Этой беседы не должно было состояться.
Мы заранее договорились с участником нашего интервью, что не будем обсуждать тему дверей и пространства, однако договорённость всё-таки нарушилась моим собеседником.
В результате на моём личном диктофоне остался странный разговор.
Розовый коридор гостиницы «Бета Измайлово». Мы вышли из номера уставшими и поначалу молчаливыми. Сотни комнат по обе его стороны, все — закрыты и безмолвны.
— В мире 7000 человек.
— На ресепшене я слышал, что 5 000 вмещает этот комплекс.
— Именно. Я об этом и говорю: всего 7 000 нас. Цифру не надо подтверждать. Но как они занимают такие пространства?
— Я и хотел вас об этом спросить. Тут бы почти все уместились.
— Уместились бы. Если бы всё было не пустым...
Обратите внимание, сколько дверей остаётся не востребовано людьми. Они никогда не открываются. В каждом доме есть такая дверь, а то несколько. У каждого здания хотя бы с одной стороны будет дверь. Это «подвал», но не подвал. Или закрытый на ремонт магазин. Или просто дверь без каких-либо опознавательных знаков.
— Я видел такие. Они прямо везде.
— Это муляжи. Фальшивки. Тут они тоже есть, кстати.
— В смысле?
— От дома до работы мы идём по строго ограниченному маршруту. По дороге мы проходим через пустые муляжи дверей и домов — идём от точки до точки. Останавливаться нельзя, да и незачем.
В частности, я знаю несколько таких точек с высокой концентрацией людей, которые по-настоящему настоящие, не муляжи. Это проезд Якушкина и окрестности; бизнес-центр на Сущевском Валу; несколько близких друг к другу пойнтов в Бабушкинском районе; диапазоны близ Гольяново, верх первого центрального диаметра. Более-менее заселена людьми жёлтая ветка по линии от Таганской до Реутова.
— То есть целые дома?
— Точно, дома — тоже муляжи. Отели-муляжи. Коробочки без наполнения.
— И этот тоже?
*звонок прибывшего лифта*
— Мы в «Бете». Тут работают первые три этажа, седьмой, одиннадцатый и два верхних, кажется. В «Альфе» — пять рабочих [этажей] на весь отель. Это обычная практика.
— Значит, цифра в 5 000 нарисована? А если я нажму на пятый?
— Вас увезут на седьмой. Или покатают, оставят на третьем. Смотря кого везут.
— Вы называли только Москву, а есть ещё где-то эти точки?
— Да полно! Карабаново, например. Химки. Северодвинск, где Ягры, там есть немного людей. Каштак, Черниковка в Уфе, город Маково под Брянском... Мест много, ну, десятки...
Уже приехали. Этажей семь миновали, никак не двадцать.
— Просто едет медленно, понял...
— ...На Каштаке в Томске человек сто, в Маково, может, уже меньше десяти. Люди сразу забывают такие места, где никого нет.
— А города-муляжи тоже есть?
— Вы по БМО катались?
— Катался.
— Вот они там как раз. Наглядно.
— Да ладно! Под носом прямо...
— Да, всё под носом. Полустанки эти... Всегда так. Пока я сюда шёл, я прошёл мимо десятков фальшивых дверей. Остановился около подъезда (на фото — прим. ред.), вот, гляньте. Слева настоящая, через неё люди проходят в обе стороны. Справа муляж. Он никуда не ведёт, кнопка домофона наверняка не работает.
Фотография с устройства собеседника
Вряд ли она когда-нибудь откроется, вряд ли она была сделана для людей и вряд ли людьми.
— И всё же. 7 000. Я видел 20 000 своими глазами. Теоретически подсчитываем...
— А вы уверены, что это не NPC, которые бормочут что-то себе под нос, пока не совершится экшн? Нужна инициация. Они так стоят, пока в них никто искорку не зажёг.
— А, это да. Без спора.
На ресепшене я отдаю ключ. Респондент благодарит за разговор, прощается и скрывается за матовой стеклянной дверью лаунж-зоны. У выхода меня уже ждёт такси, водитель принимает мой багаж...
...Хорошо помню это чувство незавершенности. Оно преследовало меня до самого конца дня. Уже засыпая, я вспомнил, что в багажнике был и второй рюкзак, который при прощании мне не выдали. С таксистом связаться не получилось.
Интервью было провалено.
Это и является причиной того, что беседа публикуется в таком виде, офф-топом, почти черновым — редактировать личные записи было бы кощунством.
Факты напоминают о том, как зыбки наши связи, но как они крепки. В небольшом коллективе отношения всегда выстраиваются по-другому, поэтому осознание реальных масштабов нас, людей, помогает лучше понять личностную роль в общей структуре коммуникаций.
Василий Исаков
