Читать Часть 1
Читать Часть 2
Моё лечение (сбивание температуры) было гениально простым: двойными дозами антибиотика внутривенно. И пришлось это на три подряд выходных дня в честь 8 марта.
Процедурный кабинет не работал, соседей с медицинским образованием у меня не оказалось, сам я в вену (ведь не наркоман) ширяться не умею. Мне посоветовали ездить на станцию скорой помощи. Сама станция на такие вызовы не ездит.
Еле ходящий по своему дому, я послушно ездил. Ждал по 20-30 минут на промозглом пятачке остановки автобус, добирался до центра, оттуда топал по страшному гололёду на станцию СП (она кварталах в трёх).
Я всё проклял.
Я забыл о постельном режиме.
Я всё время был в бегах.
Но движение есть жизнь. Это я снова горько шучу, даже если это правило – правда. Кабы это было кривдой, то и называлось бы кривило.
С попаданиями в больницу в неурочное время мне патологически «везёт». То я разболеюсь в пору отпусков, то в новогодние праздники…
Однажды загремел с открывшейся язвой 2 января – две недели лежал и ждал, исходя кровью, когда врач нагуляется и выйдет на работу. Меня потом лечили полтора месяца. Опять же из-за моей незаменимости приходилось отпрашиваться, чтобы с утра и до обеда быть на работе.
Я тогда работал на местном телевидении. Во мне было две дырки величиной с монету, я (простите) какал кровью, но делал телесюжеты для выпусков новостей, мотаясь пешком по зимнему городу на пару с оператором.
В больницу я возвращался на вечернюю капельницу и ночёвку.
...Первый мой визит на ССП развернули, испугавшись такого назначения.
Санитарный врач отправил за подтверждением. Сказал, что этого просто не может быть. Я чуть не расплакался от бессилья, но сделал ещё один круг по аду и гололёду с башкой, которую разрывало от жара.
Мною занималась уже доктор Генералова. Она подтверждение дала (хотя назначала эту убойную дозу антибиотика её коллега). Врач на станции и меня напряг – ведь мне же будут вкалывать неизвестно что в двойном объёме.
А у меня сердце больное, состояние неустойчивое (на ногах) и вообще. Но я бываю безбашенным, да и болеть надоело.
Я сказал:
"Коли, мужик, не очкуй!"
И санитар со шприцем, всё время матерясь вслух, переступив собственный страх за последствия, вколол первую дозу – два пузырька порошка на ампуле физраствора. Всего их было шесть (вообще-то двенадцать).
На третьем визите температура зашкаливать перестала. После шестого укола меня выписали. Задним числом, уже позвонив на работу, ещё заставили пройти биохимию и ЭКГ – на всякий случай и для отчётности.
Биохимия ничего патологически-аномального не обнаружила, а ЭКГ оказалась тревожной. Это мне сказала сестра в коридоре поликлиники, когда я по заданию редакции узнавал, почему несколько дней в том корпусе (он новый), где меня принимали докторши Вязовикина и Генералова, нет отопления.
То есть, узнал я о плохой кардиограмме случайно.
В эти мартовские дни у нас вдруг разыгралась жуткая метель. Больные в коридорах стучали зубами, а медперсонал повытаскивал свои электрообогреватели.
У меня дома задуло газ в печке, я до утра не мог вернуть в комнаты нормальный температурный режим и опасался уже снова простыть и брать второй раз подряд больничный лист.
Там у них – поликлиника застывшая, а у меня – плохая ЭКГ и в доме северный полюс. Ну, не год, а конец света.
И вот тут –
карантин из-за чёртовой пандемии.
Вот оно мне надо?! Я с кашлем и болями в сердце сижу в данный момент на самоизоляции и не в шутку снова боюсь за свою бренную жизнь.
Мой организм ослаблен с сентября какой-то хворью непонятного происхождения, наши врачи малокомпетентны и мало заинтересованы в улучшении моего самочувствия, моя работа высасывает из меня последние соки, моё частное домовладение требует своего от меня участия в его содержании…
И хочется сказать, как доктор Вязовикина, этим проблемам и обязательствам: вас много, а я один! Потому что с сердцем не шутят.
