Выпуск N 78 от 18 марта 2003
28.09.2002
Она сказала, что заберет у него свои фотографии. И негативы. Чтобы ничего ему не оставить. А память?
Если наши слова - полноцветные позитивы нашей памяти, то... как, скажите, как вырвать негативы из чужого сознания?
Это невозможно, глупая, оставь!
Если забудете, что вы красивая, никто вам не будет об этом напоминать.
01.10.2002
Дела сердечные
Я бежала и умоляла себя не останавливаться. Еще четыре круга, Саша, ты сможешь. Подумаешь, два километра.
Я пять км бегала. И не последней приходила.
Третий круг - ура, меньше половины осталось. Добегу. Смогу, ведь. Голос физкультурницы: "Не останавливаться!
Я сказала! Не останавливаться!"
Я бегу. Четвертый круг. Молодец! Все могу. Только не останавливайся...
Нет... не могу. В глазах темнеет, глаза стучат как барабанные дроби, все кружится, я падаю и прячу голову в плечи.
Кто-то продолжает бежать. Я этого уже не вижу. Из глаз слезы, к лицу больно прикасаться - горячо. Тело - как подушка для иголок.
"Саша, тебе плохо?" "Все нормально?" - слушаю глухо, как из подвала. "Там человеку плохо - подойдите" - крикнул кто-то сердобольный тренеру. "А, это она тренируется" - ответили.
"Да она сейчас дотренируется. Ногами вперед" - голос разумной.
Кто-то подходит сверху. Колени в подбородок, аж зубы скрипят. Так живот прикрывают, когда ногами бьют. Мне кажется.
А меня изнутри бьет.
Словно ногами. Барабанными палками в грудную клетку.
"Ты чего лежишь? Нельзя лежать! Вставай!" я шепчу что-то еле слышное: "Я не могу. У меня ишемия началась. Не трогайте." Поистине, волшебна власть медицинской терминологии!
"Нельзя лежать! Вставай!" - но забеспокоилась.
Она поставила меня на прямые колени, заставила руками махать, вниз головой. Господи. Я же дочка кардиолога. Я знаю, что когда у человека перебои в сердце, ему вообще наклоняться нельзя. Можно лишь пластом лечь. На спину. Но мне было слишком плохо,чтобы еще об этом думать.
"В поликлинику ее!" - Вера обняла меня, накрыв своей курткой и повела.
Меня трясет. Голова кругом - смотреть выше листьев не могу. Слабость предсмертная. Умру.
В поликлинике карточку не дали. Естественно, я же студенческий с собой не взяла, прежде чем умирать собралась.
Надо было раньше думать. По-видимому.
К терапевту: у тебя давление 150\70. Гипотоник... Пульс. Плохой пульс.
- У вас раньше такое было? В школе?
- Да нет. Принесли карту (медсестра взяла): Так вы на втором курсе?
- Ну да.
- А почему вы в основной группе с таким сердцебиением? У вас экстрасистелы выше нормы.
- ... в основной. В баскетбол играю...
Накапали карвалолу, запила водой из-под крана. С анебами и салманеллами. Написали направление на ЭКГ.
- А когда можно будет ЭКГ сделать?
- Ну... они с 12 работают. Вы подождите, хотя... сейчас только 10...
- Спасибо. Я по расписанию умирать еще не научилась.
Папа меня забрал. Дома ЭКГ сделал. Лишние черточки и ненужные скачки.
А завтра я иду к кардиологу. В поликлинику. С электросистелами своими.
Мама: у родителей по наследству надо хорошее брать...
Я: мама, мне сердце разбили. Ты же знаешь, несчастная любовь, все такое...
Мама: Еще как разбили. Вдребезги. Голову не наклоняй. Тебе нельзя.
03.10.2002
Как я неестественно разговариваю по телефону
- Здравствуйте, а-Сашу позовите, пожалуйста.
- Да, это я.
- Привет.
- Привет.
- Не узнала?
(остались, оказывается, еще молодые люди, которые так спрашивают)
- Нет.
- Ну, подумай еще.
- Не знаю. Ты кто?
- Это я.
- ?
- Саша. Не узнала?
- Нет.
- Правильно, потому что ты меня не знаешь.
- Ты откуда?
- Из Одинцово.
- А зачем звонишь?
- Познакомиться. Хотелось.
(так. это еще что такое?)
- А откуда у тебя мой телефон?
- Ну... я тут телефонную книжку листал мамину...
Мог бы и не говорить. Я и так с самого начала уже все поняла. Надо же, как я отвыкла от таких людей.
Пустых и чистых, как дверца холодильника.
***
А вчера ко мне подошла мама и сказала: "Саша, ты не представляешь! Ко мне сегодня такой мальчик пришел на прием, такой мальчик!" - и лицо ее расплылось в пряной, как имбирный пряник, улыбке.
