Первая часть: «Бразильская мыльная опера»
Вторая часть: «Глаз не оторвать»
ЕДИНОКРОВНЫЕ БРАТЬЯ КИО
Братья – потому что Эмиль Эмильевич и Игорь Эмильевич.
Игорь Кио
Игорь Кио знаменитее, как минимум, по двум параметрам: вёл вместе с Аллой Пугачёвой «Новогодний аттракцион» в цирке на Цветном бульваре, который ставил для Центрального телевидения Евгений Гинзбург, где и выстрелила бессмертная песня Р. Паулса и А. Вознесенского «Миллион алых роз» (завоевавшая весь мир), и потому, что одно время (очень недолгое) был женат на Галине Брежневой (по романтической юношеской влюбчивости).
Тот брак Леонид Ильич быстро расторг, что не помешало его взбалмошной дочери тяготеть к богеме и выйти замуж за другого циркового артиста – Евгения Милонова, на сей раз партия была старше невесты и брак был благословлён батюшкой (в смысле, папой, ну, отцом, то есть Леонидом Ильичом, а то всё какая-то двусмысленность выходит с патриархальной ветвью).
Эмиль Кио – старший брат Игоря Кио
Основатель династии – Эмиль Теодорович Кио
Кио – конечно, псевдоним, рождённый по легенде (её поддерживали сами носители) от увиденной неоновой вывески «Кино», где буква «н» не горела. Кио – что-то японское. Столица Японии – Токио, а древняя её столица – Киото (лишь перестановка слогов).
Если бы отчество деда братьев Кио по отцу было на букву «о» при позднейшем псевдониме – получилось бы Т. О. Кио – ТОКИО.
Но дед был Теодор Эмильевич Гиршфельд. Да и ладно. Всё равно первое сценическое имя Эмиля Теодоровича было не Кио, а Ренард. Фамилия Кио, на самом деле, это видоизменённое древнееврейское слово из синагогальной молитвы. Но легенда про «кино» мне нравится больше.
В квартире Игоря Кио и его последней жены Виктории я бывал. Угощался рыбой-фиш. Вообще «фиш» по-немецки и на идиш и значит «рыба», правильнее говорить «фаршированная рыба» или «гефилте-фиш». Жили Кио в районе СК «Олимпийский». Меня туда привёл мой наставник. Мы сидели на кухоньке. Игорь Кио апартаментами не располагал. Тесную прихожую зрительно расширяла зеркальная стенка. То же своего рода иллюзион в доме иллюзиониста.
После 10-дневного брака с Галиной Брежневой 11 лет женой Игоря Кио была Иоланта Ольховикова, которая после осчастливила союзом его старшего брата.
Иоланта Ольховикова
У Кио вообще много фокусов не только на манеже. Курил он сигареты «Дымок», что меня поразило. Они без фильтра. С них я начинал – приворовывал у матери в магазине, где она работала. Бледно-голубая шершавая пачка с сигаретами в три ряда. Но у меня голова кружилась – наслажденчески: начало начал курильщика. Спрятаться на задворках и покурить был кайф.
Мой наставник попросил хозяина дома рассказать, как он был женат на Галине Брежневой. Рассказа-то я не помню, просто потом был сериал «Галина», теперь есть Википедия, и все эти позднейшие версии вытеснили бы по-любому первоисточник. Как фильм «Чапаев» и образ начдива, созданный Б. Бабочкиным, вытеснил из воспоминаний даже реальных чапаевцев прототип.
У нас в сельском клубе, когда я учился в школе, выступал ветеран гражданской войны, он книжку написал о своём командире. Он рассказывал, что когда перед ветеранами дивизии разложили несколько фото Василия Ивановича, среди которых была фотография Бориса Бабочкина в роли начдива, на вопрос, где настоящий Чапаев, все уверенно показывали на Бабочкина.
Такие коварные штуки выкидывает человеческая память.
Кстати, настоящая фамилия Чапаева – Гаврилов (так рассказывал тот автор мемуаров), по происхождению он чуваш, а прозвище Чапай его отец или дед получили, гоняя плоты по Волге, за характерный выкрик «чапай» (цепляй, чепляй багром). Сейчас «чапай» на жаргоне (с ударением вначале слова) означает «иди, топай-шлёпай», а не «цепляй-чепляй».
Но ведь и безобидное «трахнуть» (ударить или выпить) приобрело совсем другой смысл! Помнится, Георгий Вицин в комедии «Не может быть» в роли тестя-выпивохи предлагает героям Л. Куравлёва и С. Крамарова:
А не трахнуть ли нам по маленькой?
