Субботним днём нас с Ольгой на Новом Арбате вежливо остановил высокий черноволосый парень с микрофоном, обёрнутым в пёстрый пушистый чёрно-белый чехол ветрозащиты.
Выпалил: «Выпозволитезадатьвамвопрос? – И затем без перерыва, так же быстро произнес уже не однажды, видимо, сегодня повторенное: – У вас были в жизни неудачи?»
Мы только что вышли из отделения Сбербанка, где мне не смогли дать чистый бланк квитанции для уплаты налога («Ой, у нас они давно кончились…»). Но не станешь же говорить об этой закавыке, требуется нечто пафосное, ведь чуть сбоку ведёт съёмку напарник интервьюера.
Ну вспомните, – пытался он нам помочь, – может ногу или руку ломали…
Ольга действительно сломала запястье, поскользнувшись, когда гуляла с внучкой. Сообщили об этом собеседнику, я добавил, что вела она себя мужественно, не прекращала работу по дому.
Но этого было мало:
Возможно, у вас на производстве случались проблемы, все ведь раньше работали на заводах…
Своими представлениями об относительно недалёком прошлом он нас окончательно выбил из колеи:
— Нашими «заводами» были редакции, издательства, там мы и познакомились.
— А когда это было?
— Вот скоро полвека стукнет.
— Да это ж вдвое больше моего возраста! Дайте я вас обниму!
Объятия были запечатлены видеокамерой…
Искомым материалом для видеоблога мы, похоже, его не снабдили. Зато потом я начал перебирать события собственной биографии, которые изначально выглядели неудачей. И вот что у меня получилось.
После школы я собрался поступать на операторское отделение киноинститута. Но возникло сразу два барьера: мои очки, что оказалось противопоказано профессии, а ещё в тот год принимали только приехавших из провинции.
Неудача? Вроде, она.
Зато я поступил в иняз, где не только получил образование, но и обрёл друзей, не говоря уже о необходимом в дальнейшей журналистской работе английском языке и немного французском.
Институтские друзья – Сеня, Ада, Нина, Юра…
И в многотиражке институтской печатался, что оказалось немаловажным. Это не говоря о постоянном выпуске большеформатных стенгазет…
Рождается институтская стенгазета
Годичная командировка в Индии в качестве переводчика по стечению обстоятельств завершилась раньше срока. Об этом рассказывалось здесь.
Знакомство с самым крупным в Индии слоном
Неудача? Так это представлялось.
Однако я возвратился к друзьям, к сколь прекрасному, столь и непритязательному, бескорыстному и беспроблемному общению. И, главное, мои публикации из институтской многотиражки глянулись в «Комсомольской правде», куда я был принят корреспондентом иностранного отдела.
Когда, спустя время, с приходом довольно важной дамы, которую требовалось трудоустроить, в моём отделе началась реорганизация и его разделили на два — отделы капстран и соцстран, для меня места не нашлось.
Неудача? Более чем.
Однако вскоре меня пригласили в новосозданный журнал «Журналист». Тогда ещё практически не известный, а впоследствии вошедший в историю отечественной прессы.
Созданный гениальным выдумщиком Егором Яковлевым, позиционировавший себя как чисто профессиональное, цеховое издание, «Журналист» сделался трибуной для самых острых перьев, затрагивающих такие основы, как плановая экономика и степень свободы самовыражения.
Авторами моего иностранного отдела были все ведущие международники, почувствовавшие: есть возможность высказать продуманное и прочувствованное, что не особо интересовало их собственные издания.
Редактируя и на стадии верстки и двух сверок вчитываясь в материалы мэтров, я отмечал: кто-то отличался стремлением к ассоциациям, кто-то уделял особое внимание деталям, кто-то впечатлял знанием истории, а большинство – аллюзиями к советской действительности.
Так я исподволь набирался того, что называется профессионализмом.
Появились и собственные публикации.
Интервью с французским художником Жаном Эффелем
Но самое ценное – в этой редакции я познакомился с Ольгой, с которой теперь, перед мохнатым микрофоном, мы безуспешно выискивали неудачи в нашей жизни.
Главный итог работы в «Журналисте»
После семилетки в редакции «Журналиста» был политический еженедельник «Новое время», откуда последовало несколько раз повторенное приглашение.
Он находился на особом положении ещё со времен, когда от имени «советской общественности» наших западных союзников толкали к открытию «второго фронта», для чего в 1943 году и был создан журнал под изначальным названием «Война и рабочий класс».
Мимоходом замечу, что, уже работая в редакции, увидел номер журнала военного времени и узнал в логотипе знакомый почерк. Спросил вечером у отца. «Да, было дело, – ответил он, – попросили сделать заголовок нового журнала. Кстати, после войны, когда он превратился в «Новое время», тоже заказали мне заголовок»…
Предтеча «Нового времени»
И по инерции, хотя военное лихолетье осталось в далёком прошлом, рамки для нашего модус операнди были пошире, нежели в других печатных органах.
