Глава VI. День независимости
Продолжение
Друзья мои, одним из важнейших уроков, которые мне преподнесла жизнь, был урок, называемый «последствия и преимущества пивной лихорадки». Пиво в современном мире является универсальным индикатором человеческих страстей. Заявляю вам с полной ответственностью лучший способ привлечь человека на свою сторону и увлечь его какой-либо идеей это напоить его пивом. Распитие сего напитка обязывает куда лучше, чем подпись нотариуса или привлечение свидетелей. Главное только вовремя и верно рассчитать дозу и не переусердствовать. Только одно средство в мире имеет более безотказную силу убеждения это его величество вино! Впрочем, не будем забывать, что Коннектикут это вам не Массандра, и, кроме кислого Поля Массона, в Америке решительно ничего нельзя найти.
Что касается девушек, то тут все еще более просто. Если она соглашается выпить с вами пива, а уж тем более, если она сама вам это предлагает можете быть уверены девочка в вас заинтересована. Все остальное уже зависит только от вашего умения разговаривать. И вот вы разговариваете, разговариваете, со временем вам становится легко и хорошо, затем еще более хорошо и, в конце концов, совсем хорошо. Писатель дамских романов на этом месте ставит жирную точку хэппи-энда, а вынужденный до конца писать свою книгу жизни простой смертный только начинает догадываться, что следующая глава обещает быть гораздо менее безоблачной и медовой. У девочки начинаются перепады настроения, вспышки гнева, и, в конце концов, она перестает даже стесняться ходить перед вами в бигудях и огуречной маске. Означает это не много не мало, а то, что интерес ее к вам упал ниже нуля. Начинается период «совместной жизни по инерции», где самый невзрачный бытовой конфликт неминуемо приводит к тому, что вы с позором изгоняетесь из спальни. И тут-таки опять на поверхность всплывает главная тема нашего разговора, а именно пиво, в котором большинство из нас инстинктивно пытаются найти утешение и, увы, не находит. А не находит именно потому, потому что опять-таки не думает о мере. Ведь фокус-то прост: надо найти наиболее романтическое место, к примеру, под окном (на худой конец сойдет и кухня) и маячить у девочки перед глазами, отхлебывая пиво как можно большими глотками, чтобы появилась икота, а из глаз полилась слезная Ниагара. Вы не останетесь незамеченными, я вас уверяю. Ход мыслей любой красавицы будет примерно следующим: он пьет пиво и плачет, а значит, он переживает. Он переживает, а значит, он меня без памяти любит И понеслось: иди сюда мой маленький, лапочка, ты обиделся? Ну, прости меня, солнышко, прости. Девочка ведет вас в спальню, усаживает на кровать (не вздумайте улыбаться, оставайтесь грустным и оскорбленным), бежит в ванную, срывает с себя бигуди, накрашивается по последнему слову журнала Cosmopolitan (см. статью «Искусство соблазнения» или что-то в этом роде), и возвращается к вам, на ходу вспоминая все свои тинейджеровские познания в стриптизе. Дело, тем самым, что называется, в шляпе. Очень может быть, что все это кажется весьма и весьма неправдоподобным, но, вы знаете, не все, что лежит на поверхности обязательно скрывает в себе истину. Лишь очень немногих женщин привлекает сила и упорство, подавляющее большинство из них, к сожалению, привлекает неприкрытая слабость, и суицидальный параноик всегда имеет гораздо больше шансов, чем сильный духом герой, который, не смотря ни на что, продолжает и продолжает пытаться прибить свою жизнь к алтарю вечности
Юра так никого и не нашел. Зои бесследно пропала, и мне не оставалось ничего более, как отправиться восвояси куда глаза глядят. На улице меня догнал оплеванный Берни с диском Ляписа в руках, и мы решили посидеть немного на кухне, в окружении кофе и дымящихся булочек. Берни был расстроен до предела. Обвиняя американцев во всех смертных грехах, он стучал кулаком по столу и вращал туда сюда глазами, становясь похожим на великого и ужасного Гудвина.
Ты знаешь, мальчик мой, что означает в английском языке слово думать? Оно означает терять время. Им подавай веселые песни, «Sex on the beach», Лиапис для них, видите ли, слишком сложен
Я не стал говорить старику, что тексты Ляписа несколько далеки от интеллектуального совершенства. Я только кивал головой, в знак согласия, а когда мне это надоело, пошел помог немного Сергею с посудой и, в конце концов, ушел спать. По традиции, сон мой длился недолго. В шесть утра меня разбудил свисток, я выполз на улицу и наткнулся на дикие глаза Джесса.
Vladimir, у тебя с этого дня будет новая работа. С Крисом ты больше не работаешь.
Это почему?
Потому что вдвоем вы не работаете, вот почему.
И что новая работа будет начинаться в шесть утра?
Да.
А заканчиваться?
В девять вечера.
Sorry, Джесс, не пошел бы ты на хрен. Мой рабочий день не может превышать восьми часов, тебе показать контракт?
Не волнуйся, больше восьми часов ты работать не будешь. В шесть утра тебе надо выключить свет на всех фонарях в лагере и на крылечках всех cabin, а в десять вечера включить.
Я недоверчиво взглянул на Джесса.
Это все?
Нет. Днем ты будешь, Джесс задумался, У тебя есть словарь?
Зачем?
Я не хочу, чтобы ты чего-то не понял. Твои обязанности должны быть тебе ясны до конца.
Джесс, хватит, ОК? Я пойму.