Но инфаркта-то у меня нет, даже приступа, только ноющие боли и одышка, на каком основании я буду вызывать перегруженного врача на дом?
У меня, понимаете ли, совесть.
Я стесняюсь.
А вдруг сочтут симулянтом и перестраховщиком. Даже на фоне государственных мер, когда перестраховываются аж само правительство и сам президент, не щадя на разгон народа по домам бюджетных загашников.
По закону мне надо заглянуть в глаза смерти – и тогда врач приедет и, скорее всего, разведёт руками. Я угасающим сознанием услышу, как он ругает меня, что, мол, дотянул до последнего!..
Да и кто этому врачу откроет ворота, если я упаду.
Может, даже и открывать не придётся, я и позвонить не смогу в эту скорую и неотложную помощь.
Но таков закон, у врачей своя самоизоляция от лишних больных – мнительных и второстепенных, с лёгкими предынфарктными недомоганиями.
А тут ещё вот что – интуиция. Это что-то типа опыт непережитого, сбывшаяся фантазия. Предчувствие на пустом месте.
Фантазия – не эвтаназия, а опыт на пустом месте – не опус на постном масле. Вещь интересная.
У меня эта интуиция есть. Убеждался не раз и убедился снова.
Ещё до пандемии коронавируса вдруг стал забивать консервами холодильник. На полуавтомате, даже не пытаясь объяснить самому себе: а с чего бы я вдруг?
Оказалось – скоро посадят под домашний арест и, может быть, в магазин запретят выходить.
Мало ли как далеко и широко расползётся вирус-мутант?
Интуиция – штука малоизученная.
Но крайне полезная.
Предупреждён – значит вооружён. Это если дело касается реальной опасности. А если просто прозрения – например, своего будущего.
Я однажды, на заре туманной юности, прозрел его, будущее. До него ещё было лет пятнадцать, и ничем оно не пахло, а я уже его описал во всех деталях и потом с удивлением обнаруживал совпадения моего сочинения с происходящим и находящимся вокруг. Или окрест.
Это до сих пор меня озадачивает: отколе такие вещие знаки?
От прадеда-колдуна, что ли, который оставил себя в памяти потомков тем, что спас от послевоенного пожара весь свой род, когда остальная деревня выгорела дотла. Он был провидец – и я поэт (сиречь, в чём-то пророк). Токмо прадед слыл «чёрным» колдуном, а я-то – полагаю – как позитивный виршеплёт на стороне светлых сил.
Вспомнил анекдот в тему: бактерии в просроченном йогурте не умирают, они переходят на сторону зла!
У меня, видимо, всё наоборот, хотя моя жизнь – давно просроченный йогурт – по-русски это простокваша. Не зря же я учил испанский язык.
Да что же я узрел-то на заре туманной юности? А свою жизнь в столице.
Упражняясь тогда в прозе, наивный вьюнош, замахнулся сразу на роман. Причём – из заграничной жизни. Причём – из позапрошлого века. Главный герой – полуаристократ, ставший английским лордом – едет учиться во Францию. Прямо в сам Париж. Там знакомится с художником, который живёт в центре города, на мансарде. И тэдэ, и тэпэ.
Я-то думал, что нафантазировал. Оказалось – срисовал со своего будущего. Как некогда один писатель, за сто лет до событий написавший роман о гибели суперлайнера от айсберга в Атлантическом океане. Он так всё придумал, что через сто лет совпали и имя капитана того судна, и название судна («Титан» – «Титаник»), и многие другие частности и подробности.
Вот это фантазия или интуиция – высшее то есть знание, посещающее некоторых из живущих?
Думаю, без высших сил, матрицы и информационного поля планеты тут не обошлось. Ибо и я поехал учиться в столицу – прямо в саму Москву, и поселился в её центре, и мансарда там была, принадлежавшая Союзу художников СССР, и другие пикантные подробности, о которых вспоминать можно, но рассказывать не стоило бы.
У меня был свой «Титаник».
Вот так, от пандемии до интуиции и обратно, закольцевалась эта история с коронавирусом «мэйд ин Чина».
Как говорил один тележурналист: однако…
А я скажу проще: будьте здоровы!
Сергей Паромонов
