Призвание. Даже слово какое-то такое, что делается страшно. Будто тебя должен кто-то куда-то позвать, а ты должен услышать и пойти туда, куда позвали.
У меня есть друг, который утверждает, что его позвали во сне. Он проснулся и проинформировал своих родителей:
– Мама, папа, я хочу стать юристом.
Источник: unsplash.com
Ему было 15 лет. Сейчас ему 45. Он юрист. Живёт в большом доме, две собаки, две машины, трое детей, три этажа, высокий забор, мраморное крыльцо. Это он сам так описывает свою жизнь. И он несчастен. Не туда его позвали. Его позвали к деньгам. Деньги у него есть.
А не позвали к счастью. И он только потом понял, чего всегда хотел, о чём мечтал, о чём до сих пор думает, когда остаётся один на один со своими мыслями. А это редко бывает. То ребёнок забежит, то собака, то от мраморного крыльца отломается кусок мрамора, и сразу надо его приклеивать. Потому что для всех остальных счастье в том, чтобы мрамор был идеальным.
А он мечтает выкинуть телефон и объездить весь мир. Бросить детей, собак, дом, крыльцо. А смог бросить только жену. Точнее, она его бросила. Кому нужен несчастный человек с деньгами? А сил на поступок не хватает. Закружила жизнь, как песчаная буря. А он вспоминает, как в детстве читал Робинзона Крузо. И это самые счастливые воспоминания детства. Он именно тогда жил. Жил на острове в архипелаге Хуан-Фернандес, и каждый день был новым. Каждый рассвет - событие, каждый закат - фантастический фильм.
А бывает, что никто никуда не зовёт. Мама-папа скажут, что все твои мечты стать фотографом-режиссёром-художником - хрень собачья. И ещё потом дадут подержать собаку в руках и покажут, где у неё находится эта самая хрень. А всё потому, что нет в этом надёжности, нет уверенности в завтрашнем дне, можно всё потерять, остаться ни с чем: с поддержанным Фольксваген-пассат 1991 года рождения, в съёмной квартире, с работой на человека, которого не уважаешь. Другое дело: экономика. Поступить, помучиться 5 лет, получить диплом, стать бухгалтером в крупной компании, завоевать там доверие, а потом всех обокрасть и свалить на Бали.
Я пишу это на Бали. Тут таких вокруг много. Скрываются от закона и вражеских пуль.
Я когда знакомлюсь с людьми, то спрашиваю, чем занимаешься. Работа, отдых, жизнь? Большинство отвечают, что работа.
– Любите работу? – спрашиваю.
Большинство отвечают, что не любят. А жизнь идёт.
Она не то чтобы проходит мимо, она случается именно с тобой. Но ничего такого, от чего быстрее бьётся сердце, уже давно не происходит. Проснулся, позавтракал, не опоздал на работу, провёл там 5 часов, пообедал, провёл еще 3 часа, вернулся домой. И кажется, что вот! Всего шесть тридцать вечера, теперь можно делать всё! Но уже ничего не хочется. Уже устал. От чего устал – непонятно. Ходить туда-сюда, по одному и тому же маршруту каждый день, как электричка, город-пригород. И как-то совсем не остаётся времени изменить жизнь. Да и поздно уже. Вроде всё спокойно.
А жизнь – это про спокойствие? Да, такое бывает. У меня за окном храм, сидит монах. Сколько лет так сидит непонятно, может сто, может, больше. Никуда не спешит. Улыбается. Так тоже можно. Особенно если ты на Бали. По утрам к ногам падает кокос, люди приносят тебе свежую папайю, можно поскоблить дерево корицы и съесть. Сладкая и пряная. И в ушах всегда поёт океан. И люди вокруг всегда улыбаются. Плачет только небо. В сезон дождей. И это приятно.
