая найти в нем подтверждение, что писательница действительно тонко исследует прекрасное чувство любви. И глазам не верю.

Ну, посудите сами.

Ничто так не ржавеет, как первая любовь.
Лилёк пошла лицом в отца. Мать говорила: не удалась. А первая свекровь произносила: «не красива», с ударением на последнем «а». Аристократка сраная. (?)
Лилёк и Женька вместе учились в медицинском. Но Лилёк – терапевт, а Женька – ухо, горло, нос. Он был красивый и сексуально активный. Его звали: «в ухо, в горло, в нос».
Ленка громко пукнула, огляделась по сторонам и расхохоталась.
Каждая думала: если он польстился на такую каракатицу, то уж за мной побежит, писая от счастья горячим (?) кипятком.
Несколько раз Лёня являлся с синяком на губе, кто-то высасывал его из семьи.
Дети выжирают жизнь, хотя и являются ее смыслом.
Лилёк хотела ребенка, готова была родить от кого угодно, но… как говорит пословица «Бодливой корове бог рогов не дает».
У Зины - своя эстетика: волос должно быть много – коса. И грудей много, и зада.
Зина – большая, уютная. Две (?) большие груди и большой живот походили на три засаленные подушки.
Если разобраться - все цели ложные: любовь, которая все равно кончается. Успех, который - не что иное, как самоутверждение.

В этих перлах нет ни одной грамматической ошибки. Но читателю вполне достаточно, что В. Токарева смотрит на мир глазами своей героини, говорит её языком. И настолько увлеклась этим приемом, что совсем слилась с героиней, пошлой бабёнкой. А эта ошибка посерьёзней промахов в грамматике.

Александр Хинштейн

И последняя в этом разделе персона.

Александр Хинштейн приобрёл известность, когда работал в газете «Московский комсомолец». Его огромные разоблачительные материалы вызывали удивление и восхищение. В информированности, пронырливости и бесстрашии ему не было равных. Завистники приписывали ему близость к полиции и спецслужбам. Что отчасти подтвердило время. Сегодня А. Хинштейн – советник директора Росгвардии. А до того немало лет был депутатом Госдумы…

Хинштейн издал уже немало книг. Одна из них, «Сказка о потерянном времени» попалась однажды на глаза. Начал читать и уже не мог оторваться, стал выписывать перлы. Их было так много, что даже появилось сомнение: а сам ли Хинштейн писал? А вдруг какой-нибудь плохо знающий тонкости русского языка «литературный негр»?

Здесь цитируется только часть перлов. Причем, без комментариев. Каждый перл говорит сам за себя.

Удивительная эта метаморфоза – историческая память.
Жили Брежневы бедно, если не сказать жутко.
Своё истинное лицо Леонид Ильич скрывал ещё с юности, когда понял, что особливая яркость – кратчайший путь на нары.
Ещё до техникума Брежнев успел убежать из дома – помогать угнетённым туземцам делать в Индии революцию, но был пойман на полпути; довольно странная для конъюнктурщика рьяность.
«Добрежневский» Союз воспринимался на Западе скорее в облике соседа-уголовника.
В СССР государство доминировало во всех областях жизни, довлея над каждым, и указывая, что читать, слушать, носить, даже – с кем спать.
Серая обёрточная бумага начисто проигрывала блестящей «фирменной» упаковке, а капиталистическая оборотистость – совковому ненавязчивому сервису с грудастыми продавщицами и километровыми очередями.
Каждый, кто хоть раз побывал в заграничном супермаркете… не мог потом без слёз входить в гастроном и бакалею: всё равно что из борделя перенестись в дом престарелых.
Своего апогея схватки достигли летом.
«Комсомольцы» окончательно перешли Рубикон.
Подгорный обладал ворохом очевидных достоинств.
Генсек старается быть серьёзным, он смотрит чуть в сторону, видимо, не решаясь поверить, что эта взрослая и 40-летняя дама – его единоутробная дочь.
Юрий Чурбанов, красавец-военный (вообще-то, Чурбанов был работником МВД – Виталий Ерёмин) стремительно из подполковников обернулся генерал-полковником.
Долгие годы брежневской семейственностью было принято возмущаться и гневаться.
Конечно, искусством манипулировать слухами на Лубянке обладали давно.
На 220-миллионную (?) страну, гордящуюся лучшим в мире здравоохранением, не нашлось пары (?) врачей, чтобы в нужный момент отбить лидера у старухи с клюкой.
Долгих возражал против перевода Ельцина в Москву.
России никогда не везло с царями-созидателями
Эти люди… будут о подобных упрёков отпираться (открещиваться?)
Да и Наина Иосифовна не прочь была давать советы соратникам мужа; это не без её участия к президентскому телу подлез Борис Абрамович Березовский.
По степени жестокости… мало кто годился тогда ему в подмётки.
Путин ошибку эту учтёт заранее.
Путин лично отправился в Гватемалу… где с жаром … убедил МОК в примате России над Китаем.
Мы все любим порядок, но непременно на расстоянии, издалека, лет эдак через 50, а ещё лучше – пару веков спустя.
Вот только не хотел бы я оказаться в 1937-м. Великие преобразования – это, конечно, хорошо, но желательно – с далёкого расстояния.
Увы, машины времени даже самые передовые в мире советские учёные придумать не смогли.

Можно было бы процитировать здесь и других наших знаменитых журналистов, тоже пишущих книги.

Но – не всё сразу. Оставим на потом…

Продолжение следует

Виталий Ерёмин

Душа языка (Часть 2)