Против Марины Гордеевой, руководителя Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, возбуждено уголовное дело «за нецелевое расходование бюджетных средств». Это, возможно, — ключевой эпизод в истории преследования Генпрокуратурой одного из самых крупных «детских» государственных фондов. Уже год в его деятельности любой ценой пытаются выявить криминал. Сложившаяся ситуация может иметь далеко идущие последствия для всех НКО, работающих в зоне «социалки»: если поступит «заказ», разбираться в тонкостях специфики их деятельности не будут — будут топить.
Сообщение об уголовном преследовании Гордеевой появилось на сайте Генпрокуратуры (ГП). Если не вникать в суть проблемы, а повестись на само короткое сообщение, «нужный» вывод напросится непременно: у детей воруют. Причем у детей с нелегкой судьбой. Примечательно, но уже сам факт такой публикации на портале силового ведомства означает серьезный удар по репутации фонда.
Фактически бьют ниже пояса. Это означает в ближайшей перспективе резкое сокращение финансовых пожертвований, привлечением которых в 2010 году начал заниматься фонд, потому что только больной на всю голову бизнесмен будет отдавать деньги туда, где воруют. Это ведь Генпрокуратура утверждает, что воруют, а у нас с верой в бескомпромиссность и неподкупность этого органа граждане расстаются с усилием.
Теперь — к сути претензий, которые в течение года ГП примеривала к фонду. Эти претензии — еще внятный пример того, как топорно можно сшить дело. В августе 2011-го выявили «ряд нарушений». Тогда оснований для уголовного преследования, несмотря на еще две дополнительные прокурорские проверки, не нашлось. Но, видимо, нестерпимо хотелось найти. Спустя год, основываясь всё на тех же данных, дело все-таки возбудили. В фонде ждут выемки компьютеров и обысков.
Так что же все-таки нарушил фонд? Из заключения Генпрокуратуры следует:
«…средства федерального бюджета, переданные Фонду государством, направляются не детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, а на выделение грантов по софинансированию программ субъектов Российской Федерации и проектов отдельных организаций».
Комментировать этот пассаж сложно, потому что сложно комментировать абсурд. Собственно, этот фонд и создавался, чтобы выделять гранты на «детские» проекты в регионах. Фонды наличку не раздают. Потому что это проще и безответственнее всего. И наименее эффективно. Следуя логике прокуратуры, фонд, подозреваю, не должен был давать грант на организацию работы, к примеру, проекта по социальной реабилитации несовершеннолетних в воспитательных колониях «Осужденные дети: от трагедии к надежде» в Можайской колонии. И не важно, что в результате этой работы 42 ребенка пошли на условно-досрочное освобождение, 20 — на облегченный режим содержания, а 50 — стали оказывать психологическую поддержку другим детям. Вероятно, более «законно» было бы раздать малолетним сидельцам на руки круглые суммы — ну чтобы они наконец уже жизнь свою наладили.
Еще одно обвинение — тоже из разряда провокационных, рассчитанное на возмущенную реакцию дилетанта: «Длительное время фонд не использовал субсидии федерального бюджета на поддержку детей, а размещал на банковских счетах как свободные средства». По сути, это обвинение в том, что фонд эффективно обращался с финансами, умножая их на депозитном счете. Средства, которые поступают раз в год, совершенно невозможно израсходовать сразу: работа с проектами идет непрерывно, что-то заканчивается, что-то открывается. Любой эффективный менеджер предпочтет, чтобы временно «неработающие» на проектах деньги давали процент. В трактовке Генпрокуратуры это тоже криминал.
В сухом остатке: уголовное дело основывается на том, что в фонде превысили расход средств на заработную плату на 3,647 миллиона рублей. В фонде отвечают: «Да, превышение было. Но на фоне экономии бюджетных средств в 2010 году в размере более 21 миллиона рублей, в том числе по статье «Оплата труда» — почти 7 миллионов рублей. То есть материальный ущерб фонду нанесен не был». Превышение расхода на зарплату в фонде объясняют тем, что в 2010 году была запущена масштабная общероссийская кампания «Россия — без жестокости к детям», и был, естественно, увеличен штат сотрудников.
К слову сказать, если бы Генпрокуратура ограничилась одной тщательной проверкой, а не тремя, — поводов трактовать ее работу как спланированную акцию против руководителя фонда Марины Гордеевой ни у общественности, ни у СМИ не было бы. А в контексте того, что прежние проверки не давали повода к уголовному преследованию, а спустя год вдруг дали, ничего фактически не добавив к уже найденному «криминалу», — выводы о «заказной» природе этой истории напрашиваются сами собой. В фонде есть предположения, что кому-то понадобилось место председателя фонда, которое основательно финансируется бюджетом. Называют и предполагаемого претендента — человека, известного в сфере прав защиты детей. Если не сказать — самого известного.
Еще год назад в защиту репутации фонда выступили авторитетные люди, имеющие прямое отношение к благотворительности: директор Агентства социальной информации Елена Тополева, вице-президент Национальной ассоциации благотворительных организаций Нодари Хананашвили, член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, руководитель Благотворительного центра «Соучастие в судьбе» Алексей Головань, директор по программной деятельности филиала британского фонда Charities Aid Foundation (CAF) Russia Полина Филиппова, члены Общественной палаты РФ Олег Зыков и Мария Каннабих. Все вышеупомянутые эксперты сходились в одном: наконец-то появился государственный фонд помощи детям, мощно и эффективно работающий, а не «осваивающий средства».
«Новая газета» будет следить за развитием событий.
Наталья Чернова