- какой?
- Саша, необыкновенный! Красивый такой, умница, хороший..." (я знаю, что такое "хороший" в мамином понимании).
- И чего?
- Он ко мне еще на прием придет. И ты приходи, девятого. Я ему буду больничный выписывать. А ты - а ты будешь писать репортаж о работе терапевтов.
- Мам, да ну их, "мальчиков", а?
- Нет, он хороший такой, такой хороший! - как будто уговаривала лифчик шерстяной купить. Чтоб не замерзала.
- Мам, ну не надо, ладно, а?
- Ты все же приходи, посмотри?
- Мам, и так тошно, еще ты...
***
Я шла по Тверскому бульвару, вечером, когда в отполированных витринах отражаются мыльные пузыри фонарных столбов, мелькают неоновые черточки, когда тепло и безветренно, хотя по-осеннему прохладно и скверно пахнет прелым, когда холодно - чтобы чувствовать тепло, мокро, чтобы понять, как уютно, одиноко, чтобы оценить, что ты лучшая.
Шла не спеша, не домой, шла гуляя, шла, представляя, что все, что передо мной - мое, все, что позади меня - прошло.
Я рисовала себя несмелой штриховкой, отблесками асфальта, добрыми взглядами ко мне.
Конечно, все было неромантично. Все было прозой, прозой. Все было серым, черным. Я приехала на Охотный ряд, поскольку не смогла доехать до дома, приехав к Киевскому вокзалу, поняла, что мой кошелек пуст, последние восемь рублей я потратила на яблоко в Университете, перед этим купила журнал "Огонек" и забыла оставить деньги на дорогу. Не было четырех рублей на электричку.
Стояв на крыльце, я тщетно высматривала знакомые лица, у которых можно было бы занять 15 рублей, к метро шла с Учителем, но, постеснявшись попросить у него денег, осталась одна, в метро, с пустыми клеточками в кошельке и в стесненном унынии.
У меня была карточка, на ней - стипендия, поехала в Газетный переулок.
Я иду, на меня - витрины, дорого и хорошо одетые люди, фарфоровым блескам горят дорогие пудры, тени, лаки...
Меня покачивает от слабости или от них? Слишком сильные запахи, слишком много капель на запястьях, слишком узкие воротники, слишком тесные манжеты. Вы - слишком красивы для меня. У меня все будет. Я знаю. Они на меня не смотрят. Я жалкая королева ночных фонарей. И мне хорошо.
04.10.2002
На пути к прекрасному
Я вышла на серединку Лубянки. Передо мной, на клумбе: стол, два флага, три агит-плаката, четыре бабушки, большая тетрадка в линеечку. На одном плакате: "Сегодня памятник, завтра - тюрьма!" Бабушки - обе в телогрейках, греются, наподобие дворников у костров ЖЭКа, обняв варежками коленки. Одна другой: "Молодежь против! Ты слышала, старая? Молодежь - она против!" Хотелось подойти, поинтересоваться, но, я к прекрасному спешила, а не кости Дзержинского бередить.
Прекрасное
Мне было стыдно. Было очень стыдно: не знала, где находится Политехнический музей. Адрес искала по Интернету. Новая площадь, д.3/4. Стыдоба. Чувствовала себя деревенщиной послевоенной, которая "повышает общий уровень образованности". Около Политехнического музея - стенды.
На стендах - расписание лекций. Лекции примерно следующие: "происхождение галактики", "Ложные звезды", "Распределение энергии",
"Происхождение вселенной", и тут же яблочным огрызком: "психология личностного роста". Тьфу ты, одним словом!
Билет - 5р. для студентов. Пирожок с яблоками (сладкий) в буфете музея - 8р.
Бабушка-музейщица кричала: "Далеко поставили, теперь каждому дурню говори! Каждый норовит пролезть за загородку! Не видишь что ли: смена экспозиции!"
А на входе - атомная бомба отечественная. На 20 кг тротила. И сразу - гордость за страну теплой волной по всему телу... "ухх" Люблю я наш ВоенПром за размах - что говорить!
Если вам доведется побывать в Политехническом музее (а вам доведется, поскольку каждый советский гражданин, пусть и бывший, в душе - физик) обязательно внимательно побродите по залу с кодовым названием "С граммофончиками".
Этот зал - наше музыкальное все.
Здесь - первые видеомагнитофоны (с полированными, словно корпус рояля, панелями и размерами такими же), первые микрофоны, первые синтезаторы (если эти пианино на ножках можно так назвать), первые магнитофоны МАГи...
И сразу, отчетливо и ловко представляешь себе первые рок-группы, музыкантов 70-х, начала 80-х, людей, которые в экзальтированном порыве самовыразиться записывались на этих агрегатах в каких-нибудь студиях детского творчества, в ДК, у друзей на даче...
