Наш семейный альбом, пока он не пропал, в значительной степени состоял из снимков, сделанных Галиной Санько.
Галина Захаровна Санько (1904-1981) – советский фотограф.
В годы войны – фотокорреспондент журнала «Фронтовая иллюстрация».
Снимала бои под Москвой, под Сталинградом, на Курской дуге, на Дальнем Востоке.
Была дважды тяжело ранена. После войны работала в журнале «Огонёк».
Награждена орденом Красной Звезды, медалями. Умерла в Москве в 1981 году.
Вот мама показывает, как расставить появившуюся новую мебель. Вот я, третьеклассник, вернулся из школы, ещё в пальто и в шапке с опущенными ушами. Вот я уже летом, на даче в Раздорах беззаботно валяюсь в гамаке. А вот отец за рабочим столом в редакции. Вернисаж выставки его фотомонтажей. Другой вернисаж – графика. Весёлое домашнее застолье, все смеются чьей-то шутке. А вот вообще эксклюзив: мы дедушкой на нашем балконе в Трубниковском, он учит меня играть в карты. Репортажный кадр: опять застолье, гость из Вьетнама с лёгким ужасом смотрит, как одна гостья неудачно села на стул. Все смеются…
Она была давним, большим и очень близким другом родителей. «Галка», «Галочка» – так они её называли, всегда на «ты». Удивительный человек – смесь женственности и мужественности. Я, конечно, наблюдал только первое.
Судьба свела Галину Захаровну с отцом под одной крышей в годы войны – в знаменитом восьмиэтажном доме «Правды», в редакции журнала «Фронтовая иллюстрация». Отец был художником-оформителем обоих главных изданий этой редакции: одноимённого – для наших бойцов и контрпропагандистского Front-Illustrierte – для немцев. И там, и там основную площадь занимали иллюстрации, в первую очередь фото. Поэтому роль фоторепортёров в редакции была ведущей.
Александр Арнольдович Житомирский –
непревзойдённый мастер политического фотомонтажа.
Особенно популярны его работы были во время Великой Отечественной войны.
Имя художника упоминалось в списки личных врагов
министра пропаганды гитлеровской Германии Геббельса.
Это были очень увлечённые и совершенно бесстрашные люди. Возвращались в редакцию из очередного пекла, только чтобы напечатать отснятые на фронте кадры и принять с друзьями по стопке привезённого спирта, рассказав при этом очередную байку.
В штате редакции работали талантливые фотомастера: Анатолий Гаранин, Аркадий Шайхет, Галина Санько, Марк Редькин, Анатолий Григорьев, Анатолий Морозов и другие. Командировки в действующую армию не были какими-то простыми приключениями: пули и снаряды не разбирали, кто там солдат, а кто репортёр. Один из них потерял глаз, другой был тяжело ранен в ноги, третий серьёзно контужен.
Из одной командировки Галина Захаровна вернулась с выбитой челюстью и без нескольких зубов. Обиднее всего, что произошло это даже не во время боя, хотя и в командировке.
Вроде, ничего и не предвещало беды, вспоминала она. Спокойно летели в сторону Петрозаводска на кукурузнике, маленьком деревянном «По-2». И вот под Тихвином заглох мотор. Пилот только успел махнуть рукой: береги, мол, лицо.
Через секунды мы уже были под грудой обломков. Пилот в крови, у меня зубы выкрошились, там боль от ушибов, тут, но переломов как будто нет. Главное – до освобождённого только что Петрозаводска добраться. Доковыляла до нужного человека в штабе полка, майора. Так напугала его своим видом и лицом в синяках и кровоподтёках, что он тут же распорядился добросить меня до карельской столицы на таком же кукурузнике.
Там она сделает свой, возможно, самый знаменитый снимок. Но узнает об этом только через два десятилетия.
…Сердце у неё чуть не остановилось, когда она увидела этих детей, впившимся в неё глазами, наполненными страданием и ужасом. Шести-, семи, восьмилетние мальчики и девочки, покорно держащиеся руками за колючую проволоку, отрубившую их от нормальной жизни.
Концлагерь для детей.
«Вход в лагерь и разговор через проволоку воспрещён под угрозой расстрела» – эту надпись на доске над головами детишек нельзя было не запечатлеть. Как и их самих.
Это ли не свидетельство ужасных преступлений фашистов? Несомненно – и фото вошло в число улик, предъявленных в ходе суда над главарями рейха в Нюрнберге.
Но в 44-м, когда она привезла съемку в Москву, сделанную, напомним, ценой тяжелых потерь для здоровья, вместо поздравлений её стали отчитывать, учить политграмоте. А отчего это дети не радуются освобождению, не приветствуют улыбками красноармейцев, чего это их глаза не светятся верой в наступающую светлую жизнь? Не понимаете вы насущных политических задач, товарищ Санько! Уж в чём, в чём, а в умении учить «советскую власть любить» ПУРовцы преуспели. Галина же почла за благо умчаться снова во фронтовую командировку, лишь поделилась с коллегами своими тогдашними, петрозаводскими ощущениями.