И троица благополучно выпивает в зале до гостей за знакомство.
Я был на столетии династии Кио в Большом цирке на Ленинских горах. Это было грандиозное шоу с участием звёзд эстрады и кучей знаменитостей в зрительных рядах. Например, справа от меня сидел Аркадий Арканов, а за спиной – Ольга Кабо. Но в закулисье они бродили парой.
Там появились легенды советского цирка, за которыми тотчас возник шлейф громкого «алмазного дела». Это когда КГБ (копая под Брежнева), пытаясь скомпрометировать Галину, раскрутило махинации московской «бриллиантовой мафии».
Ходили слухи, что алмазы контабандировались за бугор в гривах львов при выезде цирка на заграничные гастроли.
Тогда всех цирковых таскали на допросы, многих посадили. Я увидел дрессировщицу этих львов Ирину Бугримову – миниатюрную старушку в очках, никак не похожую на бесстрашную укротительницу, тем более на матёрую контрабандистку.
Интересно, а сюжет комедии «Бриллиантовая рука» с Ю. Никулиным в главной роли не навеян ли этой историей? И там же вышел в свет сразу после освобождения глава Союзгосцирка Анатолий Колеватов. Его осудили на 13 лет, хотя за него активно хлопотали, в том числе, Юрий Никулин, Игорь Кио, Олег Попов… Но тут уже была политика, регалии в расчёт не брались.
Я слышал уже в то время, что братья Кио находятся в прохладных отношениях. Может, потому что одну наследную нишу занимают, может ещё почему-то. Но на столетии династии они демонстрировали тёплое родство. Братья они по отцу, матери у них разные, поэтому и внешне они ничем не похожи.
Игорь Кио и автор
Игорь Кио умер в 2006 году, причина – сахарный диабет. Мой брат Юрий, он моложе меня, тоже умер 30 августа и тоже от сахарного диабета. У нас отцы разные. Игорю Кио было 62 года, моему брату – 50 лет. Всё в этом мире близко, всё рядом и всё странным образом перекликается…
Эмиль Кио здравствует, ему 83 года.
КАНТЕМИРОВЫ: ГИМН ЛОШАДИ!
Ещё одна цирковая династия. Конные наездники. Кантемировы много снимались в кино. Они придумали знаменитую подсечку, когда лошадь падает, а всадник кубарем летит через неё вперёд. На экране это эффектно, лошадь при этом редко калечится, всё зависит от мастерства наездника.
Династия Кантемировых
Я писал о Кантемировых большой материал в «Неделю» – приложение к «Известиям». На целый разворот. Для этого я был приглашён в дом Ирбека Алибековича Кантемирова. Мне хозяин напомнил Анастаса Ивановича Микояна. Вся квартира была украшена изображениями лошадей: в картинах, скульптурах, фотографиях и декоративных поделках. Это было трогательно.
В квартирке на Осеннем бульваре в Москве – домашний музей. Кроме сувениров, статуэток и офортов – сёдла, папахи, бурки, сабли, нагайки (в том числе казачья, из царского конвоя – подарок главе династии Али-Беку Кантемирову). Так или иначе тут всё связано с цирком, спортом, кино и лошадьми. У хозяина тихий голос, цепкая память, всепронзающая ирония и положенная за всё государством пенсия в 830 000 рублей (не падайте в обморок, тогда в ходу были миллионы!) Его «БМВ» набегал уже десять лет, столько же некая коммерческая фирма строила ему гараж.
Тогда шла война в Чечне, Ирбек Алибекович, осетин, сокрушался:
Зря начали, какая республика это поймёт? Столько лет это строили, всё насмерть связано, какая ещё независимость? Если мы сами вооружили Чечню, то зачем полезли туда воевать?
Генерала Рохлина можно уважать – отказался от героя: какой это героизм в войне со своим народом?
А теперь на урегулирование поставили Березовского. Не понимаю. Какой он государственник, он делец. У него коммерция. Он скользкий. О государстве, что ли, будет думать? И такие люди у власти.
Если эта неразбериха не кончится, мы растеряем всех порядочных людей. Вот в думе опять подняли вопрос о пенсиях. А сами они пробовали прожить на эти копейки? У нас все сбережения пшикнули! А с моего друга, клоуна, просят за постройку гаража уже девять тысяч долларов…
С1994 года хозяин квартиры в ту пору пребывал уже на покое. А какой ему покой – я увидел. Но в свои годы Ирбек Алибекович выдерживал никулинскую сауну на Цветном, еженедельно, джигитовал по-прежнему, передавая науку кантемировской езды двумстам своим ученикам. В нём боролись и переплетались эпоха и кровь.