Сразу понимаешь многое, многое из того, что было сделано и внутреннюю логику многих вещей, которые имели место в то далекое, романтическое, невинное от техники время, время, Когда хотели простых песен о себе, о друзьях, когда хотели стать звездами и становились кумирами.
***
Экскурсия по сердцам
А в музее было почти пусто. Несколько старшеклассников в стеклянных от холода куртках и маленькие школьники с экскурсоводом.
Они стояли, переминая маленькими ножками, перед моделью воздушного шара. Экскурсовод - большая женщина, выросшая на сдобе с молоком - спрашивала, кто такой Менделеев. Девочка-отличница быстро всполошилась и нашла этому старикашке с бородой достойное применение: "Математик! Математик!" Скорее всего, хотела добавить "век воли не видать", но запнулась.
Кроме экскурсовода, нескольких свободно плавающих посетителей, меня, с периодичностью в 20 шагов царапающую что-то в блокнотик, было там и еще два человека. Два человека, заставившие меня оглянуться.
Это был молодой человек с девушкой. У молодого человека было лицо студента технического ВУЗа, серого от перебоев на мониторе.
У девушки было лицо счастливой студентки не пойми, какого ВУЗа, розовое от сознания собственного счастье. По-видимому, ее счастье шло рядом.
Обычная московская парочка. Но было в них что-то... что-то неуловимо потерянное нашим веком. Что-то было в них от моих родителей, от родителей моих родителей, что-то из фильмов семидесятых или даже восьмидесятых годов... В них было совсем мало от меня. От меня в них почти ничего и не было.
Что?
Ну.. приглядитесь повнимательней. Вон-вон... В правую руку девушки посмотрите.. Видите, нет? Видите?
Да, да, роза у нее в руке, правильно. Такая "свидательская" роза - роза, которую дарят на свидании. Что дальше?
А то, что эти молодые люди здесь НА СВИДАНИИ. У них СВИДАНИЕ. Молодой человек на свидание (возможно, на первое) пригласил девушку в Политехнический музей. Посмотрите, с какой знающей гордостью он рассказывает ей про выплавку алюминия около этого стенда, заметьте ее чуть стесненный взгляд, когда он говорит о красоте горных мест, сравнимых разве что с красотой любимой девушки...
Ага? Ага... Вот и мне стало грустно.
Надо же... Еще такие люди остались.
Никто никогда не водил меня на свидание в Политехнический музей.
***
Может быть, вечер, а, может быть, люди, но, в любом случае, не будем перекладывать ответственность на внешние факторы и предположим, что эти раздумья пришли мне в голову единственно от внутренней потребности и стремления к истинно правильному.
Суть размышлений:
Для обозначения семейного положения женщины мы употребляем следующие слова: "за мужем", "не замужем".
Для обозначения семейного положения мужчины - "женат", "холост"*.
Если обратите внимания на корни слов, несущие главное лексическое зерно, многие из моих дальнейших размышлений станут яснее.
Сами по сути размышления:
состояние семейного положения женщины определяется наличием или отсутствием объекта, влияющего на само, по сути, состояние.
Даже в том случае (не замужем), когда отсутствие самого объекта для определения состояния не существенно.
Как мы видели из ранее приведенного, в мужском случае лексикология слова более справедлива: когда объект (жена), влияющий на само состояние (супружество) отсутствует, употребляется слово, не связанное по сути с отсутствующим объектом.
Для излишней точности проведу аналогию: для обозначения слова "буфет" мы не употребляем выражение "некнижный шкаф", поскольку отрицание одного качества не определяет другое. Из качества отрицания "книжности" шкафа вовсе не следует, что этот шкаф - "буфет".
Этимология мужского "холост" также не вполне справедлива: слово "холост" имеет лишь негативный контекст. Если обратиться к Далю, как к более близкому исконни русскому словарю, то можно увидеть, что "холостой" - это и "не икряная рыба", "нежилое помещение", "незабитая дыра", "пустая похлебка", то есть в любом случае нечто напрасное, ненужное, никчемное, имеющее вид недоделанного и незавершенного.
Вывод:
состояние женщины не имеет лексического смысла без определения слова "муж", таким образом, женщина, сама по себе, смысла не имеет и ее состояние в отдельности от мужчины осмысленной лексической нагрузки не несет. Положение мужчины также не имеет одобрительного определения, если у него нет жены.
Следовательно, даже язык русский наводит нас на мысль, что одинокие люди - неполноценны и значения для своей культуры не имеют.
* так как выражение "не женат" малоупотребляемо, его рассмотрением мы решили пренебречь. Тогда как слово "холост" имеет нулевой женский аналог.
Ваша А.И.Шевелева
