Читать Часть 1. Как я стал временным жителем столицы Индии
По вечерам, сняв офисную спецодежду – белую рубашку и галстук, и по выходным я продолжал осваивать красоты неожиданно приютившей меня индийской столицы.
…Распластанные на большой площади, невысокие, но внушающие пиетет своей солидностью правительственные здания из красного и палевого песчаника, украшенные колоннадами и увенчанные куполами.
Раз в год на площади перед ними проходил претендующий на торжественность, но скорее шумный и веселый парад оркестров.
Оркестры готовы начать…
…Возможно, главная историческая архитектурная жемчужина Дели – башня Кутб-Минар. Взлетевшая более чем на 72 метра, она поражает воображение уже одним тем, что взлёт этот состоялся ещё в XIV веке.
Красно-коричневого колера, она разбита на пять ярусов и где-то в вышине украшена беломраморным ожерельем. Устремлённая к самим небесам башня не только исполняла религиозные функции минарета, но и стала своеобразным гимном торжеству ислама, а ещё служила наблюдательным пунктом для стражей города.
Словно собранный в мелкие вертикальные волны, разбитый на пять ярусов изящными балюстрадами, сужающийся кверху минарет выстроен из кирпича, являя собой и по сей день самое высокое кирпичное здание в мире.
Знаменитый Кутб-Минар
Остается он и первым по высоте минаретом. А десятилетия, если не века, был высочайшим строением в мире.
Характерно, что своим рождением Кутб-Минар обязан честолюбию первого мусульманского завоевателя, видевшего 60-метровый минарет в Афганистане и решившего превзойти его на новообретённых землях. И заложил фундамент невиданного строения.
Несмотря на то, что властелин, как водится, впоследствии был убит своим будущим наследником, строительство не останавливалось. Каждому из последующих султанов хотелось завершить стройку, но удалось это лишь спустя 177 лет.
Любопытная деталь. Неподалеку от Кутб-Минара видишь странное сооружение: словно сильно увеличенную в диаметре копию нижней части знаменитого минарета. Это очередной правитель Делийского султаната по имени Алауддин Хильджи, явно одержимый уже сверхтщеславием, ещё до завершения строительства башни вознамерился возвести такую же, но вдвое выше.
Сумел достроить до высоты 25 метров и отошел в мир иной. Последующие правители более реально оценивали свои силы и возможности государства, и в итоге мы видим чудесную башню-минарет. А рядом могучий недострой, только благодаря которому сегодня и вспоминают имя амбициозного Алауддина Хильджи, который наподобие Асе Клячиной любил славу, да не добился, чего хотел.
Несостоявшийся соперник Кутб-Минара
А ведь и спустя многие века психология сильных мира сего мало изменилась. И в наши дни идёт откровенная гонка за создание самого высокого здания, самого высокого жилого строения, самой высокой телебашни.
Престиж, понимаете ли. Слова другие, а смысл тот же…
Вокруг Кутб-Минара ещё масса любопытного.
Чего сто́ят испещрённые резьбой и арабской вязью бордовые стены гробницы одного из правителей по имени Ильтутмыш...
Или могучие руины мечети Кувват-уль-Ислам (что означает Мощь Ислама), стройматериалом для которой некогда послужили стены 27 специально для этого разрушенных индуистских и джайнских храмов. На горести других не получилось создать что-то вечное. Время распорядилось по-своему…
А вот рядом нечто, времени не подвластное. Это семиметровая железная колонна в шесть тонн весом. Из такого чистого железа, что за шестнадцать столетий не появилось и следов ржавчины. Зато родилось множество легенд (или версий?). И о внеземном происхождении «столпа». И о метеоритном сырье для исходного материала. И о немыслимо высоких технологиях, известных индийским металлургам в древности, а затем утраченных.
Как же обхватить эту колонну?
И главное: исполнение ваших желаний в случае, если, прижавшись спиной к столбу, вы сможете обхватить его руками. Я попытался, но потерпел фиаско. Позднее по телевизору видел, как в этом преуспел во время своего визита в Индию Борис Ельцин. Ему удалось это сделать, подняв руки над головой. Интересно, какое желание им было загадано…
В сравнении с этой колонной храм Лакшми и Нарайана – просто младенец. Его возвели в конце 30-х годов минувшего столетия на средства семейства Бирла, богатеев и меценатов. Поэтому в разговорах его называют Бирла Темпл – Храм Бирла.