Мы долго тогда говорили, у меня нашлась запись этой беседы. Я могу её разместить отдельно, а пока то, что помню. Хлебосольство. У хозяина оказалась уникальная коллекция вин и настоек, низкий стол ломился от национальных блюд. Хватило бы на десятерых, а нас трое – ещё жена Недда – тоже бывшая наездница. На столе русская окрошка с осетинской приправой, какой-то секретный салат, острые закуски и помрачительные сладости.
Первый тост всегда за Бога, второй за Святого Георгия – покровителя путников.
Последним конём Ирбека Кантемирова был Аслан – внук того Аслана, которого Насер подарил Хрущёву. Его хозяин передал на Кировский завод для улучшения породы. В своё время Аслан озолотил завод. А знаменитый араб из Англии – Насим – до тридцати девяти лет крыл кобыл. Графиня Анна Глен продала его одному нашему дипломату, но официально как бы подарила. Арабы в улучшении породы придают ей благородство. Аслан же – кличка для цирка, так-то он Асбест.
Дарить коня – царский жест.
Кантемировы – это Али-Бек, Хасанбек, Ирбек, Мухтарбек, Недда, Каджана, Маирбек и Алибек-младший (ну, в ту пору). Они скакали не только за героев киноэкрана, но и галопом по Европам, стяжав все мыслимые и немыслимые награды. Чтобы выжить в Перестройку, создали свой конный театр.
По отношению к лошадям людей делят на коневодов, коноводов, конокрадов, конников, всадников, лошадников… И были когда-то кентавры, и свифтовская раса разумных лошадей, и крылатый Пегас, и зверь Единорог, и ломавшие войну колхозные клячи, и эскадронные рысаки, и есть квадриги на фронтонах и триумфальных арках мира, и элитные производители стоимостью в несколько дорогих автомобилей…
Умная лошадь – предрассудок, но грация, гармония, красота – это аксиома. Время делило наших предков на лошадных и безлошадных. Лошади создали этносы и сословия: цыган, казаков… И были скифы, были… Многого не стало, но кони… И осетины Кантемировы. Великая династия!
ЮРСКИЙ ПЕРИОД
Сергей Юрьевич Юрский умер 8 февраля 2019 года. В 83 года. В последний раз я встретил его в театре (не помню уж каком), подкараулив, чтобы пригласить на интервью в прямой эфир какой-то новоиспечённой радиостанции (Миша Рыбьянов попросил, однокашник). Юрский, тяжело передвигаясь в зимней одежде по второму этажу, лишь обронил:
Я сейчас не могу, я очень болен…
Я человек с понятием и сразу же отстал. На интервью я «сосватал» Владимира Познера. Он согласился сразу, не вдаваясь в подробности. Знакомы лично мы не были. Потом Сергей Юрьевич участвовал в разных шоу в жюри, я уже давно покинул столицу, а он, видимо, поправил здоровье.
Как-то особенно меня сближает с этим человеком тот факт, что у меня была в то время знакомая – Людмила Васильевна Шереметьева. Мягкий знак в фамилии означает, что она не из графинь, а из графских крепостных – по корням или по мужу, не знаю. В своё время работала помрежем или ассистентом на «Мосфильме», перезнакомила меня со многими театральными режиссёрами. Правда, в силу её характера знакомства эти зачастую оказывались неловкими.
Главный режиссёр Театра Советской Армии (тогда ещё) Борис Морозов прямо сказал мне: близость к Людмиле Васильевне не принесёт вам пользы… Я видел излишнюю назойливость старушки, от неё многие шарахались. В общественном транспорте она легко шла на скандал. Толкнёт кого-то, получит замечание и огрызнётся:
Тоже мне, нежность сраная!..
Такая вот была богемная пенсионерка.
Жила она в Проточном переулке, где и Таисия Васильевна Плотникова. Напротив и чуть наискосок. «Двушка» у неё была свалкой. Говорила, что после затопления. Все вещи брошены в одну кучу, которую я обходил, рискуя застрять между этим курганом и стеной. Единственным местом для нормального расположения тела была кухня. Туалет не работал, потому что в него было не проникнуть. Мебель стояла развалившаяся, ложе я бы назвал прокрустовым.
