Я делала ремонт... кто хоть раз делал, поймет: это просто песня!
На мотив старинного романса: «Я делала ремонт... Душа была полна!..»
Я делала его (и не раз!) в России, недавно попробовала в Турции. Теперь могу сравнивать. Ибо душа полна, как уже было сказано, и не могу молчать.
Начиналось все совершенно спокойно и не слишком увлекательно — как старые романы, которые по абсолютно непонятной сегодня причине читатели не бросали на двадцать какой-нибудь странице. Немного авантюризма было, правда, в том, что фирмы, которым мой муж-инженер приносил идеально вычерченный проект того, что мы хотели бы иметь на кухне, предлагали совершенно разные цены на одни и те же вещи, и разброс этих цен заставлял подозревать, что все они взяты с не видного нам, но где-то явно существующего потолка. Остановившись на том, что показалось нам не безумно дорогим и не подозрительно дешевым, мы успокоились... вы уже поняли, проницательный читатель, что это было ошибкой?
«Надо же, еще кто-то в подъезде делает ремонт!» — удивилась я совпадению, глядя на рабочих, несущих какие-то зеленые доски. Это тоже было ошибкой — удивляться надо было совсем другому: что рабочие не пошли выше.
Эта зелень предназначалась мне.
«Что это?!» — спросила я, с подозрением глядя на мужа. Наша кухня была задумана абсолютно белой, никакой зелени вроде не намечалось. Муж, предвидя мои обвинения в дальтонизме или преступном сговоре с продолжающими носить доски злоумышленниками, развел руками и переадресовал мой вопрос.
«Что это?» — спросил он руководителя этого безобразия.
«Ваша кухня, что же еще?» — руководитель изобразил на лице бесконечное терпение: знаем мы этих клиентов, никакого покоя от них, но что поделаешь...
К моему облегчению злоумышленники уже успели внести и несколько белых панелей.
«Что — это?» — я указала на те, зеленые, чтобы наверняка быть правильно понятой.
«Почему они зеленые?» — я решила конкретизировать вопрос и даже придала некоторую иронию своему тону: может, по ошибке внесли?
Ответ потряс меня до глубины души.
Тоном доброго заботливого дядюшки, собирающегося в ближайшем будущем осчастливить меня наследством, довольный собой руководитель работ произнес историческую фразу: «Мадам, мы решили, что ТАК будет лучше!»
Эти люди искренне хотели, чтобы мне было хорошо. На белой кухне, подумали они, без какой-либо отделки мне будет скучно и грустно, и некому руку подать, и депрессия посетит меня, и я, неразумная, заплачу и горько пожалею, что не заказала что-нибудь живенькое. Зеленое, например. Они обо мне заботились. Как родные.
«Так будет лучше!» — сказал парикмахер моему мужу, который просил, чтобы его подстригли не коротко, и теперь с ужасом взирал на свою почти лишенную волос голову.
«Так будет лучше!» — сказала портниха, до неузнаваемости изменившая фасон заказанной ей юбки.
«Так будет лучше!» — и я получаю в цветочном магазине желтый букет вместо заказанного красного.
«Так будет лучше!» — говорят вам турецкие мастера, грустно глядя на вас как на жертву заблуждений, и вам становится стыдно за себя, и в ваших домах появляется зеленая мебель и неожиданной формы шторы, и ваши волосы приобретают заботливо выбранный кем-то оттенок, и вы одеваетесь так, как лучше...
Кому? — вот в чем вопрос.
Я не встречала здесь ни одного мастера, равнодушного к своей работе. Они настолько глубоко заинтересованы в конечном и однозначном счастье клиента, они так хорошо знают, в чем это счастье заключается, что обычно даже не дослушивают ваших указаний. Разве доктор обязан следовать желанию больного? «Конечно, конечно», — быстро и радостно соглашаются они, твердо зная, что, как только вы, слабоумные, уйдете, они сделают все по-своему: так, как они привыкли, так, как они умеют, или... так, как будет лучше.
Если вы хотите, чтобы что-то было сделано не «лучше», чем вы заказывали, вам нужно, чувствуя себя тяжело больным и просто отвратительным типом, следить за самим процессом труда, стоя, попросту говоря, над душой у доброго мастера и постоянно вникая в каждое его движение, дабы оно не улучшило ничего кардинально, до полной непоправимости.
Нет, в России (сами знаете!) вам тоже могут что-то испортить, привезти что-то зеленое вместо белого, но истоки этого следует искать в нашем вечном невнимании и пофигизме, в плохой организации дела, в желании хоть немного обмануть клиента, в элементарной лени и некомпетентности, наконец. Скорее в полном равнодушии к результату своего труда, чем в заботе о вас.
Что ему до вас и вашей кухни — российскому мастеру? Его волнуют более глобальные проблемы: он охотно поговорит с вами о всемирном потеплении или всемирном потопе, об ошибках американского президента и новом сериале, о предсказаниях Нострадамуса и ценах на водку. Он никогда не откажется от перекура или перерыва на чай, он не торопится закончить работу или, напротив, торопится по своим делам... ваша кухня — лишь досадная помеха на его жизненном пути.
Турецкий мастер вкладывает в работу всю душу.
Равнодушие в этой солнечной стране не водится. Даже не заинтересованный, казалось бы, в конечном результате своего труда наемный продавец большого магазина так переживает за вас, что на ваш простой вопрос: «Есть ли у вас черные брюки 38 размера?» озабоченно ответит, чтобы вы купили вон ту белую юбку сорокового. Так будет лучше.
Доброжелательные улыбки, жалостливые взгляды на вас, не понимающих своего счастья, активность проявляемой заботы делают, в конце концов, свое дело и заставляют забыть старую истину — куда именно ведет дорога, мощенная благими намерениями.
Никак не в Европейский союз, поверьте! Можете себе представить немецкого или шведского мастера, который по собственной инициативе притащил бы вам на кухню (ну да, я все о своем, такое сразу не забудешь!) зеленые дверцы вместо заказанных белых? Да ему бы и в страшном сне такое не приснилось!
Но «мы не немцы какие-нибудь!» — как кричала одна прелестная героиня великой русской литературы — правда, не о турецких мастерах, а о русских людях. Что, кстати, подтверждает часто приходящую мне в голову мысль о том, что русские и турки чем-то похожи. Хотя бы тем, что никак не могут относиться к работе, как немцы.
Одни переживают за вас, другие за весь мир — в результате...
Нет, кухню мне удалось отстоять. Надев для этого маску злой и привередливой иностранки, которая упорно стоит на своем и почти не понимает турецкого. Слово «белый» вот выучила, а «зеленый» — нет, не идет пока... муж смотрел подозрительно на неизвестно откуда взявшуюся мегеру, мастера укоризненно вздыхали и жалели мужа...
Когда через несколько дней все было кончено и на белой кухне стало уже можно пить чай, главный злоумышленник просветлел лицом и сказал, глядя на результат нашей борьбы: «А ведь хорошо вышло, мадам!»
Как говорится, лучшее враг хорошего.
Теперь я знаю еще, что просто хорошее тоже враг лучшего.
