30 лет назад, осенью 1988 года, на экраны вышел фильм «Асса» — пожалуй, первое настоящее поколенческое кино, которое смотрела вся страна. Вторым таким всколыхнувшим общество фильмом в 1990-е стал «Брат» Алексея Балабанова. С тех пор вышло множество хороших картин, но подобного резонанса ни одна из них не имела. С родоначальником поколенческого тренда, режиссером «Ассы» Сергеем Соловьевым встретились «Известия».
— Премьера «Ассы» вылилась в настоящий «праздник непослушания» с участием почти всех главных авангардных художников и рок-музыкантов. Я знаю, что творилось в те дни в ДК МЭЛЗ, и слышал, что подготовка к премьере была очень непростой...
— Всё верно. Вначале мы должны были делать эту премьеру в кинотеатре «Ударник» и уже свезли туда всё, что нужно, но директор кинотеатра позвонил куда-то и услышал, что если ему дорога спокойная жизнь, то всё нужно срочно прикрыть. В тот момент первым секретарем московского обкома был Борис Ельцин. Они дозвонились до Ельцина, и тот, не разобравшись, сказал: «Да гоните вы их всех!» Директор с радостью принял эту субъективную оценку и выкинул на улицу все эти картины, которые сейчас находятся в особом хранении Русского музея. Нам удалось выйти на Горбачева, и на следующий день, к ужасу всего аппарата Союза кинематографистов, по зданию союза растеклась весть: Горбачев просит к телефону Соловьева.
Беру трубку: «Здравствуйте, Михаил Сергеевич». Он мне: «Что случилось?» Я ему всё рассказал, и он говорит: «Поезжайте по городу и ищите дома, которые находятся в федеральной собственности. Иначе этот (тут он довольно грубо отозвался о Ельцине) выкинет вас так далеко, что мы уже ничего не восстановим». Таким образом, с подачи Горбачева мы оказались в никому не нужном ДК МЭЛЗ. Список людей, которых нужно поблагодарить за то, что всё случилось, возглавляет Михаил Сергеевич Горбачев. Так что я его тайный номенклатурный сын.
— «Асса» была не первым вашим фильмом о молодежи и не последним. Почему в большинстве своих картин вы так трепетно исследуете всё, что связано с молодыми?
— Мне на самом деле на тему молодежи наплевать. Честное слово, если бы со стариками что-то живое наметилось, я бы с удовольствием снял бы что-то про стариков. Просто молодежь на меня неизменно производила впечатление людей живых и настоящих. Не замученных стилем жизни и пропагандой.
— Над «Ассой» работал сценарист Сергей Ливнев, после этого ошеломительного дебюта больше ничего подобного с вами не сделавший...
— Я дружил с мамой Сергея. Он учился на операторском факультете, и мама сказала: «Как бы его пристроить. Ну оператор он, и что?» Я говорю: «Да пусть сидит, пишет». Человек он способный, но собственно к «Ассе» не имеет никакого отношения.
— Следующий фильм «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» — полностью ваш?
— Чистой воды мое сочинение.
— Атмосфера, которая была на «Черной розе», в чем-то была схожа с тем, что творилось на «Ассе»?
— Абсолютно схожа. Я вам скажу, что самое ценное в «Ассе» и «Розе» — не драматические или комические перипетии, а сила атмосферы. Она была, как сейчас говорят, отвязной. Больше ни на одной картине со мной такого не было.
— Молодые люди из «Ассы» создавали свои мир за железным занавесом. Сейчас век информации. Может ли поколение соцсетей создать что-то подобное?
— На самом деле никаким информационным событием ни «Асса», ни «Черная роза» не были. Просто каждый герой обладал индивидуальной одаренностью и талантом. Тот же Сережа Рыженко (спел все вокальные партии за исполнителя главной роли Сергея Бугаева. — «Известия») — яркая индивидуальность. Говорят: «Вашим голосом запело поколение», но Рыженко просто пел своим голосом. В этом поколении были гении и были очень ординарные фигуры, чьи имена частично уже забыты. Поэтому мерить поколенческими категориями я бы не стал.
