На открытии сезона во Владивостоке была представлена «Царская невеста» Николая Римского-Корсакова. Прежде репертуар дальневосточного филиала Мариинского театра формировался спектаклями, привезенными с основной санкт-петербургской сцены.
«Царскую невесту» поставил Вячеслав Стародубцев, автором сценографии и костюмов выступил Петр Окунев. Режиссер и художник вынашивали проект вместе, и во многом благодаря их взаимной чуткости спектакль продолжительностью 3,5 часа смотрится на одном дыхании. Исторический фон драматических событий обозначен условно, этнографическая достоверность заменена системой символов, не имеющих прямых параллелей ни со сказочным лубком, ни с реальностью.
При этом в постановке нет ни одного элемента, в котором можно было бы усмотреть искажение замысла Римского-Корсакова. Опера не об ужасах опричнины и не о слепом роке, который прокатывается по людским судьбам тяжелым катком, а о границе между добром и злом, проходящей через сердце каждого человека.
Организация сценического пространства позволяет использовать то, что в кино назвали бы крупным планом. В центре сцены размещен застекленный куб. Это своего рода место силы, где в ключевые моменты герои могут остаться наедине с собой. В приглушенную серо-черную гамму спектакля периодически врываются сильные цветовые акценты. Иван Грозный, безмолвный, но самый важный персонаж, появляется в облике неподвижного золотого истукана, напоминающего древнее божество инков. Золотые отметины есть и у каждого опричника. А во время их пира на столе появляется диковинная дичь, у которой собственный царь — олень с ветвистыми золотыми рогами.
Мир золота и зла противостоит миру обычных людей, которому чужды яркие цвета. Лишь в финале на сцене появится красное платье — на Марфе, «государыне-царевне», больной, утратившей рассудок. И в таком же платье выходит Любаша. Она признается в попытке извести соперницу, погибает от руки Грязного, и ее, умирающую, подхватывает на руки Марфа. Ни одной из них жить не суждено — обе женщины, ставшие в смертный час похожими до неразличимости, принесены в жертву зловещему золотому божку. Если Марфа принимает Грязного за своего замученного жениха Ивана Лыкова, то сам Грязной обращается к Любаше, думая, что говорит с Марфой. Зрители в зале вытирают заплаканные глаза.
Для молодого коллектива Приморской сцены подготовка «своего» спектакля независимо от основной сцены стала ответственным шагом. Музыкальный руководитель постановки Павел Смелков решил, что кондиции оперной труппы позволяют сформировать два убедительных вокальных состава. Марфу пели Анастасия Кикоть — как в либретто, «черноволосая, с собольей бровью», и Мария Суздальцева, несколько робкая в вокальном отношении, но одаренная пластически, сумевшая безукоризненно воспроизвести тонко прорисованную финальную мизансцену.
Очень разными получились Любаши у Татьяны Макарчук и Лауры Бустаманте. У первой героиня замкнутая, углубленная в себя, у второй — горячая и решительная. Грязной в исполнении Виталия Васильева звучал ярко, Алексей Бублик в этой роли продемонстрировал благородную сдержанность. Самой лестной оценки заслуживают исполнители партий Василия Собакина и Малюты Скуратова — Евгений Плеханов и Сергей Плешивцев.
Мариинский театр в Санкт-Петербурге чуть раньше открыл очередной сезон этой же оперой Римского-Корсакова — в версии, выпущенной в июне. Теперь две мариинские «Невесты», удаленные друг от друга на 7 тыс. км, обозначают границы огромного музыкально-театрального пространства, где царствует Валерий Гергиев.
Варвара Свинцова