Vladimir, принеси словарь, пожалуйста.
Нету у меня словаря.
Туберкулезник начал злиться.
Ты знаешь, что такое ground?
Да.
А keep?
Хочешь обсудить это с начальством? Пакетики из-под чипсов тебе трудно собрать?
Я замолчал.
И еще: на полянках стоят разбрызгиватели воды, тебе надо переставлять их каждые пол часа на новое место. Все ясно?
Джесс развернулся и пошел на кухню. «Козел», заорал я, вернувшись в cabin. Сергей спросонок захлопал ресницами: «Чтобы это ни было это не я».
Джесс козел!
А?
А? А? Я дворник теперь.
Так это клево!
Клево? я сел на кровать.
Ты теперь вообще ничего не будешь делать. Можешь уходить в лес и листья в кучу загребать какой-нибудь палкой.
Да? А почему я тогда злюсь?
А я знаю?
Хм
В самом веселом расположении духа я покинул сонного Сергея и отправился тушить фонарики. Занятие и в самом деле было не таким уж и плохим. На улице было прохладно, из-за деревьев выглядывал туман, заставляя меня ежиться, а по поверхности озера уже запрыгали маленькие оранжевые блестки, предвещая скорый восход солнца.
Вообще, рассвет я люблю гораздо больше, чем закат. Именно раннее утро мне кажется наиболее романтическим и впечатляющим временем суток. Когда все вокруг возвращается к жизни, запевают птички, отряхивается от росы трава. Начинается новый виток жизни, который при правильном к нему отношении может оказаться настолько впечатляющим и не похожим на другие, что превратится в одно из лучших ваших воспоминаний. Все еще впереди, говорит какой-то голос внутри меня, все только начинается, а значит еще ни одной секунды не потрачено понапрасну. Именно в такие моменты меня охватывает упоительная и опьяняющая уверенность в том, что все возможно. Все возможно и лечу я над собственной жизнью, и владею ею, и плачу от радости, видя, что она инстинктивно приближается к видимой мне свысока цели.
Весь лагерь еще спал, я не спеша ходил от одного домика к другому, щелкал выключателями и наслаждался чистым, как слеза комсомолки, воздухом.
Странно, насколько быстро может меняться человеческое настроение. Джесс знал, когда назначать меня на счастливую должность дворника. Каждый квадратный метр территории лагеря, после вчерашнего праздника, был усеян банками из-под пива, шоколадными обертками и одеревеневшими остатками традиционного зефира. Битых три часа я потратил на то, что ходил взад-вперед с совком, собирал мусор и поливал вытоптанные газоны. Единственным положительным моментом этой работы было то, что к обеду я оказывался совершенно свободным и мог посвятить все оставшееся время более подробному изучению Кента и его окрестностей
Впрочем, нового я открыл немного. Леса были трудно проходимы, тут и там встречались болота, исследовать которые я не испытывал ни малейшей охоты, а тыквенные и кукурузные поля отпугивали предупреждениями «Каждый, кто зайдет на это поле будет в ту же секунду отстрелен». Менее всего я желал быть отстреленным, а потому, выйдя на железную дорогу, посреди болот, я, не теряя времени, зашагал подальше от фермерских снайперов, от кукурузы и от, бросавшихся мне под ноги, бобров, охранявших свою болотистую цивилизацию. Железная дорога, как ни странно, оказалась кратчайшим путем в город, спустя всего несколько минут я обнаружил, что нахожусь на main street, и понял, что это далеко не самое лучшее время для прогулки по Кенту. Во-первых, все мои деньги были при мне, а, во-вторых, все магазины города, пусть даже и немногочисленные, были открыты. Я начал чувствовать себя потребителем. Закупив на почте годовой запас конвертов, я благополучно миновал магазин рыболовных крючков, ресторан «Китайская мечта», антиквариатный магазин, торгующий бронзовыми статуэтками генерала Ли, и уже было радостно свернул на дорогу в лагерь, как взгляд мой уткнулся на незатейливую витрину «Columbia Records, лучший магазин дисков в Коннектикуте». Конечно, даже Патрис Лумумба догадался бы, что это далеко не лучший магазин, но такая уж в Америке традиция. На каждом лавке, на каждой пицеррии, на каждой заправке обязательно написано слово «лучший». И если мания величия владельцев «Columbia Records» не распространялась дальше границ штата Коннектикут, то сказать этого про других воротил торговли в городе Кенте было нельзя. Ресторан «У Родригеса» был лучшим в Новой Англии, статуэтки генерала Ли были лучшими статуэтками на восточном побережье США, а «Китайская мечта» был лучшим рестораном Австралии, Америки и Канады. Конечно, я понимаю, что мне надо было пройти спокойно мимо Columbia, одна моя половина так и сделала, но вот вторая, запрыгнув на первую ступеньку магазина, упорно не желала двигаться в нужном мне направлении. Более того, она напустила мне в голову какого-то тумана, я отключился, а когда пришел в себя обнаружил, что стою на улице, причем в ушах у меня наушники от купленного только что CD-плеера, а в руках пакет с пятью или шестью дисками. Диски, впрочем, оказались весьма и весьма неплохими, да и кошелек, ставший тоненьким, как талия принцессы-несмеяны, теперь удобно помещался в кармане. В общем, я особо не расстроился, а чтобы еще чуть-чуть поднять себе настроение пошел на заправку и купил пачку сигарет, пообещав себе то, что обещаю всякий раз покупая сигареты: эта пачка будет последней, а потом все, бросаю!
Продолжение следует
