Рассказав о двух незаурядных женщинах, матери и дочери Потоцких, в чьих жилах текла греческая кровь и которые сыграли заметную роль в политической и культурной жизни России, надо подчеркнуть: на историко-культурном российском небосклоне две яркие звёздочки были среди мириад других, связанных с Элладой, Византией, Грецией.
Наверное, излишне напоминать общеизвестные вещи.
Что христианство в виде православия было привнесено из Византии с помощью священнослужителей-греков. Что тем самым молодое русское государство было приобщено к ценностям европейской цивилизации.
Что первый письменный язык славян – старославянский – сложился на основе кириллицы – 43-буквенной азбуки, разработанной Кириллом и Мефодием, двумя эллинами из Солуни (теперешние Салоники). При этом 25 букв были взяты непосредственно из греческого алфавита, начертание других – придумано для передачи специфических звуков славянской устной речи.
Еще напомним о роли, которую сыграла в отечественной истории Софья Палеолог, «греческая царевна», которую ещё называли «византийской принцессой», поскольку она была не только дочерью правителя одной из греческих областей, но и ближайшей родственницей двух последних византийских императоров.
Заключая брак с великим князем Московским Иваном III (Иваном Васильевичем), она в качестве приданого привезла на веренице подвод собрание бесценных пергаментов с греческими текстами, инкунабул, манускриптов на латыни и восточных языках и даже фолиантов из сгоревшей Александрийской библиотеки.
Обручение Ивана III и Софьи Палеолог
Именно под влиянием супруги, напоминавшей, что после крушения Константинополя-Царьграда Москва должна сделаться Третьим Римом, правопреемницей главы православия, русский правитель придал Москве архитектурный блеск. Были возведены величественные кремлёвские башни.
Московский Кремль при Иване III. А. Васнецов
И, главное, «царевна царегородская», как стала именовать себя Палеолог, убедила венценосца в необходимости стряхнуть с Руси опостылевшее ордынское иго. Что, как известно, и удалось осуществить в 1480 году.
Сын её, став Василием III, будет государем уже новой страны, впитавшей наряду с греческой и европейскую культуру в широком смысле.
Между тем задолго до всех этих событий едва ли не первым греком, посетившим земли, которым в далёком будущем предстояло стать частью России, был «отец истории» Геродот. В пятом веке до новой эры он побывал в северном Причерноморье.
Познакомившись с жизнью и бытом скифов, Геродот в своей «Истории» констатировал: обитавшие там племена ведут образ жизни, который им указала природа страны. Часть скифских племен принадлежали к кочевникам, часть занималась обработкой плодородной земли, которая имелась в избытке.
Обширные равнинные земли со схожим ландшафтом предполагают и схожесть населения в их занятиях, в потребностях и способах их удовлетворения, а также в обычаях, нравах, верованиях, писал, развивая мысль Геродота, известный русский историк XIX века Сергей Соловьев. По его словам «равнина, как бы ни была обширна, как бы ни было вначале разноплеменно её население, рано или поздно станет областью одного государства».
Действительно, Геродот повествует и о других племенах помимо скифов – исседонах, аримаспах и прочих, живущих в менее благоприятных условиях. К северу от скифских земель, орошаемых «великими и многочисленными реками», повествует он, «зима столь сурова, что восемь месяцев там стоит невыносимая стужа».
«В это время, – отмечал он, – хоть лей на землю воду, грязи не будет, разве только если разведёшь костер»...
«Отец истории» Геродот
Приезд «отца истории» в Причерноморье совпал с так называемой Великой греческой колонизацией: появлением в этом регионе древних эллинов – выходцев с островов Эгейского моря и из Малой Азии. Сформировался целый ряд их колоний – Ольвия, Феодосия, Херсонес, Пантикапей, Керкинитида и другие.
Позднее греческий этнос пополнялся за счет жителей так называемой Трапезундской империи, просуществовавшей в южном Причерноморье с начала XIII до середины XV века.
Новый поток греческой иммиграции в район Крыма и Причерноморья был порожден крушением Византийской империи после взятия Константинополя турками в 1453 году. Православная Россия дала тогда убежище многим гонимым христианам.
