Читать Часть 1: Караимы подарили России Петра Первого?
Читать Часть 2: Он был аббатом Эррерой?
Читать Часть 3: По маршруту "Франция – Аргентина – Испания – Франция"…
Читать Часть 4: Как исполнялся приказ вождя о ликвидации Троцкого
Читать Часть 5: Минная война группы «Артура»
Читать Часть 6: Вызов к Лаврентию Павловичу: крутой поворот
Читать Часть 7: В ранге полномочного министра
В преддверии Нового, 1954-го, года семья, путая следы, на перекладных прибыла в Москву. Пара чемоданов, заполненных в основном книгами. В люльке-переноске – малышка, родившаяся в Риме и изначально в честь Вечного города названная Романеллой. Но теперь она станет носить новое, многозначительное для всей семьи имя – Надежда.
Лаура Агилар с Романеллой-Надеждой
Хотя даже такой оптимист, как Григулевич, в какой-то момент оснований для радужных надежд не увидел. Его шефы, которым он слал донесения, были репрессированы, Берия вообще расстрелян:
«шпион, предатель».
Но жизнь научила преодолевать любые трудности. Не посадили – и слава богу.
Родная служба его выпихнула? Вначале в резерв, а затем вчистую? Тогда надо начать с чистого листа. Научной работой заняться – вон сколько книг прочитано в одной только библиотеке Ватикана. Нет советского диплома о высшем образовании? А на что ВПШ – Высшая партшкола? Столько лет терять, учиться там – ещё не хватало…
«За два месяца я сдал экзамены по всей их программе, – рассказывал мне Иосиф Ромуальдович. – 62 экзамена».
Старался не вспоминать, что звания воинского ему присвоить не удосужились, соответственно, никакой военной пенсии.
Вскоре начинают появляться его публикации в научных журналах – о проблемах католицизма. И – первая монография: «Ватикан: религия, финансы и политика». Огромный, совершенно не знакомый даже научной общественности, библиографический пласт позволил превратить эту работу в кандидатскую диссертацию. А затем последовали научные и публицистические выступления в печати, под новым ракурсом, с историческими экскурсами рассказывающие о глубинных проблемах латиноамериканских стран.
Появляется и штатная работа – в Союзе советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Он даже становится заместителем Юрия Гагарина: тот был избран президентом Общества советско-кубинской дружбы, а Иосиф Ромуальдович – вице-президентом. (Аналогичный пост у него и в «Обществе СССР-Мексика», и в Обществе дружбы с Венесуэлой).
В Обществе советско-кубинской дружбы: балерина А. Алонсо, В. Терешкова, И. Григулевич
Вскоре он подтверждает свои познания в кубинской проблематике, защитив докторскую диссертацию «Культурная революция на Кубе». Потом кубинская тема продолжится в его книгах о Че Геваре и Хосе Марти.
Книг появится ещё много – о Панчо Вилье, Сикейросе, Миранде, Боливаре и многих других, о перипетиях истории католической церкви, но писаться они будут по вечерам и ночам. Днём – работа, уже в другом месте – в академическом Институте этнографии.
Он, конечно, надеялся на большее, пытаясь создать Институт стран Латинской Америки. И – возглавить его. Задача была выполнена наполовину: институт был создан, но во главе был поставлен другой человек, без столь уязвимого бэкграунда. Хотя в прошлом специально проблемами этнографии он не занимался, Григулевич стал прекрасно ориентироваться в этой науке. Причём она была им актуализирована – акцент делался на противостоянии расовой дискриминации и шовинизму.
Форзац книги Григулевича "Крест и меч"
В числе других проектов он придумал и возглавил серию фундаментальных ежегодников «Расы и народы». Привлёк и меня в качестве автора. И эти мои статьи были, видимо, для него «пробным шаром».
Как-то, когда мы закончили просмотр его очередной публикации для «Нового времени», он мне предложил подумать над идеей собственной книги. Об этом пока что нет публикаций, заинтриговал он. Речь шла о «цветных» иммигрантах, которых пригласила приехать из своих колоний и доминионов послевоенная Англия, остро нуждавшаяся в рабочих руках.
При следующей встрече с мягкой настойчивостью вернулся к этой теме. В итоге убедил. Я ежедневно штудировал английские Guardian, The Times, Morning Star, другие зарубежные издания, приходящие в редакцию, через знакомых стал добывать издаваемые в Англии брошюры и книги на эту тему. Образовалось огромное тематическое досье.
«Апартеид по-британски»
– книга под этим названием, с массой ссылок, была наконец написана. Но серия, в которой она выходила, предполагала для придания весомости этим изданиям отзывы двух солидных рецензентов. Иосиф Ромуальдович, уже член-корреспондент Академии наук, по моей просьбе тут же принес нечто хвалебное. Второй панегирик написал мой старший товарищ по 110-й школе, известный политобозреватель Гостелерадио Борис Калягин. Издательство было в восторге от таких рецензентов, явно снимающих с него ответственность за содержание книги.
