Владимир Урин носит маску в магазине и транспорте, не собирается просить денег у государства. Он считает, что Кирилла Серебренникова успешно заменит новый режиссер, а Анне Нетребко ничто не помешает прилететь в Москву и выступить в «Дон Карлосе». Об этом гендиректор ГАБТа рассказал «Известиям» в преддверии 245-го сезона, который стартует 6 сентября.
— 15 августа Большой театр открыл продажу билетов, причем на сайте можно приобрести только четное их количество. С чем это связано?
— С необходимостью соблюсти социальную дистанцию при рассадке. Мы проанализировали, что зрителей-одиночек в театр приходит не более 15%. 85% — это люди, которые покупают два билета и более. В случае с одиночными билетами мы из-за особенностей программы вынуждены переходить в ручной режим.
Но в кассы приезжать необязательно — достаточно оставить заявку на сайте, и посетителю предложат билет, предназначенный для индивидуального посещения. Таким образом, билеты на спектакли нового сезона можно купить тремя способами: на сайте, путем заявки на сайт и в кассе театра.
— Большой — театр федеральный, но расположен на территории Москвы. В конце июля Роспотребнадзор выпустил рекомендации, где сказано: «Исключить из спектаклей массовые сцены». Департамент культуры Москвы в августе издал свои требования, и там мы читаем: «В массовых сценах могут принимать участие не более 70 человек». Какому правилу вы будете следовать?
— Мы подчиняемся Москве. Всё, что исходит от Роспотребнадзора, — это рекомендации. Окончательное решение на основании эпидемиологической ситуации принимает руководство региона, то есть для нас юридическим документом являются распоряжения департамента культуры, согласованные с мэрией Москвы. Мы работаем в Москве, и неважно, федеральный у нас театр или региональный. Поэтому для нас действует правило: не больше 70 человек на сцене.
— В московских рекомендациях есть волшебная формулировка «по возможности придерживаться». То есть, если надо, можно и больше народу выпустить?
— Определенную корректировку мы будем делать, безусловно. Но надо учесть, что пункт об ограничении количества артистов не просто так появился. Насколько я в курсе дела, в Европе, к сожалению, зафиксирован целый ряд случаев, связанных с хоровыми коллективами. Там произошли вспышки пандемии, причем не один-два человека заболели, как у нас, а десятки.
Мы понимаем, что никуда не ушел коронавирус. Более того, предвидим, что в сентябре-октябре начнутся гриппозные дела. И должны как репетиционную работу, так и работу на сцене проводить под жесточайшем контролем, при соблюдении всех правил. Всё, что от нас зависит, в этом направлении надо сделать, и если, не дай бог, кто-то заболел, сразу изолировать всех, кто контактировал с этим человеком.
Мы готовы в определенной степени пойти на изменения и в спектакле, и в составе оркестра. С Туганом Сохиевым обсудили, как сделать, чтобы рассадка в оркестровой яме была как можно более свободной. Для исполнителей на духовых инструментах заказали специальные пульты и экраны. Сказать, что они дают стопроцентную защиту, нельзя, но определенную защиту дают.
При этом, считаю, мы находимся в лучшем положении — мало в каких других театрах есть такая вентиляционная система, как у нас в Большом: поток воздуха идет снизу вверх, использованный воздух выбрасывается, забирается свежий. То есть воздушный поток не циркулирует внутри — это очень важно с противоэпидемиологической точки зрения.
Естественно, будут приняты серьезные меры, связанные со зрителями. Каждого, кому продаем билет, предупреждаем: посещение театра только в маске.
— А если кто придет без маски?
— Сделаем так, чтобы зритель мог при входе приобрести маску. Будут также ограничения в буфете: вся продукция только в отдельной упаковке, в одноразовой посуде.
— Как будете разводить зрительские потоки?