Немало греков, прибывающих вместе с посольствами, а также для упрочения отношений между церквями и по делам торговым, обосновывалось в Москве.
Надо сказать, что как минимум один грек оказался самым непосредственным образом причастен к основанию нашей столицы. Во всяком случае, так гласит предание (заметим, что есть и другие).
Согласно этому апокрифу, по пути из Киева во Владимир князь Юрий Владимирович по прозвищу Долгорукий увидел посреди одного обширного болота огромного загадочного зверя с тремя головами и пестрой шерстью. Дружинники и спутники князя остановились в изумлении. Зверь же внезапно исчез, словно в тумане растаял.
Тогда князь Юрий попросил одного из своих спутников, философа-гречанина, истолковать это явление. Тот отвечал: оно знаменует, что поблизости встанет «град превелик, треуголен и распространится вокруг него царство великое. А пестрота шкуры звериной значит, что сойдутся сюда люди разных племён и народов».
Юрий Долгорукий: где основать Москву?
В подтверждение своих слов греческий философ поведал, что при основании Рима «в земле нашли голову человеческую, как живую, и значило это, что быть Риму главой многим градам, что и сбылось».
И ещё чужестранец добавил, что «когда созидали Царьград, то выполз из норы змий и в тот же миг пал на него с высоты орел и начали они биться. И присутствовавший там книгочей тогда изрек: “Будет град Константина царь другим городам, как орёл – царь всем птицам, и будет он подвержен нашествиям басурман”. Что также сбылось. Посему сбудется и явленное ныне тебе знамение».
Апокриф этот свидетельствует: в окружение русских князей издавна входили ученые люди греческого происхождения.
Но перенесёмся на века вперед. Присутствие «гречан» в русской столице в средние века стало столь значительно, что в 40-70-х годах XVII века в Москве на левом берегу Яузы даже была создана особая Греческая слобода, где поселяли и беженцев, и тех, кто был взят на государеву службу.
Некоторые работали переводчиками при Посольском приказе (предтече министерства иностранных дел), другие трудились над редактированием, переводом и печатанием церковных книг, третьи поступали на военную службу, четвёртые выступали в роли «иностранных гостей» – оптовых купцов и торговцев.
Как рассказывает в своей книге «Старая Москва» бытописатель XIX века Михаил Пыляев, «гречане» привозили в Москву дорогую посуду, изготовленные из золота и серебра и украшенные алмазами, яхонтами и изумрудами «столовые и питейные сосуды», искусно выполненные ларцы, «конские наряды» – сёдла, мундштуки, уздечки, чепраки «со всякими каменьями». Особо ценные вещи предназначались царице и царевнам: «венцы и зарукавники, и серьги, и перстни с разными каменьями».
Постепенно стало ясно, что «гречане», единоверцы россиян, не слишком нуждаются в собственной слободе – в отличие от Немецкой слободы, где жили не-православные. С закрытием Греческой слободы её обитатели расселились, в основном, в Алексеевской, Семеновской и Мещанской слободах.
Монашествующие же греки обосновались в Китай-городе, в трёх монастырях – Заиконоспасском, Богоявленском и Никольском. Последний (он назывался еще Никола Старый или Николаевский) по просьбе приезжавших в Москву греческих монахов из Хиландарского монастыря, расположенного на горе Афон, был в 1556 году пожалован им царём Иваном Грозным в качестве подворья для временного проживания.
Никольский монастырь
Следующие государи неизменно подтверждали этот указ, и подворье уже официально стало именоваться Афонским.
В 1653 году царь Алексей Михайлович разрешил отправлять в церкви божественную литургию на греческом языке. А вскоре пожаловал греческим монахам из афонского Иверского монастыря Никольскую обитель «во всегдашнее владение». Это было сделано в ответ на привезенный с горы Афон дар – копию иконы Иверской Богоматери.
Монастырь теперь управлялся архимандритом, которого назначал греческий патриарх.
С годами подворье стало принимать не только людей воцерковлённых, но и мирян – приезжавших с берегов Эгейского моря купцов и ремесленников. Это позволило западноевропейскому путешественнику Рейтенсфельсу отметить, что обитель эта «мало чем уступала греческому кварталу в Риме».