В основе этой книги – очерки, опубликованные в журнале "Новое время"
К слову сказать, я в ней всячески сетовал по поводу бесправия иммигрантов из Азии, Африки и островов Центральной Америки, их сверхэксплуатации, полицейских гонений. Мог ли я себе представить, что мэром Лондона станет темнокожий, равно как «цветными» будут и множество других высоких британских руководителей? И что даже свята святых – королевская семья не окажется обойдена тенденцией? И что в соседних странах иммигранты в значительной мере станут определять политический ландшафт? Григулевич явно заглядывал в далёкое будущее, предлагая мне заняться этой темой.
Когда рукопись уже была сдана в издательство, я подвергся новой мягкой атаке: Григулевич стал зазывать меня на работу в его Институт этнографии. Как мне кажется, должность называлась «учёный секретарь». Речь шла о том, чтобы курировать всю обширную печатную продукцию этого солидного заведения и, похоже, редактируемый им журнал «Общественные науки и современность». «Имейте в виду – вы войдёте через главные ворота!» – убеждал он.
Наверное, предполагалось, что его авторитетом для протеже будет создан некий «режим наибольшего благоприятствования». Я тянул время, советовался с коллегами. Он возвращался к предложению: «А произведение ваше будет оформлено как кандидатская…» Но зачем мне кандидатская? Я что, учёный? Да и экзамены для этого надо сдавать. И так сил на рукопись потрачено немерено… Хватило духу отказать милейшему член-корру.
Тему моей книжки подсказал Григулевич
По выходе книжки я с его разрешения заеду к нему домой. Презентую букетик цветов седенькой миниатюрной Лауре. По-домашнему одетый, мой рецензент улыбнётся сочинённой благодарственной надписи. За чашкой чая расскажет случай со штампиком на польской границе.
А не планирует ли он сделаться полноправным академиком?
«Ой, что вы – мне хватило и борьбы за первое звание, – посмеётся он. – Одному ящик коньяка надо было притащить, другому – родственника на хорошее место пристроить, третий прямо намекал на наличные. И ведь всё равно чёрных шаров накидали…»
Я прекрасно знаю, как ему завидовали научные работники, много лет толкущие воду в ступе, но так и не сделавшие себе громкого имени. А тут появился, как чёрт из табакерки, какой-то сомнительный персонаж, мгновенно написал десятки книг, научными статьями заполонил профессиональные издания, да ещё и званиями обзавёлся.
В среде этих завистников родился слушок, что на него трудится «штат рабов», что одному человеку столько сделать за такой краткий период абсолютно невозможно. «Самые сведущие» из этой публики делали таинственное лицо и «по секрету» сообщали: за его спиной стоит КГБ, где готовятся все эти материалы и рукописи. Хорошо бы, если бы в этом комитете был ещё хотя бы один такой специалист по Ватикану и Латинской Америке!..
Я больше не стану его задерживать расспросами – он явно не слишком хорошо себя чувствует, и поспешу попрощаться.
Иосиф Ромуальдович, дочь Надежда с внуком Максимом, Лаура Агилар
Последнее наше прощание состоялось летом 88-го, в Институте этнографии.
Актовый зал на четвёртом этаже был заполнен народом. Ораторы, сменяя друг друга, говорили о разных сторонах его деятельности – и как специалиста по расовым проблемам, и как незаурядного латиноамериканиста, и как религиоведа, и как писателя, и как общественного деятеля. Я не услышал ни слова о его той, предшествующей всему этому жизни.
Но вот в разгар прощания в зал вошли два решительных гражданина, разительно отличающихся выправкой и всем обликом от собравшихся кабинетных учёных. Они установили рядом с гробом венок, расправили ленту с надписью:
«От товарищей по оружию».
Простояв несколько минут в почётном карауле, так же молча покинули зал.
Мыслящий человек, Григулевич далеко ушёл от романтического увлечения марксизмом своей юности и веры в победу сил социализма времён Второй мировой. Жизнь в «стране победившего социализма», с вечным дефицитом самого необходимого, своеобразным представлением о демократии, политической цензурой, возвеличиванием очередного правителя и прочим, скорректировало его взгляды на общественное развитие. Это было заметно из его весьма едких замечаний, хотя и дозированно редких, относительно происходящего.
Никаким диссидентом он, разумеется, не стал. Но мыслить, сравнивать с виденным в других странах, не переставал. Можно было заметить, что наблюдения эти его огорчали – видимо, на фоне того, что он тысячу раз рисковал жизнью, чтобы настала подобная действительность.
И ещё одно под конец жизни его угнетало – участие в некоторых «акциях». Об этом он в минуту откровенности поделился со своим другом:
Истории с провокатором в Литве, с Андреу Нином, с Львом Троцким и погибшими в океане людьми тяжкими гирями лежат на моей душе…
Но не вернуть того, что совершено.
Удивительная жизнь, отчего-то не нашедшая своего воплощения в сериалах. Впрочем, там чаще рассказывают о вымышленных «героях невидимого фронта».
Не обрёл он и высшего в Советском Союзе звания Героя. Хотя, по свидетельству сведущих людей, в начале 70-х такое представление на него было сделано...
Зато стал героем нескольких документальных книг о нём. Не говоря уже об апокрифах и байках, которые столь же трудно проверить, как и в них поверить…
Владимир Житомирский