У хозяйки болели колени, без уколов она ходить не могла. Поэтому вовсю эксплуатировала всех, в том числе меня. Я жил у Киевского вокзала, мне в сторону Смоленской помолоду и без больных коленок было недалеко. Через мост, по набережной, мимо американского посольства (там жила Джуна) – и вот Проточный, упирающийся в косогор, над которым уже мэрия и Новый Арбат.
Одно время я отсутствовал, когда вернулся в Москву – моя знакомая перенесла аварию. Попала под машину. Ей вдобавок неудачно сделали операцию. Она обратилась к врачу, но Юрский настоял и перенаправил её к другому, своему доктору. И там что-то пошло не так. С Юрским моя знакомая родились в один день весны, по-моему и в один год.
Она считала его своим отражением, своим близнецом. Но неудачная операция рассорила их навсегда.
Юрский был моим прежним соседом. Я жил на Остоженке, он на Сивцевом Вражке. Метро одно – «Кропоткинская». Однажды он подвёз меня на машине до дома. Юрский был поэт. Не в душе, а на самом деле. Он прекрасно знал французский язык, прекрасно читал поэзию и сам писал прекрасные стихи. Он вообще был эрудит и интеллектуал. В стихах он мог быть непревзойдённым стилизатором.
Я был на спектакле «Фома Опискин» в театре им. Моссовета, где главную роль играл Юрский. Это по повести Ф. М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели».
«Фома Опискин»
Сюжет похож на мольеровского «Тартюфа». Юрский был превосходен. Но многие сцены я видел фрагментарно – директорская ложа нависает над сценой, всё происходящее под ней, в этом крыле, оказывается в «мёртвой зоне». Зато весь зал как на ладони. Первые ряды занимали люди, олицетворяющие цвет нашей культуры.
Помню, что все – цвет, а конкретно запомнил почему-то Романа Карцева. Мне же льстило, что я сижу в директорской ложе, а цвет – внизу, хотя и в партере. Пусть даже у них вид лучше, чем у меня, зато я – выше и ближе.
Спектакль самого С. Юрского «Стулья» (постановка и одна из главных ролей, вторая – у Н. Теняковой) был по пьесе Эжена Ионеско. Это театр абсурда. Пустые стулья заменяют на сцене всех остальных исполнителей. Их надо было обыграть – художественно оправдать их существование, наполнить драматическим и психологическим смыслом.
Предметы мебели превратить в персонажей.
Тем пронзительнее зазвучала тема одиночества не молодых героев среди их нелепых фантазий со стульями.
«Стулья»
Как ни странно, в этом алогичном действе довольно быстро проявилась логика, я вник в казуистику игры и понял и задачу, и сверхзадачу, и авторский посыл. Я понял эти «Стулья», как в своё время понял на физиологическом уровне все метания Анны Карениной, читая роман, в том числе французские ремарки (с переводом, конечно).
Я понял роман так, что на экзамене поверг в смятение молодую преподавательницу. Она готова была поставить мне не пять, а шесть баллов.
Видимо, главное – войти в резонанс, поймать волну. Я поймал.
А на резонансе марширующей роты может рухнуть мост. Это физика.
Я написал толковую заметку (похожую на мини-рецензию) о спектакле в новостную ленту «Вечерней Москвы». Юрский заметкой остался очень доволен. Наверно, у меня получилось потому, что на сей раз я смотрел на сцену с третьего ряда, а не из-под колосников. Целостность восприятия не была нарушена. А французский драматург румынского происхождения Эжен Ионеско, как один из основоположников эстетического течения абсурдизма и признанный классик театрального авангарда XX века, крайне сложный автор, особенно если ты в первый раз в жизни сталкиваешься с его творчеством и его своеобразной эстетикой.
Я думаю, что ссора С. Ю. Юрского и Л. В. Шереметьевой артисту пошла во благо. Сколько сил, времени и нервов он сохранил для дел душеполезных, а не для суеты сует своей знакомой. Вот и я раз попробовал – не отнял его драгоценного времени, зато много взял по высокому ранжиру. Как ни относись к мэтрам (хочется Юрского назвать мэтром Роше, как в фильме А. Суриковой «Ищите женщину»), а многому у них учишься. И так или иначе это потом пригождается. Моя глава о Юрском – тому подтверждение.
Да вот и Алла Ильинична Сурикова не зря всплыла тут – есть что рассказать. Но в следующих уже публикациях.
Сергей Парамонов