Или вот одна девушка с детства хотела выйти замуж за богатого мужчину. Вышла. Исполнила мечту. Теперь у неё есть машина с откидным верхом и натуральная шуба с откидным капюшоном. А если шубу снять, там всякие блестящие штуки и одежда с итальянскими именами на всю грудь. И что дальше? Сидит дома в одиночестве и рыдает. Мужа дома нет. Каждый день задерживается на работе до ночи, а иногда вообще не приходит ночевать, Говорит, работает, чтобы обеспечить ей жизнь. Но кто знает. Единственное утешение, что каждый день можно рыдать в разных спальнях. Семь дней недели - семь спален, семь подушек. Можно рыдать сколько угодно, потому что через неделю любая подушка уже точно высохнет.
Так что же делать? Я точно не знаю. Могу сказать только о себе.
Я никогда не искал призвания и никогда не слышал никакого зова во сне. Людей вокруг, конечно, слушал, но делал всегда по-своему. Экономика, юриспруденция, бизнес - это всё хорошо. Но это всё хорошо для кого-то другого, где-то там, не для меня. С детства любил читать книжки и начал пробовать писать. Потом заинтересовался музыкой. Всей, что была вокруг. От Депеш Мод до авангарда Джона Зорна. И захотел научиться о музыке говорить. Сделал свою тв-программу на телевидении.
Называлась она «Левый канал», а потом ещё одну — «Музыка нон-грата». Я там показывал всё на свете, любые звуки и стуки, всё, что меня удивляло и вызывало восхищение. Если человек играл на гитаре пилой, это заслуживало уважение, даже если рвались струны. Один мой друг подвешивал к лампе кота, тянул его за хвост и записывал это на высокочувствительные микрофоны. Но этот друг меня быстро потерял. Так я узнал, что даже в самом отважном эксперименте должны быть границы.
А потом я полюбил кино. Тогда ещё трудно было раздобыть фильмы. В сети их не было. Самой сети ещё не было. Я устроился сторожить кинооборудование, и там была видеотека. И всю ночь я смотрел фильмы запоем, смотрел один за другим и одновременно сторожил. Я всё время был начеку. Учился этому у злодеев из фильмов Альфреда Хичкока.
А потом научился говорить о кино и сделал свою программу на тв, и начал об этом писать на разные сайты, устроился арт-директором в кинотеатр, стал организовывать международные фестивали, а потом поехал в Канны, а потом был в специальном жюри на Берлинале, а потом стал программным директором “Короче”, а параллельно выучил английский язык, потому что любил музыку на английском и хотел понимать, о чём поют мои любимые музыканты. Тогда это были The Smiths, Joy division, Tom Waits. А ещё я понял, что если хочу по-настоящему понимать иностранное кино, то необходимо смотреть фильмы в оригинале. Ну сами попробуйте посмотреть Леонова, Миронова или Литвинову в иностранной озвучке.
Это вообще не то. Только их изображения. А где наши любимые интонации? Где умение тянуть и слегка коверкать слова? От чего уши приходят в дикое возбуждение. И учил язык. Поступил на английский в университет имени Канта, стажировался в Германии, Швеции и Ирландии, работал над диссертацией в Мюнхене. И тему диссертации не то чтобы выбирал, она появилась сама собой. Её почувствовала моя научный руководитель. Связать язык и кино, слова и образы. Так получилось название «Особенности концептуальной метафоры в кинодискурсе». Сложно звучит, но так и должны звучать названия диссертаций. Внутри не было ничего сложного. Я исследовал метафору «Тело — это еда» на примере фильмов Питера Гринуэя. Это было захватывающе, а когда перестало быть, я это бросил и начал писать книги. И сейчас пишу.
Искал ли я когда-то призвание? Никогда не искал. Просто всегда делал только то, что сам хочу. Хочу больше всего на свете. Как младенец, который раньше, чем МАМА и ПАПА овладевает словом ДАЙ.
— Дай мне это! — так говорил мой сын, когда ему исполнился год и три месяца. Скоро ему исполнится 20. Он продолжает это говорить. Изучил Питон, делает ботов, торгует криптой, запускает стартап, продаёт лицензии. И тоже никогда ничего не искал. Просто прислушивался к себе. Когда был наедине с самим собой. Слушайте себя. А на остальное просто кивайте.
Артём Рыжков
