Фестиваль NET отмечает в этом году свое 20-летие. Смотр, проходящий при поддержке Фонда Михаила Прохорова, начался киноретроспективой легендарных спектаклей—участников NETа, прошедшей в Москве, Петербурге, Казани, Екатеринбурге и Калининграде. Первым театральным показом нынешней программы стала постановка питерского режиссера Ильи Мощицкого «Суд над Джоном Демьянюком. Холокост-Кабаре». Рассказывает Алла Шендерова.
Само понятие «Новый европейский театр» за эти 20 лет из географического стало эстетическим (в этом заслуга арт-директоров NETa Марины Давыдовой и Романа Должанского), так что нет ничего странного, что первый, вернее, два первых показа фестиваля связаны с именами российских постановщиков. На лестнице Электротеатра певец и перформер Алексей Коханов и режиссер и композитор Алексей Белоусов исполнили свою «Марксофонию» — симпатичную work in progress. В ее основе текст «Капитала», ставший материалом для музыкальной импровизации, где вокал сливается с шумами и обрабатывается в живом режиме на глазах у сидящей вплотную к музыкантам публики.
«Суд над Джоном Демьянюком. Холокост-Кабаре» Ильи Мощицкого — спектакль, ставший в этом году лидером молодежной питерской премии «Прорыв»: награду получил не только режиссер, но два артиста МДТ-Театра Европы, Андрей Кондратьев и Филипп Могильницкий, исполнившие в кабаре роль прокурора Шейкеда и адвоката Шефтеля. В версии, показанной на NETe, роль адвоката исполнил сам режиссер. Известный любовью к фарсам (на его счету есть, например, «Король Убю» Жарри), Мощицкий приписал к названию своего спектакля жанр — холокост-кабаре (в 2017-м это сочетание, появившееся на афише, говорят, возмутило еврейскую общину Киева — настолько, что едва не сорвались гастроли, оказавшиеся потом весьма успешными), а в качестве драматической основы взял пьесу канадца Джонатана Гарфинкеля, описавшего реальный судебный процесс, длившийся 30 лет.
Абсурд — главное слово, возникающее, когда сегодня читаешь про этот процесс. Иван (Джон) Демьянюк, украинский крестьянин, в 10 лет переживший голодомор 1933-го (в спектакле есть трогательный флешбэк: мама спасает Ваню, скормив ему его собаку). Юношей он служит в Красной армии, попадает в плен, проходит обучение в лагере Травники, становится лагерным надзирателем и вступает в ряды СС. Тут данные расходятся. В Треблинке его называли Иваном Грозным. В газовых камерах Собибора с его помощью было удушено 27 900 человек, преимущественно евреев. Были еще 155 испанцев, уничтоженных Иваном в баварском лагере Флоссенбюрг, и служба в Майданеке, но это, конечно, уже не тот размах.
Впервые обвинения против него были выдвинуты в 1980-м. Через год Джон Демьянюк, получавший компенсацию как жертва нацистского режима, с начала 1950-х проживавший с семьей в Америке, был лишен американского гражданства. В 1986-м депортирован в Израиль, предстал перед судом, провел шесть лет в тюрьме, затем выпущен (адвокат обнаружил письмо из КГБ, где утверждалось, что Иван Грозный — вовсе не Демьянюк), вернулся в США, а уже в 2001 предстал перед новым судом, американским. В 2009-м был депортирован в Германию. Где и умер в 2012-м в доме для престарелых курортного городка Баварии — в 2011 вина была в очередной раз доказана, но он подал апелляцию и ждал результата.
При ближайшем рассмотрении у пьесы Джонатана Гарфинкеля оказывается много общего со знаменитыми «Благоволительницами» Джонатана Литтелла. Прежде всего — фарсовая форма, в которую они облекают рассказы про бойню Второй мировой.
Шесть актеров и несколько музыкантов, сопровождающих действие зажигательной музыкой киевлянина Дмитрия Саратского, превращают историю зверств в брехтовскую притчу о том, как абсурдно устроен человек вообще. На инвалидном кресле сидит немолодой дядька в майке-алкоголичке и бейсболке. «Мой клиент слишком тупой, чтобы убить миллион человек»,— говорит адвокат. «Я рад, что ты высокого мнения о способностях своего клиента»,— вторит прокурор.
Политкорректность, стремление знать правду, не дать казнить невиновного, личные амбиции и еще бог знает что — это все острый, почти танцевальный дуэт адвоката с прокурором. Есть еще зонг ржавой скрепки (на ней, испачкавшей ржавчиной удостоверение СС, висит судьба обвиняемого) в остроумном исполнении Анастасии Балуевой и Анастасии Кипиной. Есть лихой парень, катающий кресло и задающий невинные вопросы тому, кто в кресле,— то ли сын, то ли подсознание героя (Алишер Умаров). А вот Демьянюк, каким его играет Иосиф Кошелевич, намеренно сделан человеком без свойств. Его лицо стерто. На любой вопрос он отвечает, что не помнит. Патетически восклицает «Какая гадость!», когда слышит, как трудно сжечь гору трупов (вниз надо класть детей и женщин, сверху шпалы, а уже потом мужчин — так лучше горит). Оживляется лишь однажды — на бейсбольном матче, размахивая надувной битой и повторяя, что в этой жизни надо быть сильным.
Следует ли из этого, что Демьянюк был виновен? Спектакль Мощицкого сыгран легко, остроумно и без надрыва: вина очевидна, но финал открыт. И в этом смысле «Суд на Джоном» — отличный пролог для фестиваля, кульминацией которого наверняка станет «Мы берем это на себя» Кристофа Марталера, в котором знаменитый швейцарец собирает вместе финансовых спекулянтов, мошенников и прочих злодеев — и отправляет всех в космос.
Алла Шендерова