Карело-Финская столица была ещё освобождена не полностью, только со стороны озера, где ворвался наш морской десант. Свободен был и центр, куда прямо на площадь пилот посадил их кукурузник. Расспрашивая местных, она узнала о детском концлагере в районе Перевалочной биржи. Найдя его, увидела испуганные лица измучанных неволей, голодом и страхом смерти детишек. Они не отвечали на вопросы, только прижимались к колючей проволоке. Щёлкнув несколько раз своей «Лейкой», Санько вошла в ворота. И только тут одна девочка вскпикнула: «Тётя!». Тут и другие дети потянулись к ней: «Мама! Мама!»… Слёзы, слезы… Ей было даже трудно это снимать…
Спустя двадцать лет ей удалось узнать, что маленькая девочка Клава, в правом углу фото, держащаяся за колючую проволоку, жива, что стала учёным-биологом, кандидатом наук, мамой двух детей. Галина Захаровна помчалась в Петрозаводск, сделала фото. И вот диптих – охаянное и запрещённое некогда фото «Узники фашизма» вкупе со вторым, названном «20 лет спустя», был увенчан золотой медалью престижного международного конкурса «Интерпрессфото-66».
Первый снимок стал каноническим и вошел во множество монографий и исторических книг. Сама Клавдия, в девичестве Соболева, а по мужу Нюппиева, помимо научной деятельности, стала активной общественницей. Она стала создателем и председателем организации «Карельский союз бывших малолетних узников фашистских концлагерей», отстаивающей права тех, с кем она разделила судьбу. Ей были прекрасно памятны кошмарные годы детства. Этими воспоминаниями она поделилась с карельской газетой «Судьба».
«Насильственное переселение из родной деревни Рим (ныне Медвежьегорьевского района Карелии) в деревню Терехово того же района вместе с матерью и пятью сёстрами. Клава хорошо помнит, как мирных жителей выгоняли на улицу – глубокой осенью, в ноябре. Навсегда прощались с домом, коровой, запасами картошки и овощей. Даже обед остался в печи. Семью красноармейца Соболева поселили в брошенном сарае, без запаса дров, без пищи. От пережитого у мамы пропало молоко, маленькую трёхмесячную Эльвиру нечем было кормить. Старшие девочки побирались. За мороженной картошкой, несмотря на запрет, ходили за 50 километров в родную деревню. Все ценные вещи (швейная машинка, золотые серьги, папино охотничье ружье и велосипед) обменяли на продукты. Когда нечего было менять, у мамы случилось тихое помешательство и ее увезли в больницу. Старшая сестра Мария в 14 лет работала у финнов на строительстве дорог, на лесозаготовках, а младших девочек солдаты увезли в Петрозаводск и заключили в концлагерь №6 на Перевалке, куда поместили и больную маму. Вскоре женщина умерла. После освобождения Петрозаводска в июне 1944 года девочек отправили в детприёмник-распределитель НКВД, а затем – в детские дома. Из восьми членов семьи Соболевых в живых остались только трое. Все, в том числе и Клава, инвалиды. Судьба младшей, трехмесячной узницы концлагеря Эльвиры, до сих пор остаётся неизвестной...
От имени возглавляемого ей «Союза» Клавдия Михайловна в разные годы обращалась к президентам Финляндии с аргументированным требованием материальной компенсации бывшим малолетним узникам концлагерей, устроенных на территории, захваченной северным гитлеровским союзником. Не добившись позитивного ответа, обратилась к президенту Путину с просьбой решить вопрос о подобной компенсации. Подчеркивала, что Германия такие выплаты делает. Мужественная и прямая женщина писала: «Из 64 тысяч, взятых в плен, 38 тысяч русского населения было заключено в концлагеря. От голода, инфекционных заболеваний, издевательств, принудительного труда половина узников умерла в застенках. В том унизительном акте повинно и Советское Правительство, которое не уберегло население от нападения фашистов и своевременно не эвакуировало мирное население из прифронтовой зоны в глубь страны, а оставило на поругание.
Просим Вас, господин Президент, взять на себя ответственность за поруганное детство и несправедливость, допущенную по отношению к нам, бывшим узникам финских концлагерей». .
Добавим, что Клавдия Александровна участвует в политической жизни Карелии, баллотировалась от «Яблока» в заксобрание республики и в Госдуму. А в 2014 году на открытке по дню Победы, адресованной ей лично и подписанной президентом Путиным, рядом с поздравительными словами на нее смотрела она же сама – маленькая Клава Соболева, стоящая за колючей проволокой, какой её когда-то сняла Галина Санько.Такой снимок требовал от его автора немалых душевных сил. А от Галины – вдвое больших.
Владимир Житомирский