— В этом смысле наш театр продуман достаточно логично: предусмотрены заходы в разные подъезды для тех, кто поднимается на второй ярус, третий, четвертый. На этажах есть все необходимые удобства, не надо обязательно спускаться или подниматься. Постараемся сделать разумную маршрутизацию, будем давать объявления, касающиеся соблюдения необходимых мер безопасности, но многое зависит от людей. Мы же не сможем ходить за гостями с палкой: «Вы почему не соблюдаете дистанцию, почему так близко подошли?»
— Такого, как в Мариинке, когда половина зала сидит без масок, надеетесь, у вас не будет?
— Надеюсь. Мы людей предупреждаем. Это и их здоровье тоже. Я захожу в магазин и автоматически надеваю маску. Понимаю, что есть возможность заразиться. Захожу в транспорт — надеваю маску. Срабатывает чувство самосохранения. Если человек подходит ко мне ближе, чем на метр, поворачиваюсь и говорю: «Будьте любезны, пожалуйста, если можно, отойдите. Тут свободно, никто ваше место не займет».
— Зарегистрирована первая в России вакцина от коронавируса, скоро начнется вакцинация групп риска. Балетные и оперные туда однозначно входят. Вы будете рекомендовать своим подопечным вакцинироваться? Может быть, сами подадите пример? Посоветуете руководителям коллективов это сделать?
— В моем случае сначала надо посоветоваться с медицинскими специалистами, уже слышал, что вакцина рекомендуется людям в возрасте до шестидесяти лет. Если мои доктора скажут, что я могу сделать такую прививку, — обязательно сделаю, потому что общаюсь с людьми. Не для примера, для собственного здоровья. Коллективу я буду рекомендовать сделать прививку. Но только рекомендовать — это дело добровольное, и каждый решает сам, никаких «по линейке выровняться» здесь быть не может.
Мне кажется, что многие артисты примут такое решение. Они понимают, что опасность заражения остается. И если у них есть вера в эту вакцину, они прививку сделают.
— Вы сдвинули почти все премьеры на вторую половину сезона. Опасаетесь новой волны коронавируса и закрытия театра?
— Вероятность второй волны не исключаем, но есть у этого решения и чисто организационная, финансовая подоплека. С учетом отмены гастролей, незавершенных проектов и недополученных доходов Большой театр уже потерял около 1 млрд рублей. Это серьезные деньги, и придется чуть-чуть затянуть пояса. Мало того, я пока не знаю, каким будет, исходя из бюджета страны, финансирование Большого театра на 2021 год. Не исключаю, что правительство будет рассматривать вопрос его определенного сокращения. Государство уже выплатило огромное количество денег, в том числе и нам. За счет компенсации недополученных доходов мы имели возможность практически не снижать заработную плату.
Мы это хорошо понимаем и, когда вопрос будет решаться, не станем кричать: «Что вы делаете? Вы нас лишаете...» Будем включаться и пытаться решить часть проблем самостоятельно. Хотя и 2021 год, наверное, не будет простым, мы все постановки перенесли туда. Потому что пока не понимаем, кто из иностранных исполнителей и постановщиков сможет приехать, какие будут условия международной коммуникации. Ряд стран всё еще закрыт, многие составы на сентябрь–декабрь сделаны с учетом в основном российских артистов. Количество приглашенных резко сокращено.
Надеемся, во второй половине года ситуация с коронавирусом стабилизируется и мы сможем вернуться к привычному режиму. Кстати, могут появиться еще вакцины, не только российские, и надежность исполнения наших планов будет более реальной.
— Попечительский совет готов вас в этом поддержать?
— Не буду рассказывать секретов директора Большого театра — где я буду брать деньги и у кого. Мы сейчас все схемы прорабатываем, считаем, во что нам этот сезон и начало следующего обойдутся. На дворе август, и я надеюсь, что к началу сентября у меня будут все цифры, по крайней мере, плановые. Я пойму, как будет профинансирован государством 2021 год, какой суммы нам не хватает для реализации наших планов. Как только появится реальная цифра, буду исходить из нее, но предварительные переговоры о том, где найти деньги на целый ряд спектаклей, веду уже сейчас.