Бело-розовая, наподобие пастилы, каменная громада храма украшена бесчисленными башнями и башенками, над которыми возвышается, формой смахивающая на финик, главная – высотой почти в полсотни метров.
Бирла Темпл
Балюстрады, балкончики, арки – всё это делает сооружение невесомым и праздничным. Да и как может быть иначе, если Лакшми – богиня изобилия, процветания, богатства, удачи и счастья, а Нарайан – её любящий супруг и одновременно почти всемогущий бог.
К тому же – одно из воплощений уже абсолютно всемогущего бога Вишну. Поэтому Лакшми вполне может походатайствовать за вас перед ним, если вы обратитесь к ней с просьбой. Нарайан ни в чем не может отказать супруге – воплощению не только красоты и изящества, но и доброты, душевной тонкости, отзывчивости...
Лакшми и Нарайан
Тогдашняя черно-белая пленка, – до эры мгновенного «Полароида» и цветных слайдов, не говоря уже о цифре, было ой, как далеко, – не могла, разумеется, передать буйства азиатских красок. Таких, к примеру, которыми переливается неохватный столичный базар Чандни Чоук.
Это настоящий Восток. Ряды отрезов для сари, ковры, кустарная обувь, платки, бижутерия, браслеты, драгоценности, шляпы, отсеки с катушками ниток всех размеров и колеров, сверкающая на солнце медь, всевозможная керамика.
Рынок Чандни Чоук (фото: livemint.com)
Отдельную ноту в эту симфонию цвета вносят ряды специй – помимо своих немыслимых ароматов они ещё и заставляют вспомнить о палитре художника. Всё это бурлит, пенится возгласами, призывами «остановиться посмотреть», рассекается ярко раскрашенными колясками велорикш…
Во время поездок в объектив аппарата попадали мощнейшие крепости на холмах в окружении, казалось бы, неприступных стен, которые, к слову, не спасали от атак неприятелей.
А вот вокруг Джайпура стена вместе с этим городом была построена, когда могущество завоевателей-моголов уже скукожилось, и служила она по большей части для защиты от диких зверей.
В этот город, теперь один из крупнейших в стране, надо приехать хотя бы для того, чтобы увидеть его жемчужину – уникальной Дворец Ветров – Хава Махал.
Дворец Ветров
Его полуовальной формы фасад призван напоминать венец на голове бога Кришны. Пять этажей-ярусов, эркеры, карнизы, балкончики, башенки, около тысячи небольших оконцев, к тому же ярко-розовый песчаник фасада – всё это заставляет надолго замереть перед этим роскошеством.
После «ввода в строй» чудесного дворца люди собирались толпами, чтобы полюбоваться диковинным строением. Не подозревая поначалу, пока об этом не стало известно, что они сами служат объектами наблюдения, пересмешек и комментариев: за крохотными окошками, после утренней трапезы рассаживались многочисленные девушки из гарема махараджи.
Не видимые снаружи, они могли носить свободные одежды и не скрывать лицо паранджой. Ради прекрасных наложниц и было задумано это архитектурное чудо. К тому же летний зной переносился куда легче при сквознячках из оконцев (отсюда и «Дворец ветров»). Заботливый был этот махараджа.
Кстати, в отличие от архитектурных изысков колером своим дворец не сильно выделяется: в городе очень много зданий розового цвета, как и задумывалось его основателем махараджей Джай Сингхом II в XVIII веке. Он оставил своё имя в названии города (Джайпур – «Поселение Джая») и одновременно завет, чтобы город сохранил свою розовую гамму как любимый цвет бога Шивы.
Власти чтят завет магараджи: все основные здания раз в десятилетие здесь обновляют розовой краской.
…Однажды, захватив уже обузданный «Зенит», вместе с оказавшимся в Дели сокурсником и тезкой отправились бродить по старой части города, благо среди недели по случаю некоего праздника возник нерабочий день. В какой-то момент мой тёзка Владимир обратил моё внимание на колоритный, но жутковатый объект для съёмки – тянущийся где-то внизу от улицы овраг, чуть не до горизонта усеянный лачугами, сколоченными невесть из чего. Спустя примерно полвека такое всё ещё можно было видеть в знаменитом индийском фильме «Миллионер из трущоб».