— Судьба персонажей фильма сложилась по-разному. Цой погиб, Гребенщиков стал одним из самых влиятельных рок-героев, Дмитрий Шумилов (негр Витя) — участник группы «Вежливый отказ», Сергей Бугаев — художник, музыкант и доверенное лицо президента России. Вы удивляетесь тому, как всё повернулось?
— Ну, конечно, представить, как всё будет, я не мог. Я вообще не знал, что такое администрация президента. Чтобы даже просто рассчитывать на такого рода лестницу, нужно было как минимум понимать, что это такое.
— Вам было страшно браться за «Ассу-2» и не обидно ли, что такого шума вокруг нее не было и в помине?
— Совершенно нет. Единственное, чего я не мог предположить, так это неожиданного развития сюжета. «Асса-2» существует не сама по себе, а как часть трилогии: «Асса», «Асса-2» и «Анна Каренина». И «Анна Каренина» является существенной частью этого дела. Казалось бы, дикость, но на самом деле всё очень даже логично.
А насчет шума... Было бы бессмысленно и глупо рассчитывать на что-то подобное и создавать искусственный ажиотаж, да я и не хотел ничего подобного. Кому фильм был интересен — пошли и посмотрели.
Вообще я считаю, несмотря на всю популярность «Асса» не может считаться модным фильмом. Что такое модный фильм? Это значит, там показывают то, что сейчас в моде. А дальше совершенно естественный процесс: как вошло в моду, так должно из нее выйти. Так что «Асса» и «Асса-2» — немодные вещи.
— В свое время вы собирались снимать «стереокино» по пьесе «Дредноуты» Евгения Гришковца. Этот замысел пока не реализован. А много ли у вас неосуществленных проектов?
— Большая часть. Я сейчас хочу издать о них книжку. Например, вспомнить нашу с Геной Шпаликовым работу «Все наши дни рождения». Есть у меня абсолютно непонятная история о том, как мне не дали снять картину о Тургеневе. Сейчас год 200-летия со дня рождения Тургенева, у нас же нет ни одной картины...
Это такая советская традиция к юбилею: век не пей, два не пей, а под супчик выпей. Здесь же ясный был «под супчик». Причем в картине очень хотела сыграть Фанни Ардан. Вот сценарий остался, и смею думать, что неплохой сценарий. Во всяком случае, я его хочу издать.
— Вам довелось работать с великими людьми, а какие встречи вы вспоминаете с особым чувством?
— У меня есть записная книжка, в которой зафиксированы мои встречи с людьми, связанными с кино. Я помню, у меня была премьера фильма «Чужая белая и рябой» в Алма-Ате. Я тогда уже «обалмаатачился», жил не в гостинице, а в трехкомнатной квартире, которую мне снимала студия. Внизу шумел арык, я к его шуму привык, как к родному. Мы уже набрали казахскую мастерскую, и на премьеру Рашид Нугманов привел Александра Башлачева. Премьера заключалась в том, что мы у меня дома всю ночь до шести утра слушали Башлачева. Кстати, Сергей Бондарчук, который ко мне относился очень хорошо, любовно, когда упоминал эту картину, называл ее «Косая сирая и хромой». Я до сих пор не могу ее по-другому называть.
— Вы готовы к любой творческой провокации. Если бы не кинорежиссура, то чем бы вы занимались?
— Не знаю. Например, театральная режиссура и атмосфера театра мне нравится значительно больше, чем кино. Но там вся эта моя авантюрная жила не могла бы реализоваться. Я бы, может быть, был счастливейшим, таким изящным, каким-то элитным театральным режиссером. Да вот только этого авантюрного безумия кино, общего драйва там не достичь. Все мои безумные сюжеты формируются как следствие любви к профессии и понимания ее сущности.
— Вы ездили по всему миру, жили в разных уголках планеты, но выбрали Москву. Любите этого город?
— Конечно! Я живу здесь больше 50 лет. Это даже не родство, а семейная близость. Москва — это моя семья. Это как у Тютчева — «Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет». При этом у меня питерское самосознание, питерская школа, питерское воспитание, всё питерское. Поэтому я абсолютный и совершеннейший кентавр