Два десятилетия были наполнены интересной работой, хотя не обходилось и без помощи Эзопа. Когда же в середине 80-х, с наступлением перестройки и курса на гласность появилась возможность окончательно сбросить шоры, да ещё регулярные командировки зарубежные возникли, это вообще стало радостью.
Командировки: в Ольстер…
…на Северный полюс…
…в Тегеран
Беда подкралась со стороны ставшей жертвой политических перемен экономики – зарплаты просели, их стали всё чаще задерживать.
Это тоже с натяжкой можно отнести к разряду неудач.
Но тут последовало весьма настойчивое предложение занять редакторскую должность в новом издании.
Сейчас это трудно представить, но в те, наполненные мечтами, полубезумными проектами и невероятными начинаниями годы, возникла и утвердилась мысль о схожести путей развития двух стран – географических антиподов: России и Южной Африки. Мы, мол, совместно доминируем на рынке добычи алмазов и золота, в обеих странах идут прогрессивные тектонические политические процессы, и даже затеявшие катаклизмы наши лидеры, Горбачев и Де Клерк, имеют внешнее сходство (что, к слову, я могу подтвердить, побеседовав в разное время с обоими).
В этой эйфории родился проект газеты на двух языках (русском и английском) – New Bridge («Новый мост»).
Такой была New Bridge
Спонсировал это дело наш бывший соотечественник, осевший в ЮАР. Работавший здесь дантистом, он там стал весьма крупным предпринимателем, хотя и с неоднозначной репутацией.
Газета рассматривалась им как средство сближения деловых людей двух стран. В ней много говорилось о возможностях совместных проектов, о перспективах взаимовыгодного сотрудничества, раскрывались неизвестные страницы отношений между нашими странами, публиковались очерки на культурные темы. Распространялась New Bridge главным образом в самолетах на международных линиях, так что читательская аудитория была достаточно перспективной.
В Москве руководил проектом известный журналист. Но если его профессиональные качества не вызывали сомнений, то этого нельзя было сказать о чисто человеческих. Когда он не в первый раз попытался повысить на меня голос, объясняя это «болением за дело», я настойчиво предложил ему держать себя в руках. В ответ, в нарушение контракта, он прекратил выплачивать мне гонорар, оставив одну зарплату.
Неудача? Наверное, да.
Хотя вскоре удалось заработать на переводах двух книг с английского и компенсировать финансовый урон.
Сухой букет из протей и артефакты из чёрного дерева — память о ЮАР
Между тем бухгалтерские отчеты редакции стали вызывать всё больше вопросов у спонсора. Часть расходов казалась столь странной, что он почёл за благо вообще отказаться от услуг упомянутого известного журналиста и закрыть проект. Я, как и весь небольшой коллектив, оказался не удел.
Неудача? Ясное дело.
Но тут для меня началась новая, весьма увлекательная жизнь.
Это было связано со стремительным развитием международного туризма, чему немало способствовала отмена выездных виз, не говоря уже о характеристиках за тремя подписями и предварительных собеседованиях в райкомовских-парткомовских комиссиях. Членов этих комиссий, в основном партийцев-пенсионеров, которые в отсутствие активной деятельности ощущали на этих чистилищах свой звёздный час и засыпали будущих туристов заковыристыми вопросами, многие называли «народными мстителями».
Видя, что все эти препоны рухнули, ряд зарубежных туристических ведомств стали активно продвигать туры в их страны, открыв здесь собственные представительства, так называемые «туристические офисы». Интернет ещё только пробивал себе путь, и реклама, скрытая в первую очередь, должна была идти через традиционные средства информации. Так турофисы стали формировать группы пишущих и снимающих журналистов для «фам-туров» — ознакомительных поездок в свои страны для последующих публикаций, которые должны были привлечь новых путешественников.
Я завел контакты с несколькими офисами. Поскольку по итогам каждой поездки публиковал не одну, как большинство остальных коллег, статью, а серию в разных изданиях, снабжая их сделанными фото, меня охотно включали в последующие «фам-туры».
Осваивая судовождение на Женевском озере
От одного лишь швейцарского офиса я побывал в десятке поездок, по нескольку раз – от австрийского, испанского, венгерского, израильского, от офиса эмирата Дубай. Последний в итоге помимо дипломов одарил меня парой бесплатных авиабилетов как победителя конкурса, венгры дипломом «за лучшее отображение венгерской тематики», а швейцарцы – парой часов «за продуктивное и плодотворное сотрудничество», были и дипломы победителя профессиональных конкурсов.
Одно информагентство, где я много печатался, отметило аж грамотой «Золотого работника, Великого путешественника Всея Руси».