Кадр из жизни, а затем из фильма
Едва я сделал кадр, как рядом нарисовался бойкий патриот, заоравший, что я фотографирую бедность индийцев, чтобы «потом показывать таким, как вы, и насмехаться над нами». Я как мог, пытался его разубедить в злокозненности моих намерений: мол, это просто фотожурналистика.
Но самозваный бдительный дружинник лишь ещё больше распалялся. Своими угрожающими воплями он даже отогнал таксиста, притормозившего, чтобы увезти нас из недр собравшейся толпы. Внезапно ура-патриот довольно деловито произнес нормальным тоном: «Сто рупий – и всё забыто».
Это, во-первых, была довольно существенная сумма – на столичном тибетском рынке можно было купить десять экзотических кованых масок с бирюзой и кораллами. А во-вторых, меня возмутило, что под личиной патриота скрывался обыкновенный шантажист и мошенник...
Мой отказ. Общение с полицией. Извинения с их стороны. Фото на память моим аппаратом с улыбчивым начальником полицейского участка.
Фото с извинившимся стражем закона
Но у этого полицмейстера, видимо, были начальники, решившие по-своему распорядиться пустяшным происшествием. Последовал крайне неприятный разговор с послом. Этот солидный дядя в прошлом был сталинским наркомом, поэтому привык к соответствующей тональности в общении с подчинёнными.
В ходе так называемой беседы я попытался сослаться на похожие фото в одном из недавних номеров популярнейшей советской газеты. В ответ раздалось громогласное: «Мы закроем эти газеты!».
В результате я пришел к выводу, что журналистика, к которой я уже себя готовил, дело непростое, и «волчьи ямы» могут поджидать тебя в самых неожиданных местах.
Всё же Чрезвычайный и Полномочный вспоминается не как участник нашей, с позволения сказать, беседы, а в моменты его появления у открытого бассейна по выходным. Завидев его, сотрудники, не сговариваясь, выскакивали из воды, чтобы с почтением наблюдать, как этот грузный пловец, наподобие кита, величавым и неторопливым брассом рассекает воды огромного прямоугольника.
Однако вернёмся к более приятным материям.
…По дороге в древнюю Агру, бывшую столицу страны, можно сделать привал, побродить среди гигантских кактусов вышиной в два или даже три человеческих роста.
«Кактусовые деревья»
Но недолго – впереди самое знаменитое и прекрасное, что есть в Индии – Тадж-Махал.
Мы приехали, когда «ночь уже опустила свои крыла». И луна явила нам нечто незабываемое – серебристое, воздушное, невесомое, грациозное, словом, сказочное.
Первая реакция – оцепенение. Когда включается сознание, судорожно ищешь сравнение хотя бы с чем-либо. Возможно, с облаком, – подобно «тучке золотой», ночевавшей «на груди утеса-великана», – прилегшим отдохнуть на что-то столь же невообразимое. Есть же, в конце концов, так называемые «серебристые облака».
Затем понимаешь: это самое прекрасное из виденных тобой творений человеческих рук (Венеция и Гауди в Барселоне появятся в твоём далеком будущем).
Но утром нас ждал новый Тадж-Махал. Не такой, быть может, сказочный, но изумительный совершенством своих форм, уверенный в собственном превосходстве над всеми другими мавзолеями. Розовый в лучах восхода купол всё тем же облаком опирался на воздушный трон.
Автор текста (в чёрном) на фоне великого Тадж-Махала
А вскоре незаметно появился и третий Тадж. Выйдя из-за горизонта, солнце явило его нам в традиционном, белоснежном обличье. Кто-то назвал его поэмой из мрамора. Можно именовать его гимном любви, где нотной бумагой служит прекрасный мрамор.
Ни один эпитет не станет слишком пышным и пафосным, ни один не дотянет до невообразимости и немыслимости этого зодческого чуда.