Присланные из афонского монастыря священники-греки вели на родном языке все службы, в которых участвовали и приехавшие с ними певчие. Паства состояла в основном из осевших или приехавших на время в Москву «гречан», других выходцев с Балкан.
Посещали службы и многие священнослужители, как приезжие, так и московские, а также простые жители Москвы.
Подле Богоявленского монастыря находилось подворье Введенского монастыря, предназначенное в основном для приезжавших с Афона греческих монахов.
В 1685 году здесь остановились прибывшие по приглашению патриарха Иоакима известные просветители-греки братья Иоанникий и Софроний Лихуды.
Обладатели докторских дипломов университета Падуи в Италии, они привезли с собой множество богословских, философских и исторических книг. Им было поручено здесь же, в монастыре, незамедлительно начать занятия с группой учеников, переведённых из так называемой Типографской школы.
Эта школа была создана за пять лет до того греческими монахами при Печатном дворе для подготовки мастеров книгоиздательского дела. Преподавали в ней русский иеромонах Тимофей и грек Мануил.
Важнейшим предметом тут был греческий язык, столь необходимый при издании богословских книг. От учеников требовалось особое прилежание, дабы «при смотрении и правлении… были в типографии люди учёные и православные».
Братья Лихуды
В конце 1685 года состоялось официальное открытие Славяно-греко-латинской академии, проект создания которой вынашивался достаточно долго.
Спустя два года для неё были построены новые здания, получившие название Спасских школ. С переходом в новое помещение и после того, как в него влились все ученики греческой школы, число слушателей учебного заведения возросло до 80 человек.
О составе учащихся можно судить по замечанию современника: «Инии (некоторые – В.Ж.) суть священницы, иеродиакони и монаси, инии же князи, спальники, стольники и всякого чина сего царствующего града Москвы».
Лихуды разделили учащихся на три ступени: нижнюю школу, среднюю и верхнюю. В первой учились читать и писать по-гречески, в средней переходили к углубленному изучению греческой грамматики. Далее шли риторика, логика, естественная философия (физика), искусство поэзии.
Братья Лихуды преподавали все дисциплины. Они же составляли учебники, взяв за образец пособия, использующиеся в европейских университетах.
Славяно-греко-латинская академия
Наряду с богословскими текстами изучению подлежали произведения Аристотеля, Демокрита, Кампанеллы. Преподавание в основном шло на греческом языке, латинскому же была отведена подсобная роль.
С годами это перестало устраивать сторонников латинского образования, и в конце 1694 года братья Лихуды вынуждены были покинуть Академию.
Новый царь, Петр I, взявший курс на европейское просвещение, повелевает «завесть в Академии учения латинския». Это отразилось и в её названии: она стала Славяно-латинской.
И всё же Софроний Лихуд не оставлял попыток продолжать внедрение его родного языка. В 1707 году он формирует в Москве небольшую греческую школу, которая в конце концов вливается в Академию. В 1725 году школу размещают в одном здании с Академией, а год спустя она входит в состав Академии на правах факультета.
В 1738 году в Академии восстанавливается преподавание греческого.
Памятник братьям Лихудам в Москве
Оба брата внесли свой вклад и в редактирование славянского перевода Библии. А Иоанникию было оказано особое доверие: он был назначен послом России в Венеции, где прослужил четыре года...
Позволявшая получить широкое общее образование Славяно-греко-латинская академия стала важнейшим учебным заведением России.
Из её стен вышло немало тех, кто составил славу России: ученый-энциклопедист Михаил Ломоносов, выдающийся математик Леонтий Магницкий, поэт и дипломат Антиох Кантемир, первый русский доктор медицины Петр Постников, один из основоположников русского классицизма архитектор Василий Баженов.
Михаил Ломоносов, один из выпускников Академии
Кстати, почерпнутые в Академии знания помогли Михаилу Ломоносову при создании труда по ораторскому искусству: опубликованные им отрывки из «Илиады» Гомера были переведены им самим с греческого и впервые представлены русской аудитории.
Владимир Житомирский