Общее число статей, обычно довольно объёмных, измерялось многими сотнями.
По итогам поездок (в том числе и семейных, помимо профессиональных) было написано несколько книг.
Дубай: в образе бедуина… Или шейха?
После 2006 года предложений быть включенным в группу журналистов не было. Тому есть несколько причин. Испанцы, вероятно, обиделись, когда я отклонил предложение поехать на Канары – живописание чисто пляжного отдыха меня никак не вдохновляло. Для других, наверное, казался чересчур «зрелым» мой возраст. А ведь подросло поколение стройных длинноногих девиц, готовых ничтоже сумняшеся писать для своих гламурных журналов об увиденном безо всякой подготовки и стеснения. Да и для окрепшего интернета не требовались углубленные изыскания, с экскурсами, аллюзиями и аналогиями.
Неудача? Не сказал бы.
У меня появилась возможность засесть за оплату долга перед отцом.
В годы войны он делал антифашистские фотомонтажи, превращавшиеся в листовки, которые убеждали немцев – и небезуспешно – сдаваться в плен (за что и был включён Геббельсом в список «персональных врагов»). Одновременно отец оформлял несколько иллюстрированных изданий, а затем в ходе ночных авианалетов поднимался на крышу здания «Правды», чтобы расправляться с фугасными бомбами.
На сон оставалось не более четырех часов.
И вот, чтобы окончательно не утратить внутренний баланс, он перед сном открывал макет найденной где-то книги с чистыми листами и погружался в воспоминание о каком-то прекрасном дне из прошлого. Записывал что вспомнилось, а на соседней странице делал тушью соответствующую иллюстрацию.
Разворот из дневника военных лет
После его ухода военный дневник, точнее дневник военного времени, стал семейной реликвией. Я долго не знал, как с ним поступить. Теперь созрел. Тематически выстроил записи и вместе с иллюстрациями вставил в биографическую книгу об отце. Дополнил их собственными воспоминаниями и нашими с ним разговорами, взял несколько интервью у его коллег.
Сам составил дизайн, для чего пришлось подолгу сидеть рядом с компьютерным верстальщиком.
Особый разговор — обложка. Подобной не было в истории книгопечатания: она состоит из 12 автопортретов, сделанных одним художником на протяжении более шести десятилетий. Мне советовали даже подать заявку в «Книгу рекордов Гиннесса»…
Обложка из автопортретов
Можно ли считать неудачей, что книгой изначально, несмотря на мои предложения, не заинтересовались издательства и её пришлось малым тиражом издать за свой счет? Не знаю. Она появилась в бывшей «Ленинке», в других библиотеках, долгое время висела в интернете.
Я не бросал попыток найти издателя, и спустя шесть лет он появился: в крупнейшем издательстве АСТ книга вышла под названием «Враг Геббельса №3».
Издано АСТ
Но ещё до этого, окинув взглядом свою коллекцию пивных кружек из разных стран, собранную за десятилетия, понял, что могу, оттолкнувшись от этих сувениров, рассказать и о странах, где они были приобретены, и о том, что и как в них наливают, и, главное, о тех, кто ими пользовался — о моих друзьях, добрых знакомых, да и о себе немного.
О странах и весях…
И, разогнавшись, написал ещё одну – нечто вроде отчёта о собственном жизненном пути.
Получилось подтверждение канонического: «Жизнь длинная, а проходит быстро»…
Но — возвращаясь к вопросу о неудачах. Получалось так, что практически каждая оборачивалась своей изнанкой, то бишь удачей. Отчего так? Кто-то скажет: случайность. Но это буду не я.
Мне представляется, что есть нечто, руководящее нами. Я называю это Высшим Разумом. А вы – как сочтёте нужным.
И в заключение – несколько слов о Владимире Николаевиче. Так звали нашего учителя физкультуры, преподававшего нам эту дисциплину в младших классах. Он ходил в тёмных тренировочных штанах и, видимо, за отсутствием в них карманов в кулаке левой руки носил длинный ключ от спортзала.
Однажды его позвали помочь во время контрольного диктанта. Посадив на заднюю парту, уполномочили следить, чтобы никто не списывал и не подсматривал в словарь.
Вероятно, он присутствовал и при последующей проверке тетрадей. Когда на ближайшем уроке физкультуры у кого-то с первого раза не получалось прыгнуть через козла, он довольно презрительно восклицал:
Ну конечно, как «пассажиры» с одним «с» написать – это вы можете. А через снаряд перепрыгнуть – нету вас!
Меня уже тогда поразила неожиданная логика учителя. Какая связь одного с другим? Много после я услышал более утончённый парафраз: «Ночной сторож, а умер днём».
Теперь я понимаю: логика нашей жизни — в её нелогичности, случайности, совпадениях и неожиданностях. В непредсказуемости.
И в этом её прелесть.
Владимир Житомирский
