Читать Часть 1
Я уже давно забыл о своей дипломной писанине – сначала работа переводчиком в экзотической Индии, затем в иностранном отделе «Комсомолки».
И вот теперь, спустя пять лет после защиты диплома, когда я уже работал в редакции авторитетного журнала «Журналист», у нас появился человек, ставший предтечей рождения романа «По ком звонит колокол», который по общему признанию считается лучшей работой Эрнеста Хемингуэя.
Статный, немолодой уже кавказец дал большое, к сожалению, последнее в своей жизни столь обстоятельное интервью нашему главному редактору Егору Яковлеву.
Егор Яковлев
Гостем был легендарный Хаджи-Умар Мамсуров, сын осетинского народа. Генерал-полковник и Герой Советского Союза, первый заместитель начальника ГРУ, а в годы Испанской войны – «македонец Ксанти», подполковник республиканской армии, главный советник штаба, руководившего диверсионными группами в тылу фашистов, а ещё – майор советской военной разведки.
Хаджи-Умар Мамсуров
Вот каким его увидел во второй половине 30-х годов прославленный кинооператор Роман Кармен:
Осетин могучего телосложения, с тёплым взглядом чёрных глаз, он был нелюдим, неразговорчив. О хладнокровном мужестве Хаджи-Умара передавали шёпотом удивительные истории. Не зная испанского языка, он ходил по фашистским тылам с небольшой группой отобранных им отчаянных храбрецов-испанцев. Его возвращение в Мадрид после очередного рейда опережалось известиями о сумасшедших по дерзости и отваге делах: летели на воздух артиллерийские склады, рвались на фашистских аэродромах начинённые бомбами немецкие бомбардировщики, взрывались стратегические мосты и эшелоны с оружием Гитлера и Муссолини. Он никогда ничего не рассказывал. А на вопрос только качал чёрной, как смоль, шевелюрой и улыбался застенчивой улыбкой, сверкнув из-под резко очерченных губ белоснежными зубами.
Хаджи-Умар Мамсуров, 1930-е годы
По просьбе Хемингуэя, который приехал в Испанию в качестве журналиста, но поддерживал республиканцев не только пером, но и при необходимости пулемётом, с Ксанти его познакомил журналист Михаил Кольцов. Мамсуров никогда не слышал об американце, отнекивался, но Кольцов убедил его, объяснив, что тот задумал большой и правдивый роман о войне в Испании и без его консультаций не обойтись.
– Ещё в Мадриде Кольцов сказал, что хочет познакомить меня с большим американским писателем. “А на кой чёрт он мне нужен?” Должен признаться, что фамилию Хемингуэя я слышал тогда впервые. “Он хочет посмотреть отряды. Расспросить тебя”, – объяснил Кольцов. – Это мне совсем не понравилось, поскольку я строжайше соблюдал конспирацию. …Однако Кольцов настаивал, – говорил Мамсуров нашему редактору. – …Мы встречались три дня подряд. Беседы начинались в шесть вечера и кончались за полночь. Сидели в ресторане, ходили по улицам. Я рассказывал о диверсионных группах.
"Македонец Ксанти" и Эрнест Хемигуэй. Deskgram
Побывал писатель и на тренировках этих диверсионных групп.
Зная это, становится понятна точность описания действий партизан и самого Роберта Джордана, взрывающего злополучный мост.
– Многое из того, что Хемингуэй рассказал в романе “По ком звонит колокол”, он взял со слов Хаджи, – подтверждает Илья Эренбург.
Илья Эренбург в годы войны в Испании
Хотя, конечно, у Хемингуэя, побывавшего и под бомбами, и под пулями, накопился и собственный немалый опыт, сформировалось своё видение ситуации в стране.
Замечу, что знавшие Мамсурова люди находят некоторые присущие ему черты у мужественного главного героя романа. Другие видят его черты сразу у нескольких героев книги…
"Папа Хэм" на Испанской войне
Между тем Егор Яковлев делает вполне обоснованный вывод:
В произведениях Хемингуэя почти всегда угадывается подлинная история, участником или свидетелем которой был писатель. Угадывается настолько ясно, что позволяет говорить о Хемингуэе как о своеобразном документалисте.
Кадр из фильма "По ком звонит колокол" (1943 г.)
Теперь, спустя многие десятилетия, признаюсь: пользуясь тем, что демократичный Егор Яковлев держал дверь в свой кабинет всегда открытой, я пару раз как бы по делу заходил в «предбанник», нарочно задерживаясь, чтобы услышать хотя бы часть, как я понимал, исторической беседы. Потом, конечно, прочитаю её со всем вниманием.
А теперь вернусь к началу – к моему скромному исследованию. Получил я тогда сразу два «отлично» – за саму работу, и за английский. И теперь вспомнил об этом, когда в бумагах наткнулся на вкладку в диплом. Фамилия писателя там была искорёжена:
«…подтекст в произведениях Хамингуэйя».
В другой ситуации, в книжном магазинчике, одна тётка при мне интересовалась:
«Нет ли книг Геминхуэя?»
Думаю, что «папа Хэм» от души бы посмеялся.
Вместе с нами.
Владимир Житомирский