Да, в сущности, это всего лишь гробница. И в отличие от многих других исторических памятников, овеянных прекрасными, но зыбкими апокрифами, Тадж имеет свою реальную историю, сколь романтическую, столь и драматичную.
Его задумал возвести в память горячо любимой супруги Мумтаз-Махал один из правителей империи Великих Моголов Шах-Джахан.
«Избранница Дворца», как переводится полученное ею после брачного союза с падишахом имя, была одинаково прекрасна и преданна супругу. Она даже сопровождала его в военных походах, не всегда, кстати, успешных. Не изменила она этому правилу, когда готовилась к родам их четырнадцатого ребенка.
В итоге падишах потерял красавицу-жену, боевую подругу и мудрую советчицу, которую безмерно любил. Перед смертью она якобы обратилась к нему с двумя просьбами (и это уже отдает апокрифом): больше не жениться и увековечить память о ней чем-то невиданным.
К Тадж-Махалу
Спустя год, немного придя в себя от утраты, Шах-Джахан приступил к исполнению второго желания Мумтаз-Махал. Были собраны лучшие зодчие его империи, привезли архитекторов, строителей и резчиков из Персии, Османской империи, Бухары, Самарканда, Лахора. Свыше двух десятилетий продолжалось рождение этого мавзолея, в котором плодотворно слились индийский, персидский и исламский архитектурные стили.
Он был украшен резными мраморными решётками, орнаментами, а пол, стены, потолок и сам кенотаф (ложная гробница) Мумтаз были инкрустированы драгоценными камнями.
Всё это время сын падишаха Аурангзеб терпеливо ждал, чтобы спустя некоторое время после «ввода объекта в строй» свергнуть папашу. Как, собственно, и было принято в этом семействе. У наследника, впрочем, имелись некоторые основания помимо обычных династических амбиций: расходы на гранд-стройку обескровили государственную казну, а дела империи для падишаха отошли на второй план.
Не оторвать глаз от чуда света
С отцом он поступил более гуманно, чем со своими братьями, которых попросту прикончил, – всего лишь заточил в крепость Красный форт. Гиды расскажут вам, что вон в тот, в отдалении. Что оттуда бывший падишах на протяжении восьми лет мог смотреть на творение рук своих, вспоминая свою неземную любовь.
Историки предъявят свидетельства, что Шах-Джахан действительно провёл эти годы в узилище, но только не местного Красного форта, а того, что за сотни километров отсюда, в Дели, и мог лишь умозрительно воскрешать в памяти облик беломраморной усыпальницы. В коей, кстати, милостью сына-наследника и сам нашёл своё последнее пристанище подле Мумтаз-Махал. Получил он и персональный пышный кенотаф, а прах славной четы покоится от глаз подальше, в подземном склепе.
Я всё же отправился к местному форту и сквозь резное окно сделал фото далекого мавзолея, на минуту представив себе, что мог бы чувствовать монарший узник, находись он здесь.
Вдали – абрис великого мавзолея
Сегодня индийское архитектурное чудо знает каждый, им вблизи любуется до пяти миллионов человек в год, он вошел в число «семи современных чудес света», ему посвящены сотни книг и множество художественных фильмов.
Его осыпают восторженными эпитетами и неожиданными сравнениями. К примеру, язвительный Марк Твен, отбросив юмористику, называл его ледяной бурей, содеянной руками человека…
Я вспоминаю о Тадже, когда в поле зрения оказывается индийская кружка-«памятник» для пенного напитка.
На кружке – символ Индии
Дизайнеры нарисовали его чёрным, видимо, для контраста с белым фоном. И почти попали в точку: близнец Таджа из чёрного мрамора уже виделся Шах-Джахану по другую сторону текущей здесь реки Джамны, подле которой высится белый мавзолей.
Чёрный же должен был в будущем стать усыпальницей для него самого, а между двумя Таджами он запланировал переход из серого мрамора.
Претворению этих планов, ведущих к разорению империи, как мы знаем, помешал куда менее романтичный, чем его родитель, Аурангзеб.
Здесь планировался мост между двумя Таджами
Руины из темного мрамора на другой стороне реки Джамны свидетельствуют о решимости падишаха развить успех своего отчаянного до безрассудства, но великого и столь успешного зодчества...
Владимир Житомирский