— Как прибудут в Москву и сколько времени потратят на карантин Анна Нетребко и Юсиф Айвазов, участвующие в открытии сезона? Они через третью страну полетят?
— К 6 сентября, может быть, откроют страну, откуда они будут вылетать. Сейчас идут активные переговоры с представителями артистов, обсуждаем, в частности, приедут ли они с уже готовым тестом на коронавирус или мы здесь организуем им тестирование. Кстати, с этим уже нет проблем. На днях из Франции через Лондон прилетел наш музыкальный руководитель Туган Сохиев, сдал экспресс-тест у нас в аэропорту и через час получил результат, что здоров.
— Многие театры мира отказались от услуг Пласидо Доминго, обвиненного в харассменте. А Большой театр пригласил его сразу на два выступления. Не боитесь упреков в отклонении от общего курса?
— Не боюсь абсолютно. Подобного рода обвинения прежде всего должны быть доказаны. Пласидо Доминго — великий музыкант. Почему мы не должны с ним сотрудничать? Проблема харассмента, конечно, есть, но бороться с ней можно единственным способом: знаете такой факт — найдите смелость о нем заявить и доказать это в суде. И желательно в момент, когда это произошло, а не спустя десятки лет. Проблемы домогательств с использованием служебного положения, как и проблемы расизма, необходимо в цивилизованном обществе решать в правовом поле, действуя в рамках существующего законодательства.
— Вернемся к планам сезона. Заявлена «Чайка» с уже привычным для Большого театра авторским составом. Композитор — Илья Демуцкий, хореограф — Юрий Посохов. А вот режиссер поменялся. Вместо Кирилла Серебренникова работать будет Александр Молочников. Вы считаете, это равноценная замена?
— Это решение команды. Результат покажет, насколько оно верное. Кирилл Семенович сделал у нас два спектакля — «Герой нашего времени» и «Нуреев», они идут в репертуаре, мы очень довольны. Но он сейчас занят на большом количестве проектов, и Посохов захотел поработать с Молочниковым. Они сошлись, поговорили, понравились друг другу. Сейчас, насколько я знаю, завершено либретто по Чехову, выбор этой пьесы — идея Посохова. Посмотрим, что получится, заранее ничего сказать не могу. Дэвид Олден, например, замечательно поставил у нас «Билли Бадда», но будет ли равноценным его же «Ариодант» Генделя? Очень хочется верить в это.
И еще. Мы никогда не составляем творческие группы насильственно, для нас это чрезвычайно важно. Формируем команду, только исходя из пожеланий создателей спектакля, чтобы с самого начала ни в коем случае не создавать конфликтную ситуацию внутри коллектива. В данном случае Посохов и Молочников выбрали друг друга.
— В свое время вы инициировали постановку в МАМТе «Чайки» Ноймайера. Готовите ей конкуренцию?
— В МАМТе, с моей точки зрения, идет один из самых выдающихся спектаклей Джона Ноймайера. Но, зная либретто и то, что задумали наши авторы, считаю, что в Большом будет совсем другой спектакль.
— На конец сезона в Большом намечен Московский международный конкурс артистов балета. С 1969 года его жюри бессменно возглавляет Юрий Григорович. Как чувствует себя Юрий Николаевич? Бывает ли он в театре?
— Он сейчас в санатории в Барвихе. Там очень хорошие врачи. Чувствует себя неплохо, лучше, чем в январе-феврале. Пока не закончится эпидемия коронавируса, мы бы не хотели, чтобы Юрий Николаевич появлялся в театре в ближайшее время, по крайней мере, пока ситуация окончательно не стабилизируется. Все-таки возраст уже даже не 65+, а девяносто с лишним. Не дай бог. Театральная среда в любом случае опасная, множество людей там вращается. Юрия Николаевича нам надо поберечь
Светлана Наборщикова
